Нескучная классика. Еще не всё - Сати Зарэевна Спивакова Страница 7

С. С. Деваться было некуда.

Р. Щ. Да. К тому же к постановке удалось привлечь кубинского балетмейстера Альберто Алонсо, а по тем временам приглашение иностранца в Большой театр было чем-то неслыханным. И у него уже кончалась виза, времени было мало, Майя Михайловна была в отчаянии. Пришлось их выручать. У Алонсо было готовое либретто, совершенно иное, чем у Майи Михайловны. Надо сказать, что довод Шостаковича – убедительный. Зрителя и в самом деле не нужно обманывать, пусть он слышит что-то знакомое. И я пошел путем транскрипции. Кстати, жанр это не новый: Бах делал транскрипции концертов Вивальди, Моцарт делал, потом Чайковский – Моцарта и так далее. Так что я не первый. Но времени у меня было мало.

С. С. Сколько?

Р. Щ. Всего двадцать дней. Но когда есть дедлайн, это всегда хорошо. И для писателя, и для композитора, и для исполнителя. Я считаю, лучшая идея, которая мне пришла, – это сделать партитуру только для струнных и ударных. Во-первых, это резко отличалось от великой партитуры Бизе, а во-вторых, в тот момент в Большом театре были потрясающие струнники и потрясающая группа ударных. А практическая сторона была для меня важна.

С. С. Все ваши балеты посвящены Майе Плисецкой. У каждого из них – особая история создания. А есть ли среди других ваших произведений те, что созданы при интересных обстоятельствах?

Р. Щ. В октябре 1958 года мы расписались с Майей Михайловной, и в следующем, 1959-м, когда подошел ее день рождения, я позвонил Лиле Юрьевне Брик, которая жила в том же самом доме, что и мы, только через подъезд, и говорю: “Лиля Юрьевна, что же ей подарить?” Она отвечает: “Да напишите ей какую-нибудь пьесу, хорошую и короткую”. И я просто за несколько часов написал пьесу, которую сейчас играют по всему миру – “В подражание Альбенису”. Ее играют и на скрипке, и на виолончели, и на трубе, и на гитаре, и на балалайке. И Майя станцевала этот номер. Один раз в зале Чайковского.

На этом сочинении стоит посвящение Майе Плисецкой, но истории написания этой пьесы никто не знает. Я первый раз рассказываю об этом публично. Вы меня раскололи.

С. С. Очень рада! Родион Константинович, я знаю о дружбе Андрея Вознесенского с вашей семьей, и, конечно, все знают его стихи о Майе Плисецкой. А еще у него есть стихотворение “Древние строки”, написанное в 1968 году. И там есть такая фраза: “В воротничке я – как рассыльный в кругу кривляк, / Но по ночам я – пес России о двух крылах”. Я была потрясена, когда узнала, что это стихотворение посвящено вам. “Я – пес России о двух крылах”!

Р. Щ. Это был величайший поэт. Ближайший, ближайший друг мой. Его уход – это огромная потеря. Сейчас наша нация ищет новых идолов. Но люди вернутся к нему с огромным почитанием и интересом, так всегда происходит немножко позже. “Древние строки” я, конечно, знаю наизусть. Он еще несколько стихотворений посвятил мне и Майе, и я ему тоже музыку посвящал. И на его стихи написал много.

С. С. И почти финальный вопрос. Только ответьте, пожалуйста, честно. Вы – признанный во всем мире композитор. Вам знаком ошеломляющий успех, когда ваше произведение принимает и публика, и критика. А бывали ли у вас самого моменты эйфории от собственной музыки? Когда слушаешь и думаешь: “Ай да Пушкин, ай да сукин сын!” – “Ай да Щедрин, ай да молодец!” Бывало ощущение упоительного счастья от того, что сам создал и только что услышал?

Р. Щ. Да, бывают минуты радости, великой радости. Когда слышишь исполнение такого класса, что сам собой доволен. Одна из таких счастливых для меня премьер состоялась в этом году: “Двойной концерт для фортепиано, виолончели и оркестра”. Два изумительных исполнителя – Марта Аргерих и Миша Майский. Премьера была в Швейцарии, в Люцерне, а потом они играли еще в нескольких странах. И когда они играли – не буду кокетничать, – я испытывал чувство, близкое к тому, что вы описали. Я действительно был доволен тем, что я сделал.

С. С. Ваш дед был священником в городе Алексине Тульской губернии. Тропинку к той церкви, где ваш дед служил, прихожане церкви назвали Щедринкой. Мне это кажется неслучайным.

Р. Щ. Возможно, и так.

С. С. Думаю, то, что вы делаете в течение всей своей жизни, – это продолжение той длинной-длинной тропинки. Теперь она стала широкой, планетарной магистралью, но по-прежнему может называться Щедринкой.

Р. Щ. Это высший комплимент, спасибо.

Саундтрек

Сочинения Родиона Щедрина:

Концерт № 5 для фортепиано. Исполняет Государственный академический симфонический оркестр; фортепиано – Денис Мацуев, за дирижерским пультом – Дмитрий Ситковецкий.

Балет “Конек-Горбунок”. Партию Царь-девицы исполняет Майя Плисецкая.

Р.К. Щедрин. “Кармен-сюита” (аранжировка оперы Ж. Бизе “Кармен”). Партию Кармен исполняет Майя Плисецкая.

Опера “Очарованный странник”. Сценическая версия в исполнении солистов, хора и оркестра Мариинского театра под управлением Владимира Гергиева.

Концерт для рояля, виолончели и оркестра. Фортепиано – Марта Аргерих, виолончель – Миша Майский.

Концерт № 6 (Concerto lontano). Фортепиано – Екатерина Мечетина.

И.С. Бах. Прелюдия до мажор (Хорошо темперированный клавир, т. 1). Фортепиано – Екатерина Мечетина.

Г. Малер. “Песнь о земле”.

Михаил Шемякин

“А друг мой – гений всех времен, безумец и повеса…”

ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ

Другу моему Михаилу Шемякину

Я где-то точно наследил,

Последствия предвижу:

Меня сегодня бес водил

По городу Парижу,

Канючил: “Выпей-ка бокал!

Послушай-ка гитары!” —

Таскал по русским кабакам,

Где венгры да болгары.

Я рвался на природу, в лес,

Хотел в траву и в воду,

Но это был французский бес —

Он не любил природу.

Мы, как сбежали из тюрьмы,

Веди куда угодно,

Пьянели и трезвели мы

Всегда поочередно.

И бес водил, и пели мы,

И плакали свободно.

А друг мой – гений всех времен,

Безумец и повеса,

Когда бывал в сознанье он,

Седлал хромого беса.

Трезвея, он вставал под душ,

Изничтожая вялость,

И бесу наших русских душ

Сгубить не удавалось.