Валериан Плетнев - Культура и быт Страница 8

Основные производственные отношения образующейся промышленной буржуазии — это авторитарная власть в производстве, конкуренция на рынке, частная собственность на средства производства.

В быту они отражаются в авторитарности семейного уклада, индивидуализме, замкнутости отдельных ячеек и групп, в конкуренции богатств в быту.

Авторитарность требует внешних отличий, привилегированное положение — внешних выражений экономической силы класса.

Быт подчиняется этим требованиям и уподобляется быту дворянства.

Все эти причины замедляют культурное творчество нового класса; быт, в связи с ассимиляцией старого класса новыми производственными отношениями, делается консервативным, выработка новых культурных форм приобретает медленный, постепенный характер.

Это не мешает, конечно, все-таки признавать темп развития буржуазного общества, по сравнению с прошлыми формациями, революционным, особенно в области техники. Замедление здесь относительное.

Уже в этот период начинается постепенный отрыв от производства буржуазии. Непосредственно организаторская ее роль заменяется контролирующей. Развитие культуры становится специальностью хорошо оплачиваемой интеллигенции.

Сам класс в целом перестает создавать новые культурные формы.

Вероятно, это — тоже одна из причин замедления темпа развития буржуазной культуры.

Об объективных факторах, лежащих в самой капиталистической структуре, препятствующих быстроте развития производительных сил, мы только упомянем, как о совершенно общеизвестных фактах, так же, как и об узко-классовых интересах, ставящих предел развитию производительных сил.

Бытовые формы рабочего класса в буржуазном обществе, наоборот, не только не сводимы к быту господствующих классов, не только объективно не способны их ассимилировать (несмотря на попытки этого, особенно в ранний период развития), но объективный исторический процесс, в связи с накоплением капитала и концентрацией производства, делает их все более противоположными бытовым формам господствующих классов.

Быт рабочего класса принужден развиваться на принципиально иных связях, чем быт буржуазии.

Сознательно-товарищеское сотрудничество — вот форма социальной связи, которая характерна для рабочего класса, которая развивается в его среде, вытесняя иные отношения, — та форма, в которую он преобразует все общество.

Эта связь одинакова в производстве и в быту, во всех социальных отношениях рабочего класса; она стоит в непримиримом противоречии к бытовым формам других классов и представляет главнейшее средство сохранения жизнеспособности пролетариата.

Сознательно-товарищеская организация рабочего класса в настоящем и социалистическая организация всего общества в будущем — это разные моменты одного и того же процесса, разные ступени одного и того же явления.

Быт рабочего класса отображает производственные отношения, как ни у какого другого класса.

Потенциальная способность к творчеству и развитию этой формы быта — колоссальна.

Привычка к коллективным действиям удесятеряет силы рабочего класса, по сравнению с другими классами.

Объективная безнадежность стать человеком в цепях старого мира, постоянное сопротивление гнету, активность в борьбе, ненависть к старому, в соединении с пластичными формами быта — это огромное социальное преимущество пролетариата, по сравнению с буржуазией, в отношении творчества новой культуры.

Наконец, рабочий класс объективно принужден, как класс в целом, создавать сам новые формы жизни. Ему некому передать их созидание.

Только в меру его собственной активности с ним будет сотрудничать интеллигенция и сама делаться активным строителем.

Сам связанный с производством, пролетариат вовлекает в производительный труд все прежние общественные классы.

Если сопоставить вместе все эти факторы, то выходит, что «острая потребность овладеть культурой» у рабочего класса подкрепляется таким его духовным и бытовым оборудованием, что критически-творческое овладение культурным наследством старого мира пойдет революционным темпом, даже по сравнению с темпом развития буржуазного общества. Для этого нужно, чтобы рабочий класс избавился от гнетущей его постоянной заботы о куске хлеба, чтобы его материальное положение не падало до той предельной границы, ниже которой парализуется всякая активность и энергия класса. Тогда быстро отомрут гнилые, реакционно-мещанские элементы его быта, и товарищеская связь станет преобладающей силой его дальнейшего развития. С этого момента начинается активная перестройка быта, он приобретает «высшую динамичность».

Одновременно с этим, культурное строительство рабочего класса, яркость, напряженность и высшая его продуктивность — получают небывалый размах.

В. Плетнев

Возможна ли пролетарская культура?

Тов. Троцкий подверг это сомнению.

В своей статье «Пролетарская культура и пролетарское искусство» он пишет:

«В эпоху диктатуры о создании новой культуры, т.-е. строительстве величайшего исторического масштаба, не приходится говорить; а то ни с чем несравнимое культурное строительство, которое наступит, когда отпадет необходимость в железных тисках диктатуры, не будет иметь уже классового характера»

Все дальнейшее в статье является аргументацией за это положение. На ряду с доказательствами, т. Троцкий обвиняет нас в том, что вся наша позиция — только «безформенные разговоры насчет пролетарской культуры по аналогии-антитезе с буржуазной», «питающиеся крайне некритическим уподоблением судеб пролетариата и буржуазии». «Плоский, чисто либеральный метод формальных исторических аналогий, — говорит тов. Троцкий, — не имеет ничего общего с марксизмом»

Таковы основы бурной на нас атаки.

Мы не можем не приветствовать всякой достаточно серьезной постановки вопроса о пролетарской культуре, хотя бы выводы наших критиков были и крайне не выгодны для нас.

Но, приветствуя поэтому и статьи тов. Троцкого, мы в корне расходимся с ним в самом подходе к вопросу.

И надо сказать, что ряд положений, выдвинутых тов. Троцким, достаточно туманен, чтобы принять их без серьезной критической оценки.

Эту оценку точки зрения тов. Троцкого мы и хотим произвести в данной статье, развертывая параллельно и нашу позицию в этом вопросе.

Мы полагаем, что узлом, скрепляющим всю аргументацию тов. Троцкого против нас, является историческая схема, которую он, как бы вскользь, набрасывает в своей статье.

«Историк будущего, — говорит он, — кульминацию старого общества отнесет, надо думать, ко 2-му августа 1914 года, когда взбесившееся могущество буржуазной культуры полыхнуло на весь мир кровью и огнем империалистической войны» «Начало новой истории человечества будет отнесено, надо полагать, к 7 ноября 1917 года. Основные этапы человечества будут, надо полагать, установлены, примерно, так:

„вне-историческая“ история первобытного человека: древняя история, движение которой шло на рабстве.

средневековье — на крепостном труде;

капитализм с вольнонаемной эксплуатацией — и, наконец — социалистическое общество, с его безболезненным, надо надеяться, переходом в безвластную коммуну (подчеркнуто мною — В. П.).

Во всяком случае, те 20–30–50 лет, которые займет мировая пролетарская революция, войдут в историю, как тягчайший перевал от одного строя к другому, но никоим образом не как самостоятельная эпоха пролетарской культуры».

Вопрос о переходном периоде от капитализма к коммунизму или, по терминологии тов. Троцкого, к безвластной коммуне — достаточно дебатировался в марксистской литературе.

Мы остановимся на том, как ставился этот вопрос основоположниками научного социализма.

Полагаем, что для многих и многих из наших противников эта экскурсия в суждения Маркса будет очень не лишней.

По вопросу о переходном периоде от капитализма к коммунизму, о социализме и коммунизме, как формах общественного строя — Маркс дал нам в «Критике Готской программы» следующую схему.

На вопрос — «какой перемене (подчеркнуто Марксом) подвергнется государство в коммунистическом обществе, — другими словами, какие общественные функции, аналогичные функциям современного государства, сохранит оно», — Маркс отвечает:

«Это вопрос, на который может ответить только наука» (подчеркнуто мною — В. П.).

Но по вопросу о переходном периоде Маркс высказывается с полной определенностью: возможна ли пролетарская культура?

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного переустройства одного в другое» (подчеркнуто Марксом).