Русский святочный рассказ. Становление жанра - Елена Владимировна Душечкина Страница 45

1850‐х годах М. Б. Чистяковым и А. Е. Разиным, и более серьезное педагогическое издание 1870‐х годов «Семья и школа»). В них всегда строго соблюдался принцип «сезонного» и «праздничного» расположения материала. Действие рассказов, очерков, стихотворений в том или ином номере неизменно совпадало с календарным временем, на которое приходился соответствующий выпуск. Этот устойчивый структурный принцип детской периодической печати основывался на уверенности издателей-педагогов в том, что переживаемое в настоящий момент время года или праздник поможет маленькому читателю правильно понять, осмыслить и усвоить материал. Видимо, по мнению издателей, такое построение «журнального года» приучало читателей-детей к календарным ритмам, необходимым для нормального функционирования человека. Этот принцип расположения материала в изданиях для детей сохранился до настоящего времени, что можно заметить как по современным детским журналам, так и по учебникам-хрестоматиям для младших классов — он планируется таким образом, чтобы в процессе изучения он по своей сезонной тематике совпадал с соответствующим календарным временем: например, стихотворения об осени изучаются осенью, о зиме и Новом годе — зимой, о весне — весной[574].

В «Звездочке» особо «календарно» отмеченными оказываются декабрьские и январские номера. Зима, елка, Рождество и Новый год — вот тот тематический комплекс, который оказывается в центре декабрьско-январских выпусков этого журнала. Так, например, в первом номере «Звездочки» за 1842 год помещается статья с описанием рождественских обычаев разных народов и повесть в письмах. Письма пишут друг другу две девочки, одна из которых, жительница Петербурга, описывает празднование Рождества в своем городе, другая, живущая в это время в Вене, рассказывает о праздничных обычаях Австрии[575].

Тема народных святок из детских журналов, как правило, исключалась. Причиной игнорирования языческих святок, видимо, является убежденность издателей в несоответствии народных обычаев и верований учебно-педагогическим задачам детской журналистики. Народные святки с их суеверием, гаданием, ряженьем и нередко — с разнузданным поведением противоречили общепринятым в образованном обществе нормам, отчего изображать их считалось непедагогичным и вредным. Отсюда и те объяснения, которые даются народным обычаям и обрядам, по преимуществу иностранным, когда они все-таки попадают на страницы «Звездочки». Говоря, например, о швейцарском обычае рождественским вечером рассказывать детям всевозможные истории о колдунах, волшебниках и «даже мертвецах», автор пишет: «Все это делается для того, чтобы посмешить и позабавить молодежь»[576]. Швейцарцы, по мнению автора заметки, рассказывают эти истории с целью отучить детей от страха. От страха и трусости стараются излечить маленького читателя и поучительными рассказами о детях, боящихся привидений и мертвецов, как, например, в рассказе «Трусливая Соня»[577]. В сборниках для детей различного содержания нередко даются назидания, адресованные любителям гаданий.

Не ворожите и не гадайте, — пишет составитель сборника «Подарок детям», — <…> к волшебникам не ходите и не оскверняйтесь от них. <…> А что делают во время святок особенно молодые люди? Каких тут гаданий, какой ворожбы не бывает!.. Судьбы Божии от нас сокрыты, а мы силимся, так или иначе, узнать их. Грех, тяжкий грех принимают на себя эти шепотники и клеветники[578].

Когда же в текстах для детей появляется описание святочных обычаев, то они изображаются как вполне невинные деревенские забавы, как то, что «уж забыто в столице, но еще сохраняется по деревням, у помещиков» — катания, подблюдные песни, игры в фанты, в синонимы и пр. С этим можно встретиться, например, в повести Л. А. Савельевой-Ростиславич «Святки»[579]. В других случаях святочные игры «рекламируются» как возможные детские коллективные развлечения. Дело в том, что со второй половины XIX века народные обрядовые игры часто начинают рассматриваться педагогами как один из возможных вариантов разнообразия детского досуга, как форма детского развлечения[580].

В противоположность языческим святкам, праздник Рождества был представлен в детских журналах подробно и многосторонне. В соответствии с главными идеями этого праздника в журнале печатаются рассказы о добродетельных и благородных поступках, совершенных детьми накануне или в день Рождества, исправлении и раскаянии на Рождество и т. п. В рождественских рассказах «Звездочки» «хорошие» дети обычно жертвуют своими рождественскими подарками в пользу бедных, «дурные» дети, получив пример доброты, исправляются и становятся «добрыми», дети, плохо обращавшиеся со своими игрушками, бывают наказаны, поссорившиеся дети мирятся на Рождество, а родители счастливы тем, что «Бог послал им таких хороших детей», и т. д. и т. п.[581] «Приятнее давать, чем получать» — вот типичное название для таких рассказов; оно использовано в «журнале для детей обоего пола» «Современник», который выходил в Петербурге в 1850‐х годах[582]. Подобные нравоучительные рождественские «картинки», учащие добродетельной жизни, можно встретить почти во всех детских журналах второй половины XIX века. Так, например, в «Задушевном слове» в течение многих лет печатались нравоучительные рождественские рассказы С. М. Макаровой[583].

Образовательный смысл публикуемые в «Звездочке» рождественские тексты получали тогда, когда в них сообщались новые для маленьких читателей сведения — о праздновании Рождества в других странах, о происхождении праздничных обычаев и обрядов, о праздничной символике и т. п. Так, в одном из номеров «Звездочки» помещен рассказ о том, как отец с детьми отправляется за рождественскими подарками и во время этой прогулки рассказывает детям о происхождении обычая устраивать елку, попутно «разбавляя» этнографические сведения ботаническими и экономическими[584]; аналогичен рассказ «Елка», напечатанный в 1880 году в журнале «Детский отдых», в котором дядя, украшая вместе с детьми елку, рассказывает им о рождественском дереве и святочных обычаях разных народов[585].

Помимо праздничных номеров журналов, к Рождеству издавались адресованные детям специальные книжки (иногда с подзаголовком «Подарок к празднику»[586]), предназначавшиеся для рождественских подарков. Такие книжки-подарки начинают появляться уже с начала XIX столетия[587]; к середине века их количество значительно возрастает[588]. Белинский, писавший о недостатке детской литературы и о ее низком качестве, иронически заметил по этому поводу:

Наконец литература наша начинает обращать внимание на детей и заботиться о доставлении им читательской пищи, способной развить их ум и сердце. Странно, что она хлопочет о детях один только раз в году — от праздника Рождества до праздника Пасхи, как будто в убеждении, что ум и сердце детей способны к развитию только в это время <…>. Эти книги издаются перед праздником как игрушки, которые покупаются «дражайшими» родителями для подарков детям[589].

Праздничные книжки-подарки для детей, рекламировавшиеся во многих периодических изданиях перед праздниками, представляли собой рождественские сборники пестрого содержания — они включали рождественские и святочные рассказы одного или разных авторов, стихотворения о празднике, переводные рождественские повести[590], всевозможные рекомендации по устройству и проведению детских праздников елки