Елена Первушина - Петербургские женщины XVIII века Страница 9

Мы видим, что в этих повестях галантные подвиги героев происходят за границей, они покоряют сердца иностранок. Очевидно, это было сделано для того, чтобы не шокировать российского читателя. Однако в Петербурге уже начали перенимать европейские нравы, и галантная любовь входила в моду.

Ассамблеи

Знатные люди могли встречаться на пирах (в молодом городе справляли много свадеб и крестин, и Петр I с удовольствием принимал в них участие). Их присутствие также было обязательно на всякого рода торжественных выходах: спусках на воду кораблей, празднованиях военных побед и т. д. Кроме того, для развлечения устраивались многочисленные гуляния, катания на лодках, в экипажах и в санях, а также фейерверки.

Но был еще особый, невиданный раньше род развлечений, который Петр I ввел в своем городе. Он назывался «ассамблеи».

С. Хлебовский. Ассамблея при Петре I. 1858 г.

«Ассамблея — слово французское, — писал Петр в своем указе — которое на русском языке одним словом выразить невозможно, обстоятельно сказать, вольное в котором доме собрание или съезд делается не только для забавы, но и для дела; ибо тут можно друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается; притом же и забава. А каким образом оныя ассамблеи отправлять, определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай не войдет:

1) В котором доме имеет ассамблея быть, то надлежит письмом или иным знаком объявлять людям, куда вольно всякому придтить как мужскому, так и женскому.

2) Ранее пяти или четырех не начинается, а далее десяти пополудни не продолжается.

3) Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать и не точию выше писанное неповинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего; но токмо повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питье, употребляемое в жажду, кто просит, игры, на столах употребляемые.

4) Часы не определяются, в котором быть, но кто в котором хочет, лишь бы не ранее и не позже положенного времени; также тут быть, сколько кто хочет и отъезжать волен, когда хочет.

5) Во время бытия в ассамблее вольно сидеть, ходить, играть и в том никто другому перешкодить или унимать; также церемонии делать вставаньем и прочим отнюдь да не дерзает под штрафом Великого орла, но только при приезде и отъезде поклоном почить должно.

6) Определяется, каким чинам на оныя ассамблеи ходить, а именно: с высших чинов до обер-офицеров и дворян, также знатным купцам и начальным мастеровым людям, тоже знатным приказным; тож, разумеется, и о женском поле, их жен и дочерей.

7) Лакеям или служителям в те апартаменты не входить, но быть в сенях или где хозяин определит, также в Австерии (ресторане. — Е. П.), когда и в прочих местах будут балы или банкеты, не вольно вышеописанным служителям в те апартаменты входить, кроме вышеозначенных мест».

Дворцы Петра были слишком малы и предназначались для частной жизни, поэтому свои ассамблеи император проводил в Летнем саду, где на случай непогоды были построены деревянные галереи (они восстановлены во время реставрации Летнего сада в 2009–2012 гг.).

Описание одной из таких ассамблей оставил нам камер-юнкер Фридрих Вильгельм Берхгольц, прибывший в Петербург вместе с герцогом Голштинским — женихом, а впоследствии мужем царевны Анны Петровны.

«Мы сперва отправились туда, где думали найти лучшее, то есть царский двор, который очень желали видеть, и прошли, наконец, в среднюю широкую аллею. Там, у красивого фонтана, сидела ее величество царица в богатейшем наряде. Взоры наши тотчас обратились на старшую принцессу, брюнетку и прекрасную, как ангел… По левую сторону царицы стояла вторая принцесса, белокурая и очень нежная; лицо у нее, как и у старшей, чрезвычайно доброе и приятное… Платья принцесс были без золота и серебра, из красивой двухцветной материи, а головы убраны драгоценными камнями и жемчугом, по новейшей французской моде и с изяществом, которое бы сделало честь лучшему парижскому парикмахеру…

Признаюсь, я вовсе не ожидал, что здешний двор так великолепен. У ее величества царицы четыре камер-юнкера, все красивые и статные молодые люди… Пажи ее величества имеют зеленые мундиры с красными отворотами и золотыми галунами на всех швах, как и трубачи и валторнисты; но лакеи и конюхи, которых у ее величества множество, не имеют этих галунов; однако ж все-таки одеты прекрасно. В оркестре государыни много хороших немецких музыкантов, обязанных также носить красивые зеленые кафтаны (ливрей они вообще не любят). Одним словом, двор царицы так хорош и блестящ, как почти все дворы германские. У царя же, напротив, он чрезвычайно прост: почти вся его свита состоит из нескольких денщиков (так называются русские слуги), из которых только немногие хороших фамилий, большая же часть незнатного происхождения. Однако ж почти все они величайшие фавориты и имеют большой вес…

Вскоре после нашего прихода в сад его величество оставил гвардейцев и пошел к ее величеству царице, которая осыпала его ласками. Побыв у нее несколько времени, он подошел к вельможам, сидевшим за столами вокруг прекрасного водомета, а государыня между тем пошла с своими дамами гулять по саду…

…Узнав, что в открытой галерее сада, стоящей у воды, танцуют, я отправился туда и имел наконец счастие видеть танцы обеих принцесс, в которых они очень искусны. Мне больше нравилось, как танцует младшая принцесса; она от природы несколько живее старшей».

Женская одежда

Разумеется, на ассамблеи и иного рода торжественные мероприятия необходимо было одеваться по европейской моде. Поначалу у петербургских дам это получалось не слишком хорошо, так что Петру даже пришлось издавать специальный указ, который гласил: «Замечено, что жены и девицы, на ассамблеях являющиеся, не зная политесу и правил одежды иностранной, яко кикиморы одеты бывают. Одев робы и фижмы из атласу белого на грязное исподнее, потеют гораздо, отчего гнусный запах распространяется, приводя в смятение гостей иностранных. Указую: впредь перед ассамблеей мыться в бане с мылом, со тщанием и не только за чистотой верхней робы, но и за исподним также следить усердно, дабы гнусным видом своим не позорить жен российских».

Возможно, девицы поступали так не в силы недостатка опрятности, а просто потому, что нижняя рубашка, которая прилегала непосредственно к телу, шилась из тонкого льна, а потому была дорогой, и даже в гардеробе знатных людей таких рубашек обычно было немного.

На рубашку надевались упомянутые выше фижмы — каркас из китового уса или ивовых прутьев, который поднимал юбку, создавая узнаваемый силуэт платья XVIII века. Форма фижм менялась с ходом лет, соответственно менялся и силуэт — от слегка расширенной у земли юбки, в форме буквы Л до юбки, идущей от талии горизонтально, в форме буквы П (во времена Елизаветы Петровны). Для таких юбок пользовались двойными фижмами — две полукупольные формы (для каждого бедра отдельно) соединялись тесьмой на талии. На фижмы надевали несколько нижних юбок — сначала простые, полотняные, на них дорогие — из атласа, бархата или парчи, отделанных кружевами. Для придания фигуре неземной стройности и хрупкости дамы носили корсет из уса, который уменьшал талию, прятал живот и приподнимал грудь. Вставки из китового уса или (реже) дерева и металла вшивались в льняную основу. Корсет зашнуровывался на спине, причем порой, чтобы затянуть завязки требовалось значительное усилие. (Фильм «Унесенные ветром» относится к другой эпохе, но «технология» затягивания корсета та же.)

Поверх корсета и нижних юбок женщины надевали верхнее платье — робу (от франц. la robe — платье) из шелка, атласа, бархата, парчи или тонкой шерсти. Юбка этого платья была сделана из одинаковой с лифом ткани, часто украшенной вышивкой. Как правило, она распахивалась спереди, чтобы показать красоту и богатство ткани, из которой была сшита нижняя юбка. Юбку робы украшали воланами из кружевной ткани или оборкой с тонкой серебряной или золотой бахромой. У талии или между плечами иногда пришивали короткий шлейф. Лиф был облегающим, что составляло интересный контраст с пышной юбкой. Квадратный вырез опускался довольно низко (а навстречу ему приподнималась корсетом грудь). Шею иногда повязывали небольшой треугольной косынкой из черного или цветного шелка. Рукава обычно были длиной до локтя, и обнаженные женские ручки, выглядывающие из кружевных манжет, не раз воспевались в письмах и стихах XVIII века. В качестве украшений носили броши из бриллиантов в виде звезды или нити (жирандоль), золотые, осыпанные драгоценными камнями часы, ожерелья, браслеты, кольца.

На плечи накидывали мантильи из бархата или легкого сатина, обшитые золотыми шнурками с кисточками.

Туфли на высоких каблуках (до 10 см) для балов и торжеств шили из парчи, бархата, атласа. Украшали их лентами и пряжками. Повседневная обувь изготавливалась из кожи. Для прогулок по грязным улицам дамы надевали деревянные «поставки» типа сандалий, которые приподнимали их хозяйку над землей и защищали башмачки от грязи. К концу столетия в моду вошли узенькие туфли без каблука с приподнятым носком, получившим наименование стерлядки (по названию распространенной тогда рыбы).