Андрей Фурсов - Рукотворный кризис Страница 9

Во-вторых, поскольку в современном мире социальная база коммунизма и фашизма (не путать с национал-социализмом) исчезла, нужно искать другие символы, не надо цепляться за прошлое.

В-третьих, если говорить уже о кресте и полумесяце, при том, что ислам выступает сейчас как идейное знамя борьбы с англосаксонским турбокапитализмом без тормозов, что в самум христианстве одни течения (протестантизм) явно обслуживают сильных как богоизбранных, а другие самим ходом событий выталкиваются в противостояние этому, борьба в XXI в., если ей суждено состояться и увенчаться успехом, должна быть прежде всего светской по своим целям. Бог – лишняя гипотеза.

А с исламскими движениями вообще надо быть аккуратнее. Многие из них, как это очень хорошо показали в своих работах, например, Р. Лабевьер и А. дель Валь, создавались США в своих интересах для борьбы сначала против СССР, затем против Европы и Китая. Ислам – оружие не только обездоленных, но и богатых финансистов, торговцев оружием и нефтью, которые используют и ислам и свою же бедноту в качестве средства борьбы за бульшую долю в мировой прибыли. Одни их агенты влияния пытаются лицемерно убедить, что они-то и есть защитники обездоленных в мире, друзья России и т.п. Но, как сказано в Коране, «Аллах свидетельствует, что лицемеры – лжецы» (сура 63, аят 1). Другие откровенно говорят, что поскольку русскими всегда командовали этнически нерусские элиты – норманны, монголы, немцы, евреи, то теперь нормальный для русских выбор – это мусульманские элиты. Ну что же, большое спасибо. Не буду даже рассуждать на эту тему, рекомендую желающим проследить историческую судьбу всех тех, кто пытался править Россией как «этой» (т.е. чужой) страной.Прежде чем объединяться в мировой игре, надо хорошо понять: с кем и на каких условиях. Как говорил один великий марксист с русской спецификой – Ленин, прежде чем объединяться, надо разъединяться. Поэтому я предпочитаю действовать по принципу другого великого марксиста – с китайской спецификой – Мао Цзэдуна: «Идти порознь, бить вместе» . Наличие общего противника еще не есть повод сливаться в экстазе. Дело надо делать. И помнить фразу Александра III о том, что друзья России – это только ее армия и флот. С учетом реалий ХХ-XXI вв. сюда нужно добавить спецслужбы.У России, тем более нынешней слабой, к тому же позорно сдавшей на рубеже 1980-х – 1990-х своих союзников, действительно нет друзей в современном мире. Да и союзников нет – сами виноваты. Нам предстоит выстраивать новую систему союзов, а это предполагает четкое видение ситуации, подчинение краткосрочных целей долгосрочным, готовность верхушки идти на жертвы. Может ли кто-то из нынешних мировых центров силы быть долгосрочным союзником России? Едва ли. Значит, остается игра на противоречиях. Но здесь важна цель – ради чего? Ради краткосрочного экономического гешефта или восстановления державности?– Мне кажется, на деле идет оформление всего двух партий. Людей творческих, сражающихся за жизнь, развитие и достойное будущее рода людского – и античеловеков, носителей духа алчности и властолюбия. Проводников политики финансового истеблишмента.

– Вы правы в том, что в условиях современного наукоемкого производства 80% населения планеты – лишние люди. Это касается в значительной степени и верхушки полупериферийных и периферийных стран. Те из них, кто полагает, что улетят от кризиса на Запад, рискуют. Во-первых, надо еще до аэродрома добраться. Во-вторых, на том же Западе, как только представится возможность, периферийных «остапов бендеров» обдерут как липку.

Что же касается двух партий «творческих людей» и «античеловеков», то я бы присовокупил к ним еще одну, самую многочисленную партию – равнодушное болото, живущее сегодняшним днем. Это первое. Второе добавляет трагическую составляющую в вашу констатацию: в реальной жизни представители двух партий, о которых вы сказали, нередко оказываются тесно переплетены. Противостояние «творческой» и «античеловеческой» «партий», к сожалению, вписано сразу в несколько других серьезных раскладов различного масштаба и различной исторической длительности.

Беседовал Максим Калашников

РУКОТВОРНЫЙ КРИЗИС. Часть 4: РОССИЯ КАК НОВЫЙ «КОВЧЕГ»

Создание новой цивилизационной модели – это наш последний и единственный шанс

Заключительная часть беседы с известным русским ученым и публицистомАндреем Ильичем Фурсовым. Начало см.:

Часть 1- http://rpmonitor.ru/ru/detailm.php?ID=1100Часть 2 – http://rpmonitor.ru/ru/detailm.php?ID=1091Часть 3- http://rpmonitor.ru/ru/detailm.php?ID=1092

ФУНДАМЕНТ «ЖИЗНИ ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ»– И вот тут мы подошли к очень важному моменту. Не секрет, что многие из нас выступают за то, чтобы Россия в широком понимании этого слова стала азимовским Основанием-Академией («Foundation») для создания нового послекризисного мира. Проханов, Громыко, Крупнов, Калашников, Кугушев – очень многие видят сегодня Россию как спасительный ковчег. Как остров «жизни-после-катастрофы», центром альтернативного развития мира. Зачатком новой цивилизации. Оплотом всех здоровых сил, борющихся с глобофашизмом и засильем финансового истеблишмента. А как считаете вы?

– В ответе на Ваш вопрос я хочу отделить должное от сущего. Мы можем изобретать любые проекты того, как должно быть. Но есть реальность. Чтобы изобретение стало нововведением, нужны следующие благоприятные факторы: психологическая атмосфера, общественная потребность (материальный интерес) и финансовая поддержка. Китайцы изобрели порох, но нововведением он стал в Европе. В СССР делалось огромное количество изобретений, они запатентовывались, и патенты ложились на полку. Значит, будем исходить из реальности.

Во-первых, идея Академии а la Азимов не вполне соответствует идее империи. Это принципиально разные структуры. Академия – это хотя и долгосрочная, но все же «чрезвычайная комиссия», а империя – это «стационар». Из Академии при определенных условиях со временем теоретически может возникнуть новая империя, однако если говорить о создании чего-то, то либо Академия, либо империя. Причем в обоих случаях свои трудности и сложности. Но к проблеме империи я вернусь чуть позже.Во-вторых, не думаю, что какая-то «одна, отдельно взятая страна» может стать азимовской Академией. Тут нужен универсальный опыт, и скорее это будет мировая сетевая структура. Это не значит, что не надо стремиться создавать локусы кристаллизации нового, свои сетевые структуры, «фабрики мысли», объединять их, активно внедрять свои наработки в образование и т.д. Тем не менее, будучи реалистами и стремясь к невозможному, к тому, чтобы сработать на пределе («интеллектуальный спорт» наивысших достижений), не надо забывать о реальности вообще. Антонио Грамши называл это пессимизмом разума при оптимизме воли.В-третьих, в чем может заключаться русская заявка на превращение в locus standi иfield of employment чего-то нового? К сожалению, здесь не так уж и много, что можно предложить. Можем ли мы похвастать недеморализованным населением, готовым не то что строить новое, а вообще к чему-то новому?Для кристаллизации нового нужны наука и образование. У нас – стремительно рушащиеся и рушимые наука и образование. Их нынешняя организация не соответствует ни состоянию современного мира, ни современному этапу развития науки. Как и во многих других областях, мы проедаем советское прошлое, добавляя плохо соотносимые с ним западные дешевки – поделки для бедных и утиль-сырье. Есть ли у нас иммунитет против этого? На рубеже 1980-1990-х годов мы не смогли спасти самих себя и проиграли находившемуся в тяжелом состоянии сопернику. Сегодня наше положение хуже? Мы живем в обществе либер-панка (В. Макаров), или либерастии (И. Смирнов). То есть, в обществе, комбинирующем худшие черты советского и буржуазного социумов и переплетающее их в немыслимых комбинациях. Я бы охарактеризовал общество либер-панка как общество самовоспроизводящегося разложения, где позднесоветские элементы подрывают и разлагают западные, буржуазные – и наоборот. В результате ничего по-настоящему нового не возникает. Это – общество-ловушка, своеобразный «туннель под миром» (Ф. Пол).В России 1990-х – начала 2000-х годов, где некапиталистические и антикапиталистические традиции остаются весьма сильны, развитие капитализма приобретало «первоначальный», на практике – криминальный, асоциальный характер, а его героями часто становились социопаты из разных слоев – от причмокивающего мямлика из номенклатуры и комсомольского шустрика до рэкетира, у которого шевелюра «стартует» от бровей (лба не просматривается). Неудивительно, что место социалистической утопии коммунистического строя в РФ заняла социал-дарвинистская утопия, трудно представимая даже в логове капитализма. Асоциализм, пришедший на смену социализму, есть синтез местных традиций и капитализма. Не в силах ни уничтожить его, ни переварить социально, они вытесняют его в асоциальную, неоархаическую, неоварварскую зону, одна из главных характеристик которого – приватизированное насилие. В своих худших проявлениях общество либер-панка – это более или менее институциализированная социо-антропологическая деградация. С точки зрения исторической логики постсоветский строй на выходе из исторического коммунизма занимает нишу, эквивалентную НЭПу на входе.Общество либер-панка – ни в коем случае не капиталистическое и тем более не буржуазное – как не была такой нэповская Россия. По своему содержанию экономический тип постсоветского общества мало чем отличается от такого советского, который, в свою очередь, уходит корнями в дореволюционное прошлое. Этот тип не только принципиально некапиталистичен, но даже и не рыночен. В РФ нет рынка, основанного на конкуренции, а есть монополия, основанная на власти. Только власть эта носит приватизированный характер. Указанная монополия приобретает «рыночные» (и то часто в фарсовом виде) черты, только вне страны, на мировом рынке.Ясно, что монополия эта была обеспечена не только не рыночным, но и не правовым способом. Поэтому у нас и не может быть крупной буржуазии – только разбойно-паразитический по происхождению слой, ряженый в либеральные одежды. Черты «протобуржуазии» просматриваются в намечающейся тощей прослойке среднего класса. Но его-то как раз постоянно и систематически уничтожают, гнобят, стремятся «унасекомить». То, что у нас нередко представляют в качестве «среднего класса» (целые издания специализируются на решения данной задачи) – это низшие группы разбойно-паразитического класса и его медиа– и арт-обслуга . Таким образом, либер-панк – это внеправовая, внелегальная надстройка над приватизированными сегментами советской экономики, связанными с экспроприированной у населения народной (государственной) собственностью на недра. Социально-экономически либер-панк – это организация проедания того, что осталось от позднесоветского общества, ограниченным небольшим процентом населения, социальное гниение.Рано или поздно любая власть РФ должна будет решить: сливаться полностью с либер-панковской «надстройкой» или срезать ее, как это было сделано с нэпом…

НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК КАК «СВЕРХЗАДАЧА»

– Как правило, из социальных кризисов выходят не на пути имперского строительства – это может быть следствием, а на пути создания (возникновения) нового человека. Возникновение христианства, протестантизма и (во многом) советского коммунизма – наглядные примеры. В спорах, развернувшихся в начале XVI века в Германии по вопросу кто виноват, стороны разделились. Одни говорили: виноваты попы, истребить их. Другие утверждали: ничего подобного, виноваты миряне, из их среды на освободившиеся места придут новые жадные попы. Ответ, оказавшийся исторически адекватным, дал Мартин Лютер: «mea culpa» – «моя вина», «я виноват». И пока я не истреблю в своей душе зло и жадность, ничего не будет. В ходе протестантской революции родился, выковался новый человек, новый субъект, способный создавать новые системы, новые империи – что бы кто ни говорил, а по-настоящему эрой империй в строгом смысле слова было Новое время, приход которого возвестила «революция, происшедшая в мозгу монаха» (К. Маркс).