Александр Кондратов - Сказки и легенды маори Страница 8

— Я все равно хочу тебя, — сказал он. — Пусть я днем буду один, я все равно хочу, чтобы ты осталась и жила со мной.

Дева-Туман улыбнулась.

— Хорошо, я приду к тебе, — сказала она.

В тот вечер Уенуку сидел один в своем доме, смотрел на огонь и вспоминал Деву-Туман. Пламя угасало, от него уже остались только синие язычки. В эту минуту Уенуку услышал негромкие голоса, потом дверь осторожно приоткрылась. Уенуку увидел Хине-пукоху-ранги и с радостью обнял ее. Ночь они провели вдвоем. Но утром Дева-Туман вместе с сестрой вновь поднялась на небо. Сестры встретились, как два облачка, и уплыли в вышину прежде, чем их настигли первые лучи солнца. Ночь за ночью Хине-пукоху-ранги приходила к Уенуку, но она предупредила его, чтобы он ни в коем случае не рассказывал о ней своим соплеменникам.

— Мне так хочется, чтобы они увидели, какая ты красивая, — сказал как-то Уенуку.

— Будь терпелив и жди, — ответила она. — Ты расскажешь обо мне, когда родится наш ребенок, тогда я объявлю всем, что ты мой муж, но до тех пор о наших встречах не должен знать никто, кроме тебя, меня и Хине-ваи. Если ты кому-нибудь скажешь обо мне хоть слово, я больше никогда к тебе не приду.

Уенуку боялся лишиться молодой жены и хранил тайну, но с каждым месяцем все больше гордился своей небесной подругой и в конце концов не устоял перед искушением: он расскавал о ней друзьям и похвастался ее красотой. Новость скоро облетела всю деревню. Летние дни становились длиннее, и женщины не давали покоя Уенуку.

— Ты говоришь, что у тебя есть жена, — смеялись они. — Где же она, Уенуку, где твоя жена, почему мы ее ни разу не видели? Может, ты прячешь дома не женщину, а бревно или охапку льна? Ты только говоришь, что она красивая, покажи ее нам, тогда мы тебе поверим.

— Я не могу ее показать, — защищался Уенуку. — Каждое утро, едва забрезжит рассвет, они с сестрой улетают к себе на небо.

— А ты заделай все щели в доме и скажи, что еще темно. Она останется, а когда совсем рассветет, мы откроем дверь и увидим, правду ты говоришь или нет.

От заката солнца до восхода времени было так мало! А дневные часы тянулись бесконечно. Уенуку хотелось услышать смех своей подруги, послушать, как она поет, увидеть, как она вместе с другими танцует пои.

В конце концов Уенуку почувствовал, что больше не в силах ежедневно разлучаться с женой. Он завесил окна циновками и заткнул мхом щели в стенах. При закрытой двери в доме было темно, как в безлунную ночь, когда все небо затянуто облаками.

Вечером дочь неба по обыкновению пришла к нему. Ночные часы пролетели будто минуты, на востоке появились первые лучи света, и Хине-ваи окликнула сестру:

— Пора, пришло время расставаться с землей!

— Иду! — крикнула Дева-Туман, шаря в темноте в поисках плаща.

— Что случилось? — спросил Уенуку.

— Мне пора идти.

— Еще рано, — сказал Уенуку, притворяясь, что говорит в полусне. — Зачем ты понапрасну меня беспокоишь? Посмотри, еще совсем темно.

— Скоро утро. Сестра уже звала меня.

— Она ошиблась. Может быть, ее обманул свет луны или звезд. Еще совсем темно. Ложись и спи.

Хине-пукоху-ранги снова легла.

— Наверное, Хине-ваи ошиблась, — сказала она. — Как странно. Не знаю, что с ней случилось. Раньше она никогда не ошибалась.

Дева-Дождь звала и звала сестру, ее оклики сливались с пением пробудившихся птиц, а Уенуку продолжал твердить, что Хине-ваи ошиблась. Хине-ваи ничего не оставалось, как возвращаться без сестры. Она медленно поднималась на небо, ее голос звучал все глуше и наконец перестал долетать до Уенуку и его жены.

— Что-то случилось, я знаю, — сказала вдруг Дева-Туман окончательно проснувшись. — Ты слышишь, в лесу поют птицы!

Они оба прислушались. Хине-ваи умолкла. Зато до них доносились громкое пение птиц и голоса людей, собравшихся на марае. Хине-пукоху-ранги забыла о плаще и бросилась прочь из дома. Дверь распахнулась, яркий солнечный свет затопил дом. На мгновение Дева-Туман замерла, и люди, собравшиеся перед домом, тоже замерли, потому что ее наготу прикрывали только длинные черные волосы, и мужчинам никогда прежде не приходилось видеть такой стройной, такой красивой женщины. Глядя на Хине-пукоху-ранги, они поверили, что она явилась из другого мира.

Уенуку вышел вслед за женой и с гордой улыбкой сел на дороге, радуясь завистливым взглядам, которые бросали на него со всех сторон. В ту же минуту Дева-Туман взобралась на крышу и вскарабкалась на конек. Люди закричали, но тут же смолкли.

— О Уенуку! — печально запела Хине-пукоху-ранги. — Ты показал меня своим соплеменникам, когда взошла утренняя звезда и засияло солнце. Мы лежали у тебя в доме, и я не услышала зова Хине-ваи. О Уенуку, ты опозорил меня!

И тогда произошло чудо. На ясном небе появилось облачко. Оно окутало Хине-пукоху-ранги всю, с головы до ног, и скрыло от глаз людей. Только ее голос еще доносился до них. А потом песня смолкла и наступила тишина. Облачко слетело с крыши. Оно поднималось все выше и выше, пока не растаяло под лучами яркого солнца, залившего расплавленным золотом пустой конек крыши.

Безутешный Уенуку не мог найти себе места. Ему было невмоготу переносить сочувственные взгляды друзей. Радость покинула его пустой холодный дом. Ночь за ночью он ждал Деву-Туман, но она так и не вернулась. И вот однажды Уенуку бросил все и отправился искать жену. Шли годы, Уенуку пережил много опасных приключений, побывал в чужих странах, но так и не узнал, куда исчезла Хине-пукоху-ранги. Уенуку состарился, лишился зубов, его спина сгорбилась, и наконец где-то вдали от родных мест одинокого и несчастного старика настигла смерть.

Так Уенуку поплатился за легкомыслие и гордость, но боги сжалились над ним. Они взяли на небо его старое тело и превратили Уенуку в многоцветную радугу, которой до сих пор любуются люди.

И когда солнце всходит над холмами и согревает влажную землю, Дева-Туман поднимается на небо, где радуга-Уенуку нежно обвивает свою дорогую жену сверкающей разноцветной лентой.

Нижний мир

Матаора и Ниварека в нижнем мире

В давние времена Матаора, предводитель воинов, однажды ночью беспокойно заметался во сне. Ему приснилось, что у него в руках таиаха и он сражается со смертью. Вокруг на земле сидят мужчины и женщины и при каждом его ударе, при каждом броске вскрикивают от удовольствия. Потом крики почему-то стихли и раздался смех. Матаора с изумлением оглянулся по сторонам. И тогда пелена сна упала с его глаз, Матаора вскочил. В окне и в двери он увидел чьи-то внимательные белые лица. Матаора вгляделся в незнакомцев и заметил, что их волосы светятся, будто метелки осоки тоетое на утреннем солнце.

— Кто вы такие? — воскликнул Матаора.

— Мы туреху, — услышал он в ответ.

— Откуда вы пришли?

— Из нижнего мира. А ты кто такой? Бог? — спросила одна из туреху. — Мужчина? — спросила другая под смех остальных, потому что они все были женщинами.

— Почему вы спрашиваете? — рассердился Матаора. — Вы что, не видите, что я мужчина?

Туреху снова засмеялись.

— Откуда мы знаем, кто ты, если на тебе нет татуировки. У тебя раскрашено только лицо.

Матаора с удивлением посмотрел на туреху.

— Что же еще нужно раскрашивать? — спросил он. Туреху молчали, потом одна высокая женщина сказала:

— Придет день, может, узнаешь.

Матаора не обратил внимания на ее слова. Его мучало любопытство: в тех местах никто прежде не видел туреху.

— Входите, — пригласил он женщин, — я дам вам поесть.

— Хорошо, — сказали туреху, -— только лучше мы подождем здесь.

Матаора поспешил принести остатки еды, которые нашлись у него в доме. Но туреху вели себя как-то странно.

— Разве это едят? — спрашивали они друг у друга. А одна из них взглянула на угощение и сказала: — Нет, не едят.

Услышав эти слова, Матаора рассердился.

— Смотрите! Я покажу вам, что едят! — воскликнул он и съел кусочек.

Туреху толпились вокруг Матаоры, улыбались, кивали друг другу и не спускали с него глаз. Одна из них заглянула ему в рот и закричала:

— Ой! Он ест мидии!

— Их нельзя есть! — воскликнуло сразу несколько туреху.

Тогда Матаора вспомнил, что туреху едят только сырую пищу. Он пошел на пруд, наловил рыбы и положил перед светлокожими женщинами.

Туреху радостно засмеялись и быстро покончили с рыбой. Пока они ели, Матаора, успел разглядеть их получше. У них была светлая кожа и светлые волосы до пояса. Тонкие носы и прямая спина. Они носили короткие юбочки, сплетенные из сухих морских водорослей.

Когда туреху поели, Матаора встал и начал танцевать. Он шел по кругу и заметил, что одна из женщин следит за каждым его движением. Она была выше своих подруг, и Матаора без труда отличал ее от других туреху. Каждый раз, когда их глаза встречались, он чувствовал, что любит ее все сильнее и сильнее.

Наконец он сел, и туреху начали свой плавный танец. Совсем непохожий на женский танец пои или воинственную хаку, которые столько раз видел Матаора. Высокая девушка, которая не спускала с него глаз, вышла вперед. Остальные взялись за руки и пошли за ней, повторяя движения ее ног. Женщины наклонялись и скользили под арками сцепленных рук то в одном направлении, то в другом — у Матаоры закружилась голова от их хоровода. Туреху танцевали и пели, но он разобрал только несколько слов: