Павел Берков - История советского библиофильства Страница 8

Впрочем, это заключение не совсем точно. Н. Н. Накоряков говорил об изменениях в книготорговле, а опирался на статистические данные о книгопроизводстве, количестве напечатанных названий. По вполне заслуживающим доверия статистическим данным, в 1913 г. в России (включая Польшу, Латвию, Литву и Эстонию) имелось 2138 книжных складов и магазинов, торговавших чужими изданиями на русском языке. В 1916 г. число таких книготорговых предприятий упало до 1780, т. е. сократилось на 17 %. В какой мере это уменьшение коснулось антикварной книжной торговли, сказать трудно, так как подобными статистическими сведениями мы не располагаем. Можно, однако, думать, что в процентном отношении снижение числа антикварных магазинов в целом совпадало с общими тенденциями свертывания книжной торговли в годы войны.

Тем не менее в 1915–1916 гг. продолжали еще выходить каталоги антикварных магазинов — С. И. Старициной, И. М. Фадеева, П. П. Шибанова (Москва), В. И. Клочкова, Н. В. Соловьева, И. Ф. Косцова, Ф. Г. Шилова, Н. В. Базыкина, А. А. Климонова, А. А. Мельникова, М. П. Мельникова и др. (Петроград), А. Н. Глазунова (Нижний Новгород), Д. Г. Смолина-Степанова (Саратов). Но в это же время антикварная книжная торговля теряет своих крупнейших представителей: в 1915 г. умерли В. И. Клочков и Н. В. Соловьев, и хотя их предприятия еще некоторое время продолжали существовать, однако уже не играли прежней ведущей роли. Захирел также и журнал «Русский библиофил», основанный Н. В. Соловьевым, впрочем, имевший более историко-литературный, чем собственно библиофильский характер, — в 1916 г. он вовсе перестал издаваться. Продолжал еще действовать в годы войны Кружок любителей русских изящных изданий и журнал «Старые годы», но это был уже не тот журнал, который с 1907 г. являлся как бы рупором «архаизирующего» эстетизма, в содержании и даже оформлении «Старых годов» 1916 г. чувствуется неуверенность, может быть, даже обреченность.

Еще больше, чем империалистическая война, повлияли на русское библиофильство революционные события 1917 г.

Историк русской книжной торговли Г. И. Поршнев так характеризовал тогдашнее состояние типографского производства и книгораспространения в России: «Революция 1917 г. отразилась на книжном деле двояко: с одной стороны она выбросила на рынок громадное количество брошюр и тем значительно повысила производительность типографского станка, но затем производство брошюр и книг пошло на убыль. Подготовленная войной разруха всех отраслей труда и промышленности проявилась с новой силой, и книжное дело как наиболее слабая ветвь нашего хозяйства вступило в тягчайший кризис. Во время этой агонии большинство книжных предприятий захирело и постепенно гибло, а наиболее устойчивые и выносливые, приспосабливаясь к революционной обстановке, начали равняться по кооперативной, партийной и артельно-писательской линии» (133).

Несмотря, однако, на политические события огромного исторического значения и на все более определявшееся сокращение книгопроизводства и книготорговли, в 1917 г. было издано одно из лучших произведений русской дореволюционной библиофилии — антология «Похвала книге», подготовленная проф. И. А. Шляпкиным и напечатанная на средства антиквара Ф. Г. Шилова. Это издание в полном смысле слова может считаться завершением предшествующего этапа истории русского библиофильства, и поэтому о нем следует сказать несколько подробнее.

Хороший знаток древнерусской литературы и палеографии и замечательный библиофил, И. А. Шляпкин придал этому изданию внешность первопечатных славяно-русских книг. Книгу украшал эпиграф: «Аще возмнится тебе, да взыщется в книгах отец твоих, и обрящеши в летописцах писано о тех». Обложка — в рамке, воспроизводящей заглавную рамку «Русской Библии» Георгия Скорины 1517 г. Далее следовало то, что Шляпкин в предисловии назвал «ех-libris'oм»: в рамке из издания «Сатир» Ювенала 1525 г. вверху напечатано «Экземпляр библиотеки», затем оставлено пустое место для внесения фамилии владельца библиотеки, а внизу — помещена «библиофильская загадка» художника А. Н. Лео — славянской декоративной вязью изображены слова: «Тайное зерцало библіофиловъ». Выходные данные: «Докончана бысть сія книга оу столичномъ великомъ градѣ оу Петроградѣ всеа Русіи въ годину войны съ нечестивымъ германскимъ и швабскимъ родомъ труды и тщаніемъ дохтура слова Российскаго Иліи Шляпкина коштомъ книгокупца Федора Шилова Богу ко чести, а книголюбцамъ русскимъ къ доброму оуслажденію въ лѣто Господне 1917».

«Похвала книге» была напечатана в одной из лучших типографий тогдашнего Петрограда Р. Голике и А. Вильборга, в количестве 650 экземпляров на тряпичной бумаге и 400 на простой. Экземпляр на тряпичной бумаге стоил 5 рублей. Книга была украшена 44 виньетками, заставками и концовками, заимствованными из орнаментов византийских и русских рукописей и из печатных иностранных и русских изданий.

Желание И. А. Шляпкина выдержать в «Похвале книге» внешность первопечатных изданий привело к тому, что ему пришлось отказаться от включения оглавления.

Затруднения возникают у читателя при обращении к текстовому материалу внутри отделов: одни из них построены по хронологическому принципу (II, III), другие по алфавиту фамилий писателей (IV, V); в отделе «Иностранные писатели о книге и о чтении» в целом соблюдена хронология.

Отбор иностранных текстов И. А. Шляпкин произвел в основном по книгам Ф. Фертио (174) и А. Сима (173); восточные материалы предоставили ему профессора И. Ю. Крачковский, Д. К. Петров и А. Н. Самойлович. Русские тексты и частично иностранные подобрал сам составитель. Наряду с безусловно интересными выдержками Шляпкин включил в «Похвалу книге» отрывки явно случайные. Рядом с Пушкиным стоит Иван Рончевский, о котором нам не удалось найти никаких сведений, кроме того, что его стихотворение, приведенное Шляпкиным, ранее было напечатано в журнале «Известия книжных магазинов товарищества М. О. Вольф». Случаен подбор материала в отделе «Русские писатели о книге и чтении» — здесь помещено всего 18 отрывков из 15 авторов, среди которых находятся такие, как Изабелла Гриневская, В. Мурзаев, некто, скрывшийся под псевдонимом «Один из многих» (возможно, это сам И. А. Шляпкин), священник Григорий Петров, фельетонист С. Н. Сыромятников (Сигма); нет М. Горького, Н. А. Добролюбова, Ф. М. Достоевского, М. Е. Салтыкова-Щедрина и др.

И все же, несмотря на отмеченные недочеты, «Похвала книге» Шляпкина и Шилова представляет значительный вклад в мировую литературу антологий о книге. Едва ли не впервые перед выдержками из античных авторов были помещены тексты из Славянской Библии, из древней и новой русской литературы и из литератур Востока. Книга Шляпкина и в положительном и отрицательном отношении является поучительным образцом для тех, кто в будущем захочет создать аналогичный труд. Составление такой антологии — дело нелегкое, и поэтому неудивительно, что дальнейшие известные нам попытки (Э. Ф. Голлербаха, В. И. Вольпина, В. М. Лосева, А. Б. Лоева и др.) оказались нереализованными.

Книга разошлась быстро, имеются сведения о том, что Шляпкин и Шилов сразу же стали подготовлять второе издание. Но время уже было иное, и «Похвала книге» на долгие годы осталась забытым памятником русского дореволюционного библиофильства.

Характеризуя состояние книжного дела в России в самом начале революционного периода, необходимо учитывать не только разрушительные, но и прогрессивные, созидательные тенденции, действовавшие в нем и вскоре окончательно победившие, а именно: возникновение и быстрый рост советского государственного книжного дела, — книгопроизводства, книгораспространения, книжной пропаганды. Чтобы понять все те огромные изменения, которые произошли в этой области, надо вспомнить то громадное значение, которое В. И. Ленин и партия всегда придавали печати, книге и ее воспитательной, пропагандистской роли.

Буквально с первых же своих шагов Советская власть обратила пристальное внимание на проблемы идеологического воспитания народных масс и как естественное следствие — на газетное и книжное дело, на книгопроизводство и книгораспространение, на библиотеки и книжные магазины.

Мероприятия Советской власти в этой области были направлены по двум линиям: принимались решительные шаги к ограждению сознания народных масс от враждебных идеологических воздействий со стороны буржуазной прессы и книжного дела в целом; книги, представлявшие лучшие достижения классической русской литературы, исчезнувшие в 1915–1917 гг. из продажи и чаще всего придерживавшиеся книгопродавцами на складах, либо реквизировались у владельцев и передавались в массовые библиотеки, организовавшиеся Народным комиссариатом по просвещению, либо намечались к переизданию и уже в 1918 г. поступали в продажу.

Чтобы лишить буржуазию возможности непосредственного влияния на массы во враждебном пролетариату направлении, Советская власть сразу же предприняла ряд мероприятии по подавлению буржуазной печати. Одним из первых шагов в данном направлении был декрет, изданный в начале 1918 г. Центральным Исполнительным Комитетом и объявлявший о признании собственностью Советской республики Контрагентства Суворина, т. е. издательства известного реакционного журналиста А. С. Суворина, а также большой сети принадлежавших ему по всей России книжных магазинов и железнодорожных газетно-журнальных киосков, типографий, книжных складов и т. д. (156). Этот декрет представлял первый шаг в направлении национализации книжных фондов, принадлежавших буржуазным книгоиздательским и книготоргующим предприятиям.