Андрей Перепелицын - Россия подземная. Неизвестный мир у нас под ногами Страница 14

Опознать их неспелеологу сложновато. Вместо высоких арча-тых сводов, которые "непосвященные" ожидают увидеть, в выходящем к реке обрыве обнаружилось множество разнообразной формы и размера дырок, самая большая из них в метр высотой. Туристы-спелестологи гордо именуют ее Центральным входом, и именно в него обычно и идут новички.

Входить все же приходится в три погибели, да еще и свет фонарей после яркого солнца кажется удивительно тусклым! Через несколько метров глаза адаптируются, а ход становится просторнее. Можно оглядеться: мы находимся в коридоре прямоугольного сечения шириной метра два и высотой около полутора. Стены его забутованы — выложены обломками камня, пол покрыт глиной с кусками щебня, и только над головой виден монолитный известняк.

Кое-где сохранились остатки деревянных крепей — в большинстве случаев в виде кусков бревен под ногами, хотя отдельные дубовые столбы по-прежнему подпирают своды. Естественно, возникает вопрос: насколько опасно здесь ходить? Не может ли случиться обвал?

В ответ на эти обычные для новичков опасения опытные пещерники обычно поднимают солидных размеров бревно и кидают вопрошающему. Мышцы испытуемого непроизвольно напрягаются (на вид в бревнышке килограммов десять), и тут же тело по инерции заносит вперед. За десятилетия в специфическом подземном микроклимате дуб истлел и по плотности стал походить на пенопласт. Своды же просели и прочно легли на забутовку стен. Впрочем, "чайникам" я повторять этот розыгрыш не советую — отдельные куски крепей все же остались достаточно прочными и увесистыми… Вероятно, дело в том, что температурно-влажностный режим в разных местах пещер различен.

Несомненно, время в подземельях поработало: обвалилось и осыпалось многое. Через некоторые упавшие сверху "камешки" перелезать приходится с большим трудом, еще хуже, когда в катакомбы сползает из нередких в известняке трещин и "карманов" черная юрская глина, очень липучая.

Между тем коридор (называемый правильно откаточным штреком — по нему вывозили из забоев готовую продукцию) делает несколько плавных поворотов и приводит нас в "комнату". "Хата Хана, — объясняет чувствующий себя в подземельях хозяином Абакулов, — один из самых больших залов в системе".

Обычно названия пещерам дает первооткрыватель (в случае искусственных пещер, входы куда обычно требуется расчищать — "первоотрыватель"), и не всегда его ассоциации ясны последователям.

Остановившись, вновь можем осмотреться. На ходу этого сделать практически невозможно: мало того, что слишком мало освещаемое фонарем пятно, так еще и взгляд направлен в основном вниз.

Теперь уже не остается никаких сомнений, что Кольцовские пещеры (по крайней мере, их известная на сегодня часть) представляют собой старинные каменоломни, где добывали мраморовидный известняк. Дальняя (по отношению к берегу) стена зала образована известняковым монолитом, а противоположная часть завалена "отработкой": крупным и мелким щебнем, вперемешку с глинистым грунтом. Своды испещрены следами шахтерских инструментов типа клиньев, на стене забоя видны непонятные ряды рельефных треугольников — каждый со стороной сантиметров в пять-семь. Кое-кто из туристов принимает эти встречающиеся во многих местах похожие на корону рисунки за "знаки Воронцова", однако связь их с технологией камнедобычи очевидна. Тому, как добывали под землей камень, будет в дальнейшем посвящена отдельная глава, а пока продолжим нашу экскурсию.

Перевалив через перегородившую проход косо лежащую каменную плиту, попадаем в "Бурелом": вокруг хаотическое нагромождение бесформенных глыб, весьма приличных размеров. Странный какой-то обвал… Возможно, обрушения вызваны взрывами. Среди жителей расположенных поблизости деревень ходят многочисленные рассказы о том, что после войны в пещерах укрывались дезертиры, и сотрудники НКВД выкуривали их гранатами.

Версия вполне правдоподобная. Косвенно реальность подземных боев подтверждает найденная здесь же автоматная гильза. Есть и другие следы послевоенных драм, но для их осмотра надо приложить некоторые усилия…

Первое препятствие — "Ленкоступ": горное давление выдавило стену штрека так, что ход оказался почти перекрытым, осталась лишь маленькая "форточка", под самым потолком, словно нарочно устроенная: позволяет "впритык" протиснуться взрослому человеку.

Ползти приходится метра три, причем на боку, далее завал кончается, и вы буквально вываливаетесь снова в откаточный штрек, на удивление хорошо сохранившийся. Ход этот называют "Елена", говорят, первой преодолела завал и вышла в него девушка с таким именем. А над головой сияет "звездное небо", только потрогав "звездочки" рукой, обнаруживаешь, что это всего лишь… сконденсировавшиеся капельки воды, отражающие свет фонаря.

Однако не все в этом мире объяснимо… На сводах обращают на себя внимание и тонкие изломанные зигзагами белые линии на плитах, иные из них достигают метра, при этом причудливо ветвятся… Что это? Природа молниевидных "рисунков" нам до сих пор непонятна. Лично я склоняюсь к тому, что это плесневые грибки прорастают по микротрещинам камня.

Кстати, даже обычная плесень в пещерах выглядит непривычно. Как-то в одном из штреков мы забыли рукавицы, а через две недели обнаружили, что они стали белыми и пушистыми, стали похожи на во много раз увеличенные головки одуванчика. На варежках выросли нити плесени невиданной длины — по десять — двадцать сантиметров! Интересно, что на старых крепях иногда вырастают и высшие грибы, шляпочные, и это в полной темноте!

Необычайно эффектно выглядят завеси пробившихся по трещинам корней растущих на поверхности деревьев. Они свисают сверху параллельными рядами, сплошь покрыты капельками воды, и лично у меня почему-то вызывают ассоциации с распространенной формой полярного сияния.

Искрится в свете фонаря и слой черной глины, четкой линией перечеркивающий светлый известняк, — это отражают свет конкреции кристаллического гипса, в народе называвшегося марьиным стеклом. Было время, когда пластины этого прозрачного, легко расслаивающегося минерала использовали наряду со слюдой-мусковитом как заменитель дорогого оконного стекла. Глина буквально "нашпигована" кристалликами гипса, правда, мелкими — со спичечный коробок.

Пройдя метров двадцать по идущей параллельно берегу "Елене" почти обычным шагом (только слегка согнувшись), мы неизбежно выйдем на перекресток: справа виден дневной свет — там один из входов, а слева, где, казалось бы, должен продолжаться ведущий от берега к забоям штрек — очередная груда камней, также похожая на обрушенную взрывом.

Составленная Абакуловым схема, тем не менее, показывает ведущий через завал ход. В первый раз я с некоторой опаской "нырял" в одну из щелей между камнями: узкий ход за ней (ползти можно только по-пластунски) змеится штопором, но через несколько метров завал кончается, так что можно встать на ноги. Пройдя по штреку, справа видим ответвление, проход в него наполовину закрыт кладкой, резко отличающейся по виду от обычной забутовки штреков. Встав на четвереньки, продвигаемся в маленький зал, обозначенный на схеме как "Грот Отшельника". Именно здесь после войны жил человек по имени Иван Сизов.

Историю его нам позднее рассказал дедушка из ближней деревни. По его словам, дезертиром Отшельник не был, а пострадал безвинно. Работал то ли бухгалтером, то ли счетоводом, и очередная ревизия свалила на него недостачу. Время было крутое, вот и переселился Иван под землю. Не то чтобы совсем порвал с цивилизацией — в деревню за продовольствием ходил, даже на гулянках появлялся, но все же основное время проводил в пещере. Через два года его все же арестовали, причем без шума, просто подослали к Сизову "подсадную утку", агента, назвавшегося дезертиром.

Что представляет собой подземное убежище Отшельника? Комнатка, по площади примерно равная кухне малогабаритной квартиры-хрущевки, но с еще более низкими потолками: даже человек среднего роста вынужден стоять пригнувшись. Минимально келья для жилья обустроена: почти половину ее занимает грубо сложенная печь с плитой и подобием лежанки (дымоход выведен в узкую вертикальную трещину), сохранилось несколько кастрюль, в нише лежит ножовка и явно оставшийся от камне-добытчиков молот… И все же при всей любви к спелестологии я очень сомневаюсь, что в лагере самого строгого режима Отшельнику жилось бы намного труднее.

Лично для меня неясными остаются в этой истории два момента: во-первых, на что все же Сизов жил (неужели одной рыбалкой кормился?), а главное, каким путем доставлял он в свое убежище дрова? Не тем же шкуродером, по которому сейчас попадают в его келью туристы? Может быть, ход был взорван уже после пленения Отшельника — или есть какая-то тайная дырка, до сих пор не обнаруженная?