Милослав Стингл - Последний рай Страница 8

Сто шестьдесят шесть каменных скульптур до сих пор лежат в карьерах. Они брошены на разных, стадиях обработки. Впечатление от этих лежащих колоссов, как это ни странно, даже сильнее чем при виде стоящих изваяний.

Прежде чем начать тщательный осмотр лежащих статуй, я познакомился с материалом, из которого они сделаны. Это не типичный темный лавовый камень, который разлился, словно воды черной реки, по большей части острова Пасхи. В вулканических каменоломнях рапануйцы добывали туф, так как весь Рано Рараку состоит из спрессованной вулканической пыли желтоватого цвета.

В ней встречаются частицы более твердых пород, поэтому материал, из которого вытесаны рапануйские статуи, напоминает однотонную ткань с вплетенной в нее яркой нитью. Первые посетители острова Пасхи даже считали, что моаи сделаны из смеси камня и глины.

Камень с Рано Рараку отличается красивым цветом, но главное преимущество туфа в том, что он легко подвергается обработке.

Я вспоминаю о посещении столицы Армении Еревана. Прелесть этого города, построенного, точнее, вытесанного из цветного туфа, свидетельствует о том, что возможности использования этого камня очень широки.

Рапануйцы обрабатывали свои статуи в основном примитивными каменными долотами и топорами без топорища, которые они называли токи. В большинстве своем токи сами не были тщательно обработаны. Каменотес пользовался ими в том виде, в котором нашел. Как только токи затуплялось, ваятель его выбрасывал. Точили лишь самые удобные из них, к которым изготовляли топорища.

В каменоломнях Рано Рараку эти инструменты разбросаны повсюду вокруг полуобработанных каменных блоков. Поскольку там осталось более ста шестидесяти незаконченных моаи, можно восстановить все стадии трудового процесса каменотёсов из Рапануи. Сначала они очищали поверхность скалы, затем высекали из нее блок требуемой величины. С обеих сторон блока прокладывали узкие проходы. Кроме того, каждый каменотес рядом с будущей статуей выдалбливал небольшую нишу, в которой работал. По числу этих углублений можно определить, сколько мастеров трудилось над созданием той или иной скульптуры.

Мы имеем возможность проследить и за ходом работ. Рапануйцы всегда сначала высекали верхнюю часть головы, начиная с носа и лба. Потом все внимание переключалось на уши, а также руки, которые складывались на длинном животе скульптуры. Наконец, каменотесы эту вполне законченную спереди и с боков фигуру начинали подкапывать, пока не оставался узенький каменный перешеек, соединяющий ее со скалой.

Затем начиналось самое сложное – статую надо было в целости и сохранности перетащить из каменоломни по крутому склону к подножию Рано Рараку. Как древние мастера спускали многотонные каменные колоссы вниз со скалы, до сих пор точно неизвестно. Вероятнее всего, они волокли их каким-то своим, особым способом.

Задача была действительно невероятно сложной. Одна из скульптур, по которым я ползал в каменоломнях, достигает, например, высоты двадцати одного метра, то есть примерно шестиэтажного дома. Весит она около ста тридцати тонн. Длина одного лишь лица равна девяти с четвертью метра.

Таких огромных моаи среди стоящих фигур Рано Рараку, а также среди тех, что впоследствии «разошлись» по острову, я не встречал. И глядя на Ко Тето Кана – так называют эту скульптуру островитяне, – я подумал: а может быть, эти самые большие идолы так и должны были здесь остаться, навечно соединенные тонкой пуповиной с материнским камнем? Ведь подобные скальные галереи встречаются и в других местах.

Мне вообще кажется странным, что Ко Тето Кана и других таких же гигантских идолов рапануйские мастера ваяли прямо в каменоломнях. Логичнее было бы вытесать каменный блок здесь, а художественную обработку проводить уже на месте установки скульптуры. Ведь Роден или Микеланджело не создавали свои произведения в мраморных карьерах. Но, судя по всему, рапануйцы придерживались иной точки зрения.

Во всяком случае, кажется совершенно невероятным тот факт, что жители острова Пасхи умели доставлять своих идолов к подножию вулкана без единого повреждения. Но и на этом «путешествие» статуи, как правило, не заканчивалось. За исключением тех изваяний, которые оставались на склонах вулкана, все остальные скульптуры древние мастера располагали затем по всему острову. Стоит пройти хотя бы километр по Рапануи, и наверняка встретишь какую-нибудь скульптуру.

Способ доставки каменных великанов в самые отдаленные уголки острова не менее загадочен, чем спуск скульптур к подножию вулкана. Всего на Рапануи, кроме Рано Рараку, стоит или, точнее, стояло четыреста статуй.

Естественно, что все исследователи тщательно выспрашивали современных жителей острова Пасхи о том, как были развезены скульптуры по Рапануи. Ответы всегда оставались одинаковыми: они шли сами! Они направлялись туда, где должны были находиться и сами становились на священные места!

Всегда во время подобных расспросов – а мои встречи на острове Пасхи не были в этом отношении исключением – я стараюсь уяснить способ мышления своих собеседников. Это единственная возможность понять человека, который живет в мире иных представлений. Поэтому я не возражал островитянам: пусть статуи и шли сами. Но при этом высказывал сомнение: ведь моаи – это мертвые камни, всего лишь обломки скал и ничего более; кто дал им силу, кто приказал двигаться по дорогам Рапануи?

И на этот вопрос у современных жителей острова всегда готов ответ: иви атуа – жрецы – приводили в те времена моаи в движение. И статуи целыми днями шли раскачивающейся походкой к своей цели. Лишь с наступлением ночи иви атуа останавливали их и молились. А утром живые люди и их каменные спутники вновь продолжали свой нелегкий путь.

Кто знаком со сказаниями древней Полинезии, тот знает, что здешних великанов в движение могли привести местные жрецы, обладавшие «сверхъестественной силой, незнакомой простым смертным». Полинезийцы – и не только на острове Пасхи – обозначали ее словом «мана». Маной обладали рапануйские короли и другие арики, Человек-птица и, видимо, жрецы иви атуа.

А так как с помощью маны на острове Пасхи можно объяснить все, я больше ни о чем не спрашиваю своих собеседников, стараясь восстановить в памяти обрывки технических знаний и самостоятельно найти объяснение тому, как «двигались» статуи по острову. Даже подобный мне дилетант знает, что для их перемещения требуются по меньшей мере веревки и катки. И тут сразу же возникает новый вопрос. Деревьев на Рапануи почти нет. Единственное дерево на острове – торо миро. Но его древесина недостаточно тверда. (Здесь, правда, следует оговорить, что шведский ученый профессор Скоттсбергер, первый, кто серьезно занимался изучением флоры острова Пасхи, полагает, будто совсем недавно на Рапануи росли и другие породы деревьев.)

Что же касается веревок или канатов, то их и сегодня рапануйцы плетут из лыка хау хау. Если в древние времена они знали веревку и если здесь росли деревья (возможно, использовался также и плавник, который время от времени выбрасывает на берега Рапануи Тихий океан), то доставку статуй уже можно как-то объяснить.

Так как я не верю в сверхъестественные силы, ману как возможный способ транспортировки приходится исключить. Остаются другие решения. Древние мастера могли, например, перемещать скульптуры на деревянных катках. Могли также переносить их на гигантских носилках, как это делалось, правда, со значительно меньшими статуями, на Маркизских островах. Епископ Жоссан, в епархию которого входил остров Пасхи, высказал еще одну идею: древние рапануйцы перетаскивали моаи с помощью круглых камней.

Главный-информатор последней крупной экспедиции на остров Пасхи, возглавляемой Туром Хейердалом, Атан, считал, что его предки перевозили моаи на специальных волокушах, похожих по форме на греческую букву ипсилон (ε). Атан даже построил такую волокушу. А веревки сплел из лыка хау хау. В эти канаты впряглись около ста пятидесяти островитян и сравнительно легко перевезли скульптуру, весившую десять тонн, на довольно большое расстояние.

«Способ Атана» – перемещение идолов на волокушах – как-то не вяжется с представлениями островитян о том, что скульптуры «шагали». Однако рапануйские волокуши вполне могли быть использованы для доставки изваяний. Тем более что в этой работе принимал участие весь род, для которого великан из Рано Рараку был предназначен.

Не вызывает сомнения, что для островитян участие в доставке «своего моаи» не было неприятной, изнурительной или напрасной работой. Как раз наоборот – они восторженно приветствовали скульптуру как священный дар, сопровождая ее передвижение песнями и танцами, чтобы новая моаи охраняла их род, защищала родную землю.

В «ПЕЩЕРЕ БЕЛЫХ ДЕВ»