Петр Сорокин - Окрестности Петербурга. Из истории ижорской земли Страница 6

Начало завоевания Финляндии Шведским королевством связывают с первым крестовым походом шведского короля Эрика, получившего впоследствии прозвище Святого, при участи епископа Генриха. Поход, состоявшийся около 1155 или 1157 г., был направлен в юго-западную часть этой страны – в землю племени сумь.

Рис. 14. Крестовый поход Святого Эрика в Финляндию. Деталь саркофага св. Генри, Национальный музей Хельсинки

Проповедь Бернарда Клервоского во Франции послужила идеологическим обоснованием Второго крестового похода в Палестину в 1146 г. А уже в 1147 г. саксонский герцог Генрих Лев организовал первый крестовый поход в балтийском регионе, направленный в земли западных славян. Последовавший вскоре крестовый поход в Финляндию был организован под влиянием пропаганды крестовых походов, развернутой в странах Западной Европы. Возможно, его инициировал папский легат Николай Альбано, посетивший Швецию в 1153 г. [Шаскольский 1978, с. 53]. Язычество западных славян, финских и балтских народов, враждовавших с соседними христианскими державами, признающими церковную власть папского престола, служило удобным поводом для их завоевания.

Эти события не упоминаются в русских летописях и шведских хрониках. Некоторый свет на них проливают только немногочисленные источники, касающиеся начала христианизации Финляндии: булла римского папы Александра III архиепископу Упсальскому 1171 г. и Житие святого Эрика (рис. 14).

Несмотря на то что сумь не была данником Новгорода, шведское завоевание ставило под угрозу его отношения с зависимыми финскими племенами и свободную торговлю новгородцев на Балтике, так как основной торговый путь проходил у берегов юго-западной Финляндии. В папской булле говорится, что «финны всегда, когда им угрожают вражеские войска, обещают соблюдать христианскую веру и охотно просят проповедников и наставников христианского закона, но, когда войска уходят, отказываются от веры, презирают и жестоко наказывают проповедников». По мнению И.П. Шаскольского, упоминаемые в булле вражеские войска – это русско-корельские отряды, противодействовавшие шведскому завоеванию земли суми в 1160-х гг. и со своей стороны пытавшиеся подчинить это племя [Шаскольский 1978, с. 54, 59–62].

Битва на реке Воронеге

Через несколько лет происходит вторжение шведов и в новгородские владения. «В лето 1164 придоша Свье подъ Ладогу и пожьгоша ладожане хоромы своя, а сами затворишася въ граде съ посадником Нежатою, а по князя послаша и по ногородце. Они же приступиша под город в суботу и не успеша ничтоже къ граду, нъ большую рану въсприяшя; и отступиша въ реку Воронаи. Пятый же день приспе князь Святослав съ новгородци и съ посадникомь Захариею, и наворопиша на ня, месяця миая въ 28, на святого Еладия, въ четвьрток, въ час 5 дни; и победиша я божиею помощью, овы исекоша, а иныя изимаша: пришли бо бяху въ полушестадьсять шнек, изьмаша 43 шнекь; а мало ихубежаша и ти езвьни» [ПСРЛ. 2000, т. 3, с. 31].

Поход шведского флота в мае, в самом начале навигации, был рассчитан на внезапность. Но шведский рейд не оказался неожиданностью для ладожан, которые, готовясь к нападению, сожгли посад и укрепились в крепости. После того как шведы не смогли ее захватить, они отошли в юго-восточное Приладожье. Уход их объясняется разными обстоятельствами. Есть мнение, что во время штурма и вылазки ладожан шведы понесли тяжелый урон и им было необходимо «оправиться после поражения и подготовиться к новому наступлению» [Шаскольский 1978, с. 63]. Отход шведов в зону скандинавской колонизации эпохи викингов, вероятно, неслучаен – они рассчитывали найти здесь поддержку населения, предки которого составляли основу «ладожского ярлства» [Лебедев 2005, с. 495]. Территории эти были населены приладожской чудью – носителями приладожской курганной культуры, предками вепсов и корел. В конце XII – начале XIII вв. эта культура прекратила свое существование.

Окончательное присоединение этих территорий к новгородским владениям связывается с битвой на реке Воронеге [Назаренко 1990, с. 91]. Возможно, неудача под ладожской крепостью вынудила шведскую рать искать другие цели похода: например, собрать дань с прибрежного финского населения или даже попытаться восстановить прежние, даннические, взаимоотношения с ним. Обращает на себя внимание стремительное выступление новгородцев и внезапное появление их в устье Воронеги: «пятый же день приспе князь Святослав съ новгородци». Как показывают современные экспериментальные плавания, только продвижение от Новгорода до Ладоги вниз по течению Волхова занимало около 5 дней. Кроме того, требовалось время на передачу сообщения в Новгород о появлении неприятеля, а также на сбор войск. В этой связи можно полагать, что система контроля за появлением противника и оповещения новгородцев, упомянутая в летописи в связи с Невской битвой 1240 г. [ПСРЛ 2000, т 3, с. 292], вероятно, существовала и ранее.

Обследование предполагаемого места битвы 1164 г., проведенное в 2002 г., включало осмотр акватории озера, примыкающей к устью реки Воронежки, ее русла в нижнем течении, а также опрос местных жителей и рыбаков расположенного здесь села Вороново. По одной из местных легенд, рассказываемых старожилами, предводителя, погибшего в битве со шведами, погребли в большом кургане, который воины насыпали шлемами. Показанная местными жителями насыпь находится в лесу, вблизи кладбища, недалеко от реки. Она не похожа на типичные для Северо-Запада погребальные насыпи, имеет неправильную форму и достаточно большие размеры – высоту около 10 м и около 20–30 м в поперечнике. По своему виду она напоминает всхолмление естественного происхождения.

Сведений о находках оружия или обломков судов в озере зафиксировано не было. Видимость в нем ограничена до 0,5 м, что делает проведение подводных археологических исследований здесь малоперспективным. Во время обследования нам передали наконечник копья, найденный несколько лет назад в реке Воронежке на глубине около 1,5 м, примерно в 0,8 км от ее устья, недалеко от южной окраины села Вороново[3]. Наконечник имеет следующие размеры: сохранившаяся длина – 25,5 см, реконструируемая – около 26 см. Длина лезвия составляет 13,5 см (кончик острия обломан), максимальная ширина – 4,2 см, толщина – 0,8 см. Лезвие в сечении имеет ромбическую форму. Втулка расширяется по мере удаления от лезвия и изменяет овальную в сечении форму у наконечника на округлую в основании, где ширина ее составляет около 5 см (рис. 15). Подобные типы наконечников копий существовали преимущественно в позднесредневековое время. Однако, по мнению А.Н. Кирпичникова, грубость форм этого наконечника может свидетельствовать о его местном изготовлении и в более раннее время. Таким образом, нельзя исключать отношение его к рассматриваемой битве.

Рис. 15. Наконечник копья изреки Воронежки

В связи со строительством Ладожских (Свирских) каналов, топографическая ситуация в устье реки Воронежки значительно изменилась. Само устье, по свидетельству старожилов, сместилось на несколько десятков метров к западу от первоначального, не различаемого теперь даже в рельефе местности. Новое устье представляет собой протоку из построенного в XIX в. Новосвирского канала в озеро. Русло канала, прорытого по прибрежному пляжу, было отделено от озера высоким валом (около 5 м) из гранитных валунов, засыпанных землей.

Рис. 16. Река Воронежка у устья. Фото автора

Река Воронежка в нижнем течении за каналами имеет ширину до 50 м и глубину до 2 м (рис. 16) и вполне подходит для стоянки средневековых скандинавских судов, имевших длину около 20 м, и осадку 0,5–1 м. Обычно они причаливали к берегу путем посадки на мель носовой частью и становились в ряд. Акватория озера у устья реки очень мелководна, и через нее от протоки прорыт узкий фарватер шириной не более 10 м, позволяющий малым судам с осадкой до 1 м выходить в озеро (рис. 17). Песчаные мели и гряды камней, препятствующие свободному проходу судов, продолжаются на расстояние до 1 км от берега. Дно акватории песчаное, у берега заиленное, глубины колеблются в пределах 0,5–1,5 м. Вопрос об изменении уровня Ладожского озера с XII в. до наших дней не совсем ясен, в настоящее время наблюдаются лишь среднегодовые колебания уровня. В последние десятилетия прослеживается зарастание прибрежных отмелей сплошными зарослями тростника.

Как показало экспериментальное плавание на ладье «Славия»[4], здесь существует постоянная опасность посадки на мель (рис. 18). Это затрудняет маневрирование судов при подходе к устью и выходе из реки в озеро, особенно при встречном ветре. Низменные прямые берега делают акваторию открытой для ветров всех направлений и опасной для стоянки судов. Во время шторма в 2002 г. вблизи устья реки Воронежки, в аналогичных условиях, ладья «Славия» сильным западным ветром была выброшена на мелководье. После изменения ветра и ухода нагонной волны она оказалась в 300 м от глубин (0,5–1 м), по которым могла продолжать плавание. Только в результате полной разгрузки и значительных усилий в течение нескольких часов ее удалось снять с мели. В подобных навигационных условиях шведский флот не мог оставаться в озере и должен был войти в реку.