Жорж Минуа - Дьявол Страница 9

Ужасный устрашающий вид усиливается во времена Большого Страха позднего Средневековья, причем — не без помощи художников. В роскошном «Часослове герцога Беррийского» присутствует огромный волосатый сатана, корчащийся в муках на вертеле. А вот в церкви Эннеза в Оверни в 1405 г. были изображены разнородные чудовища, выставляющие напоказ свои клыки и расправляющие крылья летучей мыши. Были и синие существа с орлиными лапами в виде наброска, сделанные напуганными читателями в «Руанском часослове» (1430).

В эпоху Возрождения прибавилась характерная для нее неуемная фантазия, нередко окрашенная безумием. Здесь в образе дьявола — символ постоянного невроза, которым охвачен цивилизованный человек. Ужасающая двусмысленность пронизывает «Сад наслаждений» Иеронима Босха: ад или рай? Дьявол изображен с хвостом, крысиными лапами, с огненным взором и пастью безжалостного зверя, с печью вместо живота. Бредовые видения безумного гения в безумном мире. У Дюрера дьявол предстает в виде свиньи, перед ним идет Смерть. Это великая эпоха кошмаров «Искушения святого Антония». Здесь современная жизнь оказывается гораздо ближе к ужасу, чем инфантилизм романской эпохи.

Тем не менее у ужаса существует и оборотная сторона. Возможно, в «Саду наслаждений» присутствует сумасшествие. Но зато здесь кончаются все запреты. Все позволено. Плотская любовь здесь совершенно свободна и не ведает стыда. Здесь дана воля свободному излиянию природных инстинктов. Так что неудивительно, что образ дьявола становится для мира более привлекательным, чем образ Доброго Бога. Церковь тут же на это реагирует. Тридентский Вселенский собор кодифицирует изображение дьявола. Его духовное уродство должно отражаться в чудовищном внешнем физическом виде. Эта программа была взята на вооружение такими художниками контрреформации, как Франциско Пачеко, который в «Искусстве живописи» (Arte de la pintura) 1638 г. требует, чтобы изображение демонов «отображало их сущность и образ действий, было лишено всего святого, наполнено злобой, вызывающей ужас и страх», в основном — в виде драконов и змей.

Эта программа слишком расходилась с духом классической благопристойности и потому не получила практического воплощения. Уродливый дьявол оказывается неуместным в классическом искусстве, из которого он исчезает. Еще более уродливым, чем ранее, он появляется только в народных рисунках, например, в испанских плиехос (pliegos) — брошюрах, рассказывающих о различных жизненных ситуациях, где в наивных иллюстрациях появляется звероподобный дьявол, навеянный «звериным стилем» романской эпохи.

Художники периода барокко, напротив, возвращаются к первоначальному образу дьявола с ангельским обликом, падшего ангела, обладающего двусмысленной сверхъестественной чарующей красотой. Эти юнцы с великолепными телами, гармоничными чертами, украшающие престолы и алтари Испании XVII века, оказались столь соблазнительными, что художественный критик Интериан де Айяла в 1730 г. писал, что они представляют реальную опасность для истинно верующих. Для того, чтобы придать соблазнителю дьявольские черты, «хорошо бы добавить ему рожки на голове и когти на ногах. Тогда у любого зрителя возникнет презрительное отношение». В за-алтарной композиции Хосе Фернандеса Диаса «Битва ангелов» (Batalla de Los Angeles) (1641) в церкви Св. Михаила Хересского «Люцифер представлен полностью обнаженным, прекрасным, как Аполлон, чем олицетворяется мысль, что ангелы (в данном случае — падшие) — совершенные существа». Так возвращается идея красоты дьявола. Маги двусмысленности, художники барокко — по образу Бернини, способные заставить нас испытать нечто среднее между эротическим оргазмом и мистическим экстазом Святой Терезы Авильской, — умели создавать дьявольскую красоту, предающую ангелов проклятью.

V — Манихейский и катарский дьявол, мусульманский дьявол, иудаистский дьявол

Всегда существовал соблазн сделать дьявола равным Богу. Это относится, в первую очередь, к манихейской религиозной системе, основоположником которой был персидско-ассирийский проповедник Мани (216–276). Это направление было тесно связано с гностицизмом. Оно возрождалось на протяжении веков и продолжает возрождаться в различных формах. Древний манихейский миф радикален. В нем одновременно делается попытка объяснить сущность зла и выводится мораль, направленная на его уничтожение. Всегда существовали два противоположных несотворенных и равных принципа: света и тьмы, добра и зла, Бога и материи. Тьма, зло, материя персонифицируются в князе тьмы, воплотились в дьяволе. Долгое время княжество тьмы существовало само по себе в мире хаоса, ненависти, разобщения и саморазрушения. Но затем появился свет. В княжестве зарождается зависть и пронизывает в нем все. Для борьбы с тьмой Бог порождает сына — первого человека. Но человека побеждают сатана и его архонты и вбирают в себя часть света. Смешавшись с материей, он преобразуется в душу. Здесь мы узнаём многие маздеистские (зороастризм) мотивы.

После глобальной вселенской битвы, в которой он потерпел поражение, Бог предпринял сотворение мира, которое было просто-напросто хитростью, уловкой, направленной на высвобождение света: свет связан с материей, но в момент смерти он отделяется от нее. Тогда сатана предпринимает контратаку, вооружившись поистине дьявольской идеей: он создает мужчину и женщину — Адама и Еву — по образу Бога путем заключения духа в материю и наделяет их инстинктом продолжения рода, страшной страстью, которая обеспечивает бесконечное размножение людей, а последнее ведет к тому, что часть света всегда будет узницей материи. С тех пор люди, рабы этого проклятого желания, не перестают воспроизводиться, таким образом все больше и больше распыляя свет, множа темницы для него, коими и являются люди — бесцельно и бесконечно, абсурдно, из поколения в поколение. Грандиозный пессимистический миф, согласно которому борьба между добром и злом продолжается в каждом человеке. Поскольку Бог послал к Адаму и Еве змея, чтобы тот показал им древо познания в противовес древу смерти, позволяющее бороться со злом, кладя конец желанию и, таким образом, — размножению. Только конец человечества, создания дьявола позволил бы высвободить весь свет.

Разумеется, манихейство всегда преследовалось любой властью. Это касается и самого Мани. Его доктрина, которая «заразила весь мир, как яд злобного змея», эдиктом Диоклетиана 297 г. была объявлена вне закона. Миф о первородном грехе вбирает в себя различные фольклорные элементы, которые мы находим в «Кефалайя», сборнике диалогов Мани с учениками реальных или приписываемых ему, который был обнаружен в 1931 г. в Мединет Мади, в Египте. Здесь дьявол, сатана, князь тьмы, архидемон описывается следующим образом:

«Что касается князя, стоящего во главе всех сил тьмы, он пребывает в своем теле в пяти формах, в зависимости от формы печати пяти созданий, находящихся в пяти мирах тьмы. Его голова похожа на голову льва, родившегося в мире огня. Его крылья и плечи похожи на крылья и плечи орла, в соответствии с образом сынов ветра. Руки и ноги — от демона, по образу сынов мира дыма. Его живот имеет вид змеи по образу сынов мира тьмы. Его хвост, похожий на рыбий, свидетельствует о том, что он принадлежит к миру сынов воды». Он окружен пятью архонтами, или царями, пятью мирами тьмы и — иерархией бесчисленных демонов.

Отношения между князем тьмы и материей неясны. Непонятно, является ли он ее эманацией, или самой материей. Различные манихейские секты отвечают на этот вопрос по-разному. Появившиеся на Востоке в X веке богомилы сделали из дьявола, которого они называют Сатанаилом, старшего сына Бога, восставшего на своего младшего брата Христа и уведшего за собой треть ангелов. Он сотворяет мироздание и человечество, в основе которых, таким образом, лежит зло.

Катарский вариант, в том виде, в каком он появился в XII веке, в «Положениях о тяжбах», также делает дьявола создателем материального мира и телесной оболочки человека. Последняя у каждого человека заключает в себе духовную ангельскую часть. В катарском тексте, озаглавленном «Вопросы Иоанна», заявляется, что сатана «придумал сделать человека, чтобы он служил ему. Он взял глину и землю и сделал человека по своему подобию. Он приказал ангелу второго неба войти в тело из глины. И он взял другой кусок и придал ему форму женщины. И приказал ангелу первого неба войти в него». Мужчина и женщина, представители противоположных полов, являются, конечно же, сатанинскими созданиями. Дьявол — действительно князь мира сего. Из манихейства как крайней формы дуализма логически вытекает нигилизм. Если человек — дьявольское создание, заключающее в себе свет, единственный способ высвободить последний — положить конец человечеству.

Другие мировые религии отводят дьяволу более скромное место. Шайтан (сатана) из Корана — достаточно скромная фигура. Иногда его называют Иблис (от арабского «ублиса» — «нечего ждать» [от Бога]). Это падший ангел, отказавшийся подчиняться. Это существо из огня — рядом с Адамом, существом из глины. Таким образом, он был изгнан из рая и с тех пор подталкивает человека к неповиновению Аллаху. Однако его власть ограничена: «У меня нет никакой власти над вами», — говорит он правоверным, и его достаточно легко прогнать, произнеся формулу «заступника». Он не есть персонификация зла, которое обязано своим появлением несовершенству человеческой природы. Иногда его называют Напыщенным, поскольку его первородный грех — гордыня. Он подталкивает людей к индивидуализму — чтобы они думали о себе больше, чем о Боге. Он может принимать различные формы и окружен другими падшими ангелами: Азазелем, ангелом смерти Азраилом, Харутом и Марутом. Иногда его также называют Побиваемым камнями, поскольку ангелы непрерывно бросают в него падающие звезды. Он всего лишь бледная копия иудео-христианского дьявола.