Доминик Сурдель - Цивилизация классического ислама Страница 7

Прежде всего, новые предписания Мухаммада относительно культа и социальной жизни отстаивали фундаментальное равенство всех мусульман перед божественными установлениями, исполнение которых покоилось отныне на авторитете Пророка. В уголовном праве, например, старые обычаи были вскоре упорядочены за счет замещения прежних племенных структур мусульманской общиной как гарантом имущества и личности. Кроме того, были предусмотрены строго определенные санкции в качестве наказания за главные преступления, хотя оставалось неясно, кто должен был их применять. Институт полигамии, ограниченной четырьмя женами, о смысле которого часто дискутировали, был призван, по-видимому, обеспечить защиту женщин, ставших вдовами или сиротами в войнах, которые вели первые защитники ислама. Ту же цель, несомненно, имели установления о наследовании, которые отныне предусматривали раздел каждого наследства в соответствии со сложными, но справедливыми правилами. Наконец, создание общей казны всех мусульман, пополняемой за счет обязательных пожертвований, взимаемых с имущества каждого из них, должно было стать в этом смысле еще более эффективным, поскольку каждый, сообразно своим возможностям, вносил вклад в социальные и военные расходы нового государства.

Эти эгалитарные меры, как и другие аспекты мединской регламентации, по-видимому, призваны были отличать мусульманское общество от всех ему предшествовавших. Этой цели служили запреты, такие как запрет ссудного процента, азартных игр, употребления вина, а также применения солнечного календаря. Но еще более показательными в этом смысле, возможно, были детали нового культа. Так, начиная со второго года хиджры была отменен, как имеющий иудейское происхождение, обычай обращать лицо к Иерусалиму для исполнения уже традиционного ритуала молитвы, который отныне совершался в направлении Мекки. Или же обязательный пост, первоначально завершающийся на десятый день месяца мухаррам, был вскоре изменен и перенесен на месяц рамадан, дабы это не напоминало иудейской традиции. Наконец, хадж к святым местам Мекки, который будет признан одним из фундаментальных требований ислама, оказался одновременно лишен своего древнего значения и сознательно привязан к авраамической традиции, позволявшей исламу, наряду с иудаизмом и христианством, претендовать на глубокую оригинальность и аутентичность.

Вокруг ритуала хаджа, который позволил Мухаммаду восстановить отношения с родовыми корнями, велись переговоры в последний период, когда Мухаммад пытался добиться от мекканцев для себя и своих сторонников разрешения на посещение и поклонение Каабе. Таким образом, мусульмане получили возможность без оружия единожды совершить путь малого хаджа, и это официальное признание могущества Мухаммада, вписанное в малоизвестное соглашение в Худайбийа, произошло раньше осады и завоевания города, лидеры которого были разобщены и один за другим присоединились к бесспорному отныне господину Медины и большей части Хиджаза. Венцом этого долгого ожидания стало окончательное принятие ислама всеми курайшитами.

Мухаммад получил наконец признание своего таланта и продолжал демонстрировать его в последующие месяцы, в течение которых Пророк добился полного единства мусульманских сил, прираставших, однако, за счет элементов скорее амбициозных, нежели убежденных, и сумел сразу же бросить мекканцев в принесший богатую добычу Хунайнский поход, позволивший испытать силу нового войска в битве против коалиции кочевников. Образ Мухаммада того времени, дошедший до нас в его биографиях, являет нам великодушного и уверенного в себе триумфатора, который не удовлетворялся отмщением своих старых обид, но взвешенно использовал любое средство для расширения своей власти, принимая делегации от племен арабских княжеств, иногда весьма отдаленных, чтобы обсудить условия их подчинения, и направляя воинственный пыл своих сподвижников уже к северным пределам Аравии, к Табуку и далее, где произошли первые схватки с византийскими войсками.

Личный триумф был между тем недолгим. На десятом году хиджры, а именно 8 июня 632 г. Мухаммад умер в Медине, продолжавшей быть его ставкой, через несколько недель после того, как лично провел церемонии первого хаджа, в котором больше не участвовали язычники. В последний раз в торжественной речи, о которой Предание упоминает, не передавая подлинного содержания, он коснулся основных принципов своего завета, настаивая, в частности, на двойной обязанности, которая всегда будет иметь значение для мусульман: обязанности поддерживать между собой братство и неукоснительно соблюдать предписания Священной Книги. Сами слова, произнесенные им по этому случаю, особенно сказанные в заключение его проповеди, несомненно, представляют собой самый живой комментарий к делу, которое он стремился осуществить и которое в дальнейшем выйдет за рамки первоначального арабизма. «Люди, слушайте мои слова и взвешивайте их, ибо я прожил жизнь свою, — сказал он в качестве заключения. — Я оставляю вам то, посредством чего вы, если будете этому верны, навсегда избежите заблуждений: вещь ясную, Священную Книгу и сунну своего Пророка. Слушайте мои слова и взвешивайте их. Знайте, что всякий мусульманин есть брат другому мусульманину, что мусульмане есть братья, что не положено человеку от доли его брата более того, что последний дает ему по доброй воле. Не причиняйте никакого зла себе самим. Исполнил ли я свою задачу?» — «Во имя Аллаха, да», — ответствовала толпа. — «Во имя Аллаха, свидетельствую».

Этим заветом завершилось собственно учение Пророка, который по возвращении в Медину успел только принять решение о начале военного похода на север, который, как и предыдущий, встретивший суровый отпор византийских войск у Муты, имел целью разграбление пограничных селений Трансиордании. Болезнь, ставшая причиной его смерти, уже не позволяла ему выходить из дома, где он был окружен заботами своих жен, особенно любимой Аиши, дочери Абу Бакра, которую он взял совсем юной после смерти Хадиджы. В этом доме, где он уже не мог даже руководить торжественной молитвой, где он все больше и больше слабел к великой скорби близких и самых верных друзей, он испустил последний вздох подле Аиши и был скромно погребен в ночь после смерти, в то время как среди тех, кто считал себя его преемниками, царило полное замешательство и уже шел ожесточенный спор о том, кто будет наследовать ему во главе мусульманской общины и тем самым хранить единство, обеспечивая продолжение прерванного дела.

В ходе бурного собрания, состоявшегося вечером 8 июня 632 г. в доме одного из главных мединских кланов, старый Абу Бакр, соратник по хиджре и отец одной из жен Пророка, после долгих споров одержал верх над соперниками благодаря маневрам и интригам, которые будут иногда осуждаться последующими преданиями. С этого момента он стал «преемником Посланника Аллаха» — халифа Расул Аллах, или первым из «халифов», которые вскоре оказались во главе огромной империи, но которым вначале пришлось столкнуться с непростой ситуацией, усугубленной преждевременной смертью Мухаммада.

Недолгий халифат Абу Бакра (632–634), последовавший за ним халифат его лучшего друга Умара (634–644), затем халифат Усмана (644–656) и Али (656–660), в сущности, стали для нарождающейся исламской общины началом удивительного периода роста и перемен, который был отмечен, с одной стороны, внезапным расширением победоносных завоеваний, а с другой — взрывом внутреннего кризиса, начавшегося с первых попыток отделения бедуинских племен в Аравии и продолженного кровавыми междоусобицами, омрачившими халифат Али и спровоцировавшими убийство второго и третьего халифов, Умара и Усмана.

Глубинную причину этого кризиса следует искать в пустоте, образовавшейся после ухода слишком мощного политического и религиозного лидера, который при жизни не предусмотрел возможностей своего замещения. Соперничество и претензии его бывших учеников, естественно, мешали им договориться о выборе одного из них преемником, и первые четыре халифа, «идущие праведным путем» (рашидун), которые особо почитаются в исламе, в сущности, пришли к власти благодаря далеко не безупречному выбору, обусловленному игрой мощных групп интересов. Правление Сподвижников, поскольку это качество было некогда их первым почетным титулом и продолжало создавать им ореол в будущем, фактически было лишь чередой непрерывных распрей, перераставших иногда в войны, но, прежде всего, создававших внутри ислама разломы, которые частично просуществуют вплоть до нынешней эпохи. Это был важный для будущего мусульманской общины период, к несчастью слишком туманный в современных представлениях, основанных на разнообразии преданий, интерпретированных первыми арабскими историками в зависимости от их собственных религиозных и политических позиций.