Тайны гениев. Три книги в одной - Михаил Семенович Казиник Страница 61

Причина первая

Русская Православная церковь имеет строго определенные музыкальные творения, которые могут звучать в ее храмах. Это только смешанный хор, поющий без сопровождения, и только мелодии, предписанные каноном.

И это в корне отличает ее от протестантской церкви, где музыка великих композиторов звучит практически ежедневно.

Следовательно, средний шведский или французский ребенок, вместе с родителями посещающий протестантскую церковь с пятилетнего возраста хотя бы 10–20 раз в год, слушает 10–20 концертов из музыки Баха, Генделя, Вивальди, Моцарта и других гениальных композиторов.

Никогда не забуду одно из моих первых посещений группы шведских гимназистов, где я рассказывал 16-летним подросткам о том, что музыка И.С. Баха созвучна теории относительности Альберта Эйнштейна и что в баховской музыке можно услышать многослойность Пространства. И, как пример, начал играть одну из баховских прелюдий на протестантский хорал.

Гениальный композитор построил свою прелюдию так, что в начале звучит им самим сочиненная музыка, а затем, когда мы уже привыкли к прекрасной многоголосной музыке, появляется еще один голос. Это мелодия, которую сочинил не Бах, а кто-то из монахов времен Мартина Лютера (а может быть, и сам Мартин Лютер – главная фигура эпохи Реформации, вдохновитель протестантизма).

После окончания слушанья баховской прелюдии на тему лютеранского хорала я захотел показать моим слушателям, сколь многомерен Бах в своем буквально эйнштейновском мышлении, и сыграть гимназистам отдельно мелодии, сочиненные Бахом, а затем отдельно мелодию хорала, включенную Бахом в свою многоголосную музыку как один из голосов. Я хотел этим удивить шведских школьников так же, как я когда-то удивлял моих русских слушателей.

Но удивиться пришлось не им, а мне, ибо все мои слушатели неожиданно стали петь эту хоральную мелодию вместе со мной (!).

Как же я не подумал, не сообразил, что для них эта мелодия – то же, что для нас «Во поле береза стояла»!

Ведь она, как и многие лютеранские хоралы, у них на слуху с детства! С детства они знают мелодии, слагающие интонационную основу баховской музыки.

Таким образом, обыкновенный западный ребенок имеет выход к основам классического мышления и интонациям классической музыки с детских лет!

А теперь представьте себе, что десятки тысяч шведских церквей – это десятки тысяч концертных залов с прекрасной акустикой, органами, роялями, музыкантами.

Однажды я посчитал, что только в одном Стокгольме в один вечер в восьми церквях исполняли «Реквием» Моцарта. А если считать по всей стране («Реквием» исполняется не меньше, чем раз в год, в определенные дни), то речь может идти о трех- или даже четырехзначной (!) цифре.

Но существует еще одна причина, порождающая резкий контраст в восприятии великой музыки в России и в других странах Европы.

Причина вторая

Поскольку во всех странах протестантизма и католицизма величайшие композиторы писали и церковную музыку, то музыка Баха, Генделя, Гайдна, Моцарта, Бетховена, Брамса на слуху у многих поколений европейцев.

В России же, в отличие от Западной Европы, эта музыка никогда не существовала вне пространства концертного зала, то есть эксклюзивного слушателя.

Поэтому в России знание классической музыки и любовь к ней всегда были признаком не только, и даже не столько, власть имущих или дворянства, сколько людей с высоким образовательным цензом, уровнем духовности, способностью к глубокому мышлению, и в первую очередь были одним из важных признаков представителей русской интеллигенции. Но история человечества никогда не знала столь тотального нападения на все ценности дворянства, интеллигенции, элиты, как это было в течение многих лет правления большевиков.

Основная тайная идея большевизма, по сути, заключалась в том, чтобы вызвать ненависть в отношениях между общественными классами. И прежде всего, поскольку большевики объявили себя партией рабочего класса и крестьянства, их главной задачей стало низвести интеллектуальную часть общества до ранга «обслуживающей прослойки». Вместе с ненавистью «простых людей» (или, как их еще называли, «людей труда») к интеллигенции проявилась ненависть и к той культуре, которую культивировала интеллигенция.

«Культивирование культуры» – здесь не оговорка и не тавтология, а сознательное напоминание того факта, что слово «культура» обозначает «возделывание».

Отсюда и понятие «сельскохозяйственная культура».

Наша страна – единственная из цивилизованных стран, где слова и понятия «классика», «симфония», «соната», «филармония», «скрипка» вызывают у очень многих людей реакцию отторжения, враждебности. А иногда и просто становятся объектом осмеяния и воспринимаются как бессмысленность, синоним скуки, чего-то абсолютно непонятного и ненужного.

Обязательно ли ученому слушать музыку Баха или играть музыку Моцарта?

Учитывая исторические особенности культурного развития России, мы должны приложить невероятные усилия для того, чтобы ликвидировать эту вопиющую диспропорцию, существующую в пределах одной и той же европейской культурной территории.

Важно понять, что в случае с великой музыкой речь идет не о вопросах индивидуального вкуса, а о самом сильном виде искусства. Об интеллектуальном питании мозга, источником которого является классическая музыка.

Упуская эту сферу, мы упускаем одну из величайших возможностей повышения интеллектуального коэффициента целых поколений.

Особенно сегодня, когда все источники информации заполоняют эфир музыкальным рэкетом.

Под рэкетом я имею в виду музыку, которая, как наркотик, вызывает потребность слушать только себя, платить за употребление любые деньги. Эта музыка обогащает группу дельцов, использующих гигантское воздействие подобной музыки на биологическом уровне. Для тех, кто с молоком матери впитал в себя основы музыки классической, никакие другие виды музыки, в том числе самой низкопробной, биологически-примитивной, не страшны. Ибо есть противоядие.

Страшна всегда только безальтернативность, то есть отсутствие основ. И если этих классических основ не будет, то падет прежде всего уровень интеллигентности, коэффициент научного мышления.

Доказательством того, что восприятие классической музыки напрямую связано с уровнем научного мышления, являются лауреаты Нобелевской премии в области науки.

Подавляющее большинство в своих интервью, отвечая на вопрос о том, чем они занимаются в свободное от напряженной научной работы время, говорят: «Слушаю классическую музыку». (Заметьте, не поп, не рок, чтобы расслабиться и снять напряжение, а классику, чтобы получить новый импульс.) Больше половины из них – сами музыканты, играют на рояле, скрипке, виолончели или органе.

И еще один несколько щекотливый момент, но справедливости ради я должен отметить и его: среди лауреатов Нобелевской премии 2004 года в области науки шесть из восьми человек – представители еврейской национальности. И это при том, что доля евреев в населении планеты составляет всего 0,2 (!) одного процента (!).

Причина подобного явно непропорционального вклада этой крохотнейшей национальной