Теория медиа. Отечественный дискурс - Елена Леонидовна Вартанова Страница 7

Все это свидетельствовало о повышении значения медиаисследований не только для традиционной академической науки, но и для общественных дискуссий, для осмысления роли журналистики и медиа в социальном развитии в целом. В контексте развития социогуманитарного знания во многих странах мира все заметнее проявлялся запрос на формирование теории медиа, что стало академическим ответом в том числе и на запрос общества и массовой аудитории на актуальную общественно-политическую информацию (Nordenstreng, 2009: 254266). Это, в свою очередь, породило и объективные экономические процессы в медиабизнесе — рост инвестиций в газетно-журнальный, а впоследствии и в аудиовизуальный бизнес как со стороны медиапредпринимателей, издателей и вещателей, так и со стороны рекламодателей (Curran, Seaton, 2010; Albarran, 2010; Doyle, 2013).

С середины XIX в. на становление теоретических подходов к медиа значительное воздействие начала оказывать политическая система национального государства: для проведения регулярных демократических выборов во все органы власти обществу потребовались каналы распространения политических программ партий и кандидатов. Сформировавшаяся во многих европейских государствах массовая ежедневная пресса, система журналов, другие компоненты системы передачи новостей внутри и за пределами государства, прежде всего информационные агентства, оказались ключевой инфраструктурой для политической жизни (Christians, Glasser, McQuail, Nordenstreng et al., 2009; Thussu, 2007; Boyd-Barret, Rantanen, 2000).

Соответственно, в экономически развитых странах Западной Европы и Северной Америки уже во второй половине XIX в. сформировался социальный запрос на массовую прессу, а следовательно, и на специально обученных профессионалов, ее создающих (Hallin, Mancini, 2004). А там, где возникли индустрия, рынок труда, журналистика как профессия и профессиональное высшее образование, начали развиваться и прикладные, и фундаментальные научные исследования в области массовой коммуникации (Землянова, 2012). Именно в странах, где медиаиндустрия исторически оказалась в условиях потребительской рыночной экономики раньше, были заложены основы теоретико-концептуального аппарата медиатеории. Это заставило многие другие государства, особенно постколониальные, пойти в XX в. по пути его заимствования и адаптации (Thussu (ed.), 2009).

Осмысление аналогичных процессов и явлений в Советской России и затем в СССР с начала XX в. шло не под влиянием развития рыночной экономики и западных моделей демократии, а под влиянием сначала монархической власти, и затем революционных процессов и задач строительства социалистического общества в условиях постимперской России. И это, создав совершенно особые условия развития теории журналистики и СМИ, предопределило то обстоятельство, что вектор отечественных исследований оказался иным, чем в Западной Европе и Северной Америке (Дунас, 2016).

Концепции журналистики в Советской России (1917–1922) и СССР (1922–1991) носили откровенно идеологический характер, рассматривали средства массовой информации и пропаганды (СМИП — советское определение объекта изучения) как важнейший инструмент идеологической работы, воспитания людей в рамках коммунистической идеологии (Прохоров, 1984; Засурский, 1975). Несмотря на очевидные просветительские задачи, которые КПСС и государство ставили перед СМИП, основы советской теории журналистики находились под значимым идеологическим воздействием. Распад СССР (декабрь 1991 г.) резко изменил исследовательские подходы к массмедиа. С отменой цензуры и жесткого партийного контроля отечественные СМИ признали приоритет свободы слова, отсутствие давления коммунистической идеологии, ввели новые подходы к анализу отношений государства, бизнеса, общества и медиа. Распространение в зарубежных исследованиях представления о журналистике и СМИ стали частью российского академического пространства, трансформировав представления о функциях и ролях профессии (От теории журналистики к теории медиа, 2019).

В 2000–2010 гг. в отечественной науке не только продолжилось широкое обсуждение основных теорий и концепций медиа, но и начались дискуссии о базовых терминах и самом объекте изучения (Горохов, 2012; Лазутина, 2012; Прохоров, 2012; Фомичева, 2012). Академическое сообщество, активно обсуждая вопросы изучения медиа, по сути, начало работу над определением природы, границ, сущностных черт медиа. Все чаще исследовательские школы, которые сложились (и по традиции продолжают существовать) на факультетах журналистики российских университетов, проводят на эту тему общероссийские конференции — в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже, Челябинске, Иркутске.

Сфера академических журналов представлена известными и новыми изданиями: «Вестник Московского университета. Сер. 10. Журналистика», «Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 9. Филология. Востоковедение. Журналистика», «Вопросы теории и практики журналистики», «Вестник Воронежского государственного университета. Сер.: Филология. Журналистика», «Вестник Томского государственного университета. Филология», «Коммуникации. Медиа. Дизайн». Журналы все чаще публикуют теоретические статьи, которые ставят задачу не только произвести новое знание, но и организовать дискуссии по поводу обновления, переосмысления, переоценки старого. Добавим, что поле академических журналов по журналистике и массовой коммуникации все еще не насыщено, и в некоторых университетах статьи, исследующие данную область, публикуются в филологических журналах (Макеенко, 2017, 2018). Тем заметнее становится развитие журналов открытого доступа, которые, избегая сложных предметных классификаций РАН, ВАК и других академических организаций (Дунас, Гуреева, 2019), изначально адресуются все еще не институ-циализированной области медиаисследований (Макеенко, Трищенко, 2018).

Сегодня и в отечественных, и в зарубежных исследованиях по-прежнему ощущается потребность определить, что же точно мы сегодня все активнее изучаем — журналистику или публицистику, массмедиа или СМИ, новые или цифровые медиа (Суходолов, Кузнецова, 2017). При этом большинство авторов все-таки согласны с тем, что, говоря о медиа, следует признать: сначала «мы формируем наши инструменты, а потом инструменты формируют нас» (Athique, 2013: 17). И поэтому сегодня, прежде всего в России, все более актуальным становится формирование парадигм и концептуального аппарата медиа как инструментов построения новой теории.

1.3. Ключевые понятия тезауруса медиаисследований

При создании теории, проведении фундаментальных исследований в любой области науки встает вопрос о ее объектно-предметном поле. Здесь понятие «поле» мы используем в смысле, близком к тому, который вкладывал в этот термин П. Бурдье (2007) для описания и анализа сфер человеческой деятельности в обществе, а именно автономных социальных пространств, системы специфических связей между социальными позициями, отличающейся определенной степенью автономии. Рассматривая понятие «поле», мы не только применяем процедуры концептуализации и операционализации, но и говорим о необходимости поиска методологии и выбора корректного методического инструментария.

Особенно важно это для социальных и гуманитарных наук, которые во второй половине XX в. и на рубеже XX–XXI вв. в связи с усложнением социального развития стали особенно востребованы в обществе. Необходимость анализа экономических, политических и культурных процессов, объяснения новых явлений, прогноза их развития и возможных эффектов в обществе и для индивидуума не только стимулировала проведение эмпирических исследований и построение новых теорий, но и стала причиной появления новых областей знания. Эти процессы имеют всеобщий характер, но проявляют в разных странах национальную специфику (Nordenstreng, Thussu (eds.), 2015).

Происходящая с 1990 гг. в России общественная трансформация, не только меняющая структуры и практики, но и заставляющая переосмысливать традиционные научные парадигмы социально-гуманитарного знания, выступает очень интересным примером соотношения