Владимир Малявин - Китай управляемый. Старый добрый менеджмент Страница 68

Итак, между событием и смыслом существует глубинное родство, которое обусловлено всё тем же символическим круговоротом Пути. Смысл события как раз в том, что оно всегда предваряет, упреждает само себя и вместе с тем — себе на-следует. Мудрец потому и мудр, что никуда не торопится, но, по словам Лао-цзы, «изготавливается прежде других». В изречениях чань-буддийских учителей та же мысль выражена так:

«Прежде чем открыть рот, ты уже всё сказал.

Прозрение приходит быстрее, чем можешь понять…»

Зафиксируем это взаимопроникновение постоянства и проистечения: событие опознаётся только в соположенности состояний «прежде» и «после», предвосхищения и завершения. Его всегда «уже нет» и «ещё нет». Китайские каллиграфы и мастера боевых искусств говорят, в частности, о «голове» и «хвосте» действия «силы обстоятельств». По той же причине, как уже говорилось, событие как таковое не может быть «предметом рассмотрения». Его идеальный предел — безмятежный покой «мира в целом», покой мировой пучины, поглощающий любое воздействие.

Если вещь ценна своей метаморфозой, то событие ценно самоупразднением. Семиолог Р. Барт замечает по поводу японского мировосприятия: «Событие не относится ни к какому виду, его особенность сходит на нет; след знака, который, казалось, намечался, стирается: ничто не достигнуто, камень снова был брошен напрасно: на водной глади смысла нет ни кругов, ни даже ряби».

Смысл человеческой деятельности, согласно китайской традиции, есть не что иное, как «удержание», «сбережение» (шоу). Реальность — это то, что остаётся, даже когда всё пройдёт: бездонный резервуар, «Волшебная Кладовая» (Чжуан-цзы) абсолютной потенциальности, которая, однако, неотличима от бесчисленного множества мировых свершений.

Время события

Здравый смысл говорит нам, что каждое событие происходит во времени, имеет своё время. Размышление же над природой события приводит к выводу о том, что на самом деле время является условием всякого события или, ещё точнее, событие и есть время.

Событие и время совпадают в том, что и то и другое превосходят оппозицию субъекта и объекта или, если высказать этот тезис в положительной форме, утверждают преемственность опыта и бытия, восприятия и действительности. Событие и время относятся к области «междубытного», переходного, динамического состояния. Перемена, изменение и, следовательно, отсутствие самотождественной сущности — их важнейшее свойство. Их природа парадоксальна: они есть именно тогда, когда их нет или, по крайней мере, они не улавливаются чувственным восприятием или мыслью. Но это означает также, что понять природу события — значит понять переживаемое во времени личное существование в его всеобщих, объективных основаниях. Отсюда следует, помимо прочего, что событие и время определяют личную идентичность.

В китайской традиции не возникло сколько-нибудь подробной теории времени, причину чему следует искать, вероятно, как раз в практической направленности китайской мысли, её стремлении отождествить реальность с событием. По той же причине время для китайцев остаётся наиболее общим и не поддающимся объективации и анализу, ускользающим от понятий условием мышления и действия. Понимание времени в китайской традиции выражено в отрывочных, туманных, часто иносказательных формулах, которые не описывают и разъясняют, а указывают и напоминают. Эти высказывания обращены к опыту непосредственного переживания времени; они — только вехи сокровенного духовного пути. Их смысл приходится постигать, прибегая к максимально широкому контексту китайской и мировой философский мысли.

Примечательно, что древнейшая и наиболее почитаемая каноническая книга Китая называется именно «Книгой Перемен» (И цзин, Чжоу И). Основу этого загадочного памятника составляют даже не письменные тексты, а 64 комбинации из шести черт, так называемые гексаграммы. Сами черты бывают двух видов: сплошные (обозначающие активное, светлое, мужское начало Ян) и прерывистые (соотносящиеся с пассивным, тёмным, женским началом Инь). Основной корпус «Книги Перемен» сопровождается разнообразными комментариями и за три тысячелетия истории китайской цивилизации породил массу толкований. Но во все времена он служил материалом для особого рода гаданий, позволявших определить характер наличной обстановки и адекватный способ поведения в ней. Таким образом, постижение смысла гексаграмм «И цзина» носит характер-вникания в мировой процесс изменений, открытия в нём всё более утончённых и глубоких смыслов.

По сути дела, каждая гексаграмма «И цзина» обозначает определённую динамическую ситуацию и протекающий в её рамках процесс изменений в его непрерывно утончающихся нюансах. Эти изменения создают условия для плавного перетекания одной ситуации в другую. Реальность, согласно «И цзину», есть постоянное «рождение жизни» или «животворение живого» (шэя-шэн). Эта формула совпадает с принятым в современной феноменологии определением времени как «аффектации себя самим собой», единство возбуждающего и возбуждаемого, переход от одного настоящего к другому как абсолютный феномен, конституирующий сам себя. Время, понимаемое таким образом, неотделимо от сознательного переживания: «суть времени в том, чтобы быть не просто действительным временем или временем, которое течёт, но ещё и временем, знающим о себе, ибо взрыв или раскрытие настоящего к будущему представляет собой архетип отношения себя к себе и обрисовывает некое внутреннее, или самость»[135].

Понятно, почему время или, точнее, сама временность существования как «импульс» перемен воплощает, в понимании китайцев, само существо бытия. Классический толкователь «И Цзина» Ван Би (III век) так и говорит: «Гексаграмма — это время, а отдельные черты гексаграммы — это соответствующие времени изменения». Весь мир подчиняется действию времени: «Небо движется временем, Земля тоже движется временем. Небо не забегает вперёд и не отстаёт, и Земля тоже не забегает вперёд и не отстаёт».

Наше рассмотрение понятия времени в китайской традиции будет опираться, главным образом, на постулаты этой необычной книги.

Отметим, что исходный смысл термина «время» (ши) в китайском языке относится к длине тени на солнечных часах, то есть к движению солнца на небесном своде. Значение, как видим, соотносящееся с объективными природными процессами и к тому же вполне практическое: измерение отдельных временных отрезков годового круга и календарных циклов было делом первостепенной важности в земледельческой цивилизации. Вполне естественно, что китайцы связывали время именно с «небесными» факторами человеческой деятельности: в древнекитайском языке часто употребляется словосочетание «небесное время» (тянь ши), обозначающее периодические законы природного мира. Как говорится в «Книге Перемен», «солнце, достигнув зенита, клонится к горизонту. Луна, став полной, идёт на ущерб. Наполнение и убыль Неба и Земли соответствуют действию времени». Наконец, у термина ши имелось и более узкое значение: трёхмесячный временной отрезок, то есть сезон, время года.

Вполне естественно, что главным свойством времени в Китае признавалось именно изменение, перемена, так что в китайских текстах часто говорится об «изменениях времени» (шибянь, шихуо). Вот типичное в своём роде суждение из средневекового сочинения:

«Небо благодаря времени порождает и благодаря времени убивает. Деревья и травы рождаются по времени и по времени умирают. Вода в соответствии со временем замерзает, и в соответствии со временем тает лёд. Всё это — небесное время».

Такое понимание времени как процесса означает, в сущности, что время неотделимо от перемен и, следовательно, само «случается», является чистым событием, обладающим уникальными свойствами. Здесь китайское понятие времени — быть может, незаметно даже для самих китайцев — вдруг совпадает с мгновением. Более того, в рамках времени-события последовательные моменты существования, которые постороннему аналитическому взгляду кажутся разделёнными, в действительности проницают друг друга, составляя одно динамическое целое — то, что китайские мыслители называли «Одним Превращением» всего сущего. Авторитетнейшему неоконфуцианскому учёному Чжу Си (XII век) принадлежит, например, такое высказывание:

«В то время, когда с деревьев опадают пожелтевшие листья, на них уже зарождаются почки. Более того, у вечнозелёных деревьев зимой сначала появляются почки, а потом с них облетают жёлтые листья. Если говорить об изменениях времени, то нет такого момента, когда Небо и Земля не претерпевали бы изменений»[136].

Впрочем, за тысячу лет до Чжу Си упоминавшийся выше Ван Би рассуждал о природе изменений следующим образом: