Наталья Гусева - Русский Север – прародина индославов Страница 46

После ознакомления читателя с моими подсчетами следует вспомнить, в каких же выражениях эти древнейшие барды описывали и вечную полярную ночь, и свою радость при появлении зари, возглашающей возвращение солнца. Воспользуемся здесь переводами опубликованных у нас томов Ригведы.

Гимны, посвященные заре, явно подчеркивают пребывание их авторов в Арктике. Главное ударение Тилак ставит на том, что заря, судя по многим описаниям в памятниках ведической литературы, длилась тридцать дней, чего нигде в мире, кроме приполярных областей, быть не может, и не следует принимать богиню Ушас за богиню зари вообще, безотносительно к Арктике. В Мурманске, по данным указанного выше календаря метеоцентра, рассвет длится с 4 декабря по 10 января, то есть до дня, когда солнце показывается лишь на 10 минут, но чем дальше на север, тем длиннее ночь и длительней рассвет. И в рассвет входят и предзоревые сумерки, так что лишь после них разливается по небу розовый свет зари. И вот именно этот свет и воспет в Ригведе как высшая радость людей. Обратимся к гимнам:

Запылал у нас зажженный Агни.Показались края даже у самого мрака.Появилось на востоке знамя Ушас(VII, 67).Ярко зажгись, о дочь неба,Не тяни долго со своей работой,Чтобы тебя… не спалило солнце своим зноем(III, V, 79).Бесконечно зажигалась раньшебожественная Ушас,И сейчас здесь зажглась, щедрая,И будет зажигаться все последующие дни…Она поднимает яркое знамя, даваяо себе знать,Последняя из прошедших непрерывной чередой,Первая из ярко сверкающих…(1, 113).

Гимны, приводимые здесь на русском языке, принято излагать именно так, но читателю и в голову не придет, что речь ведется совсем не о среднеевропейских или южных зорях, и он может лишь удивляться странности этих описаний и неясной сути этих молитв. И только в указаниях Тилака на связь их истинного содержания с картиной рассвета в областях высоких северных широт можно увидеть в словах гимнов напряженное ожидание зари и радость от встречи с многодневно длящимся ее постепенным расцветом.

Тилак дает и более точные переводы ряда гимнов, выявляя смысл, ускользнувший от западных переводчиков. Так, дословным будет перевод третьей строфы (VII, 76). Поэт говорит, что протекало несколько дней между первым проблеском зари и восходом солнца, но в переводе это часто искажается, а Т. Елизаренкова дает верный текст: «Много было таких дней, которые (начинались) на востоке, на восходе солнца». Не будем здесь приводить еще цитаты — заинтересованный читатель сможет обратиться к Ригведе, к тем тридцати гимнам, которые посвящены Ушас, равно как и к бесчисленным описаниям радости при появлении долгожданного солнца.

Обратимся лучше к тем выражениям ужаса, порождаемого долгим мраком, которые Тилак приводит в своей книге для подтверждения своего взгляда на Арктику как на «родину в Ведах». В Ригведе о долгой тьме ночи говорится в двух планах — как о самом факте природы и как о том черном провале, куда укрывают демоны похищенное ими солнце. На втором мы остановимся более подробно несколько ниже, приведя сначала здесь те выразительные цитаты из гимнов, смысл которых однозначен и бесспорен!

Пусть достигну я света, исключающего страх……Я хочу достигнуть широкого света,исключающего страх,Да не погубит нас долгий мрак!(II, 27).Ты светишь (Агни) сквозь непрерывные ночи(II, 2).Ночь, приближаясь, стала смотретьВо все стороны, богиня, множеством глаз…Бессмертная богиня заполнилаШирокое пространство, низиныи высоты…Пусть уйдет прочь также во мрак…И будь легко проходимой для нас(X, 127).

Разъясняя эти и другие гимны, Тилак приводит и цитаты из разных памятников ведической литературы, где еще более выразительно, чем в Ригведе, выражен страх перед долгой ночью (в гл. VI своей книги, так и названной «Долгий день и долгая ночь»). Разъясняя часто встречающееся выражение «день-ночь», он доказывает, что на экваторе эта пара означает нормальные сутки, тогда как за Полярным кругом эта пара вся целиком длится целый год, откуда и пошло определение, что год имеет две половины: темную и светлую. Поясняется это и как наличие у бога года двух разделов — северного и южного в виде «двух его ртов»[7].

На долгий же день указывает тот гимн Ригведы, в котором указывается, что «солнце распрягло свою колесницу на середине неба» — это долгое стояние солнца характерно для полярного дня: «Сурья распряг колесницу посреди неба» (137, 138).

И те строки, где говорится о боге Варуне, который «сотворил себе на небе эти золотые качели для блеска» (137, VII, 87), тоже являются свидетельством долгого вращения солнца по небу, а не краткого его пути от восхода к закату за один день.

Эта новая и доказательная трактовка, данная Тилаком, разъясняет истинное значение многих гимнов Вед, до него плохо и неверно понимаемых и переводчиками, и комментаторами.

Великую радость людям приносили и предрассветные созвездия, именуемые в Ведах близнецами-Ашвинами. Их любят, ими безмерно восхищаются, и эти чувства, обуревающие людей, исполненных восторга и нежности, вряд ли могли бы родиться в душах тех, для кого рассветные звезды не играют столь знаменательной роли.

Да не посягнет на вас ни волк, ни волчица,Не избегайте и не минуйте нас!Вот поднесенная вам доля, вот песня,О чудесные, вот вам подношения медовыхнапитков…Услышьте меня, о два мужа, привлеченныеПриглашеньями (моих) молитв!Внемлите ушами!..Мы достигли другого берега этого мрака.На вас нацелена эта хвалебная песнь,о Ашвины(I, 183, 184).Та (несущая свет), что переправит нас,О Ашвины, через мрак, —Дайте нам ее…(I, 46).На вашу колесницу взошла дочь солнца,Словно берущая на скакуне последний барьер…Вашу колесницу… стремительную,как мысль,С быстрыми конями, достойную жертв, я зову для жизни(I, 116, 118).Перевезите нас вы двое, как две лодки,как два ярма…Как две ноги, приведите нас к благу(II, 39).Пришла ваша милость, о богатыенаградами,Желания укоренились в сердцах,о Ашвины(X, 40).

Множество других цитат можно было бы привести из гимнов, посвященных Ашвинам, которых считают и великими целителями от всяких болезней и страданий, и это тоже связывается с их ролью провозвестников зари, следующей за ними, или даже вместе с ними, после мук и ужасов долгой ночи. Надежду на блеск утренних созвездий можно сравнить с вошедшей во многие наши сказки и поверья надеждой на крик утреннего петуха, избавляющего от всякой ночной нечисти и страхов. Ашвины в Ригведе упоминаются, воспеваются и призываются не только в отдельных посвященных им гимнах, но и в ряде гимнов, адресованных другим богам, которых тоже молят о спасении от долгой ночи и о возвращении солнца. Тилак акцентированно подчеркивает роль Ашвинов, утренних созвездий, как тех небесных сил, которые не только возвещают приход зари, но ведут ее за собой; он собрал в гимнах и свел воедино все указания о том, скольких персонажей ведических мифов спасали Ашвины от всяких бед, что и стало главным символом их роли как избавителей человечества от жизненного мрака, от утраты солнечного света на много-много дней. Этой роли Ашвинов Тилак посвящает много аналитических материалов в главе X своей книги, которую он так и озаглавил: «Ведические мифы об утренних божествах». В этом тексте он указывает, что эти божественные близнецы оказывали поддержку и Индре, богу-воителю, в его борьбе со злыми силами, похищавшими и надолго укрывавшими солнце в царстве подземного мрака.

Индра — это один из величайших богов в ведической мифологии, и поклонение ему арьи пронесли сквозь все невзгоды своих долгих передвижений с севера до Индии, где его культ сохранился в индуизме и нашел свое отражение в эпических преданиях ирелигиозной литературе.

Что же мы можем узнать в Ригведе об этом могучем божестве? Остановимся на этом особо, в следующем небольшом разделе.

Праздник небес в Заполярье

Главным моментом, который требовалось обнаружить в Ведах, являются доказательства циркумполярного происхождения гимнов и описываемых в них фактов как в прямом наложении, так и в символическом, переносном виде. Для раскрытия потаенной сути такого символического смысла многих из них требовалось именно то, чем в полной мере обладал Тилак, — глубокое проникновение в скрытую, затуманенную мифическими иносказаниями суть каждого образа, то проникновение, которое было ему свойственно как человеку, соединившему в себе знания историка, лингвиста, санскритолога и члена древней касты брахманов.