Cемиотика культуры - Сергей Николаевич Зенкин Страница 8

Свобода структурирования знаковых систем заставила лингвистов ХХ века – Соссюра, Якобсона – заново пересмотреть старинную проблему «произвольности знака» (имеется в виду условный знак-символ по Пирсу, так как две другие категории знаков – индексы и иконические знаки – по определению непроизвольны, мотивированы обозначаемыми предметами). Напомним, что об этой проблеме спорили еще герои платоновского диалога «Кратил»: должна ли каждая вещь называться единственным «правильным» именем, соответствующим ее сущности, или же люди свободно создают знаки-имена, без оглядки на сущности вещей? Современная наука в основном склоняется ко второму ответу: доказательством служит то, что означающее и означаемое в знаке могут по-разному комбинироваться в разных системах. Одна и та же идея (концепт), определяющая всем известный предмет мебели, называется совершенно непохожими друг на друга словами «стол» в русском языке и «table» в английском и французском (в последних двух случаях слова хоть и пишутся одинаково, но по-разному произносятся). Одна и та же социальная ситуация траура обозначается в европейских культурах черной одеждой, а в дальневосточных – белой. Тем не менее структурная семиотика вносит важное уточнение: знак не мотивирован обозначаемой вещью, которая вообще выведена за рамки знака и знаковой системы, – однако мотивирован, обусловлен структурой самой этой системы, значащими оппозициями, в которые он входит. Французский лингвист Эмиль Бенвенист (1902–1976) объяснял это так: отдельный человек не может называть вещи как угодно – его не поймут другие люди, – но и весь язык в целом не свободен в образовании слов и словесных форм, их произношение и значения подчиняются общим структурным правилам данного языка; даже новые слова обычно образуются по модели уже существующих, например прибавлением стандартных префиксов и суффиксов[26]. Сходным образом обстоит дело и в других, невербальных знаковых системах. В системе цифрового счисления новые числа следуют модели предшествующих (скажем, число 100 – «десять раз по десять»). В системе повествовательных событий, о которой будет подробнее сказано в главе 10, взаимосвязанными, а следовательно взаимно мотивированными, являются такие пары элементов, как «намерение» – «исполнение», «борьба» – «исход борьбы». Таким образом, знак-символ не совсем произволен, поскольку в своем формировании и функционировании зависит от других знаков; немотивированным остается лишь отношение знака с референтом или означающего с означаемым внутри знака.

Структура знаковой системы, определяющая отношения ее элементов, называется кодом. Код включает в себя набор структурных единиц, обладающих устойчивым значением и связанных отношениями сходства и различия, то есть оппозициями (например, в русском языке п и б образуют оппозицию глухой и звонкой губных фонем), а также правила операций, которые можно производить с этими единицами. Можно сказать, что код состоит из «словаря» и «грамматики», которые в разных знаковых системах могут быть более или менее развиты и точно описаны[27]. Например, в коде дорожных знаков единицами являются четко кодифицированные символы («поворот», «стоянка» и т. д.) и общие формы знака, соответствующие разным его категориям (треугольный знак – предупреждение, круглый – запрет и т. д.); а правила их сочетания довольно свободны – разные символы могут помещаться на знаках разного типа (скажем, буква Р – и на знаках, разрешающих стоянку, и на знаках, запрещающих ее). Иначе обстоит дело с визуальными знаковыми системами, о которых подробнее будет сказано в главе 9: в них знаки-изображения очень многочисленны, подобно предметам, которые они обозначают, и для анализа таких знаков лучше подходит трехчленная, чем двучленная модель. Например, в системе классической живописи единицами служат фигуры, типы лиц, предметов и т. п. – невозможно составить их исчерпывающий словарь[28], зато отношения между ними немногочисленны и образуют композицию картины (контраст, параллелизм и т. д.).

Знаковый код, как и отдельный знак-символ, является условным, он существует по соглашению участников коммуникации и обеспечивает ее понятность для всех сторон. Созданные с его помощью сообщения поддаются перекодировке, переводу в другой код, каковыми являются не только собственно переводы с одного естественного языка на другой, но и письменная запись устной речи, чтение вслух печатного текста, исполнение музыкальной пьесы по нотам, театральная постановка или экранизация литературных произведений и т. д.

4. Первичные знаковые отношения: парадигма и синтагма

Краткое содержание. Основные отношения между знаками определяются двумя операциями – выбором и комбинацией. Первая операция выделяет из виртуального набора относительно эквивалентных элементов один, который будет использован для сообщения, вторая – расставляет отобранные знаки в сообщении. Результатом этих операций является неравномерная семантизация реальности, в которой выделяются знаки.

Вслед за Соссюром семиотика выделяет две группы первичных операций, посредством которых структурируются продукты знаковой деятельности, то есть сообщения: операции парадигматические — выбор из числа взаимозаменимых и исключающих друг друга элементов – и синтагматические – комбинирование элементов, способных присутствовать вместе. В языке и ряде других знаковых систем эти операции располагаются на двух перпендикулярных осях, наподобие декартовских координат в математике. В каждый момент речи или письма человек выбирает один из более или менее эквивалентных элементов языковой системы – не тождественных и не обязательно подобных друг другу, но взаимозаменимых и употребительных в данном случае, которые вместе образуют парадигму (та или иная фонема, выражение, синоним и т. д.); а выбранные элементы он размещает один за другим, комбинируя и составляя из них синтагму. Выбор осуществляется мысленно, из отсутствующих элементов, хранящихся в памяти, а комбинация – реально: уже отобранные элементы получают материальное выражение в речи или на письме. Например, чтобы ввести во фразу сказуемое, мы выбираем его из огромной парадигмы, образуемой всеми глаголами нашего языка (включая глагол «быть», часто опускаемый в именных сказуемых), а все прочие, невыбранные глаголы остаются в памяти, в виртуальном состоянии; в актуальном же словесном выражении – синтагме, то есть фразе – с этим глаголом будут сочетаться другие части речи: существительные, наречия и т. п.

Парадигматические и синтагматические операции можно представить в форме двух осей только для тех знаковых систем, где означающее имеет линейный характер, то есть его элементы – знаки, буквы, слова – необратимо следуют друг за другом по одной линии, во времени речи или в последовательности письма. Но не во всех знаковых системах означающее линейно, бывает, что его элементы не следуют друг за другом, а одновременно соприсутствуют в пространстве. Например, высокосемиотичным объектом является костюм, он не только служит человеку для практических надобностей, но еще и много что означает (возраст, пол, класс, нацию, религию, ситуацию, моду, индивидуальный стиль и т. д.). В образующих его операциях тоже можно выделять парадигматические и синтагматические: человек выбирает вещи из гардероба и надевает их в определенном порядке. Однако этот порядок, то есть синтагма костюма, не является линейным; конечно, у человеческого тела