Андрей Кофман - Америка несбывшихся чудес Страница 18

Сочетание самой оседлой профессии (монах) с самой скитальческой (моряк) может показаться весьма необычным. Но не для средневековой Ирландии. Если иудей, желая отрешиться от бренного мира и наедине пообщаться с Богом, шел в пустыню, а русский отшельник — в леса, то у ирландца для этих целей имелось море с необитаемыми островами. Явление ирландского морского отшельничества приобрело внушительный размах с VI в. и получило отражение в ирландских сагах.

Наверное, святой Брендан немало рассказывал о своем путешествии, а может, и сам написал о нем. И на основе этих рассказов или записок не позднее IX в. возникла знаменитая хроника на латыни, полная всевозможных чудес и приключений. Затем эта хроника многократно переписывалась (до наших дней дошло сто двадцать ее вариантов на латыни), в эпоху крестовых походов была переведена на английский (1121) и французский языки, а более всего пересказывалась и в результате стала широко известна в Европе. Как повествует хроника, Брендан прознал от некоего Барринда о чудесных островах в западных морях, где тот побывал, в том числе о райском острове Обетованная Земля Святых, куда и решил удалиться от бренного мира. По другой версии Брендану явился во сне ангел Господень и уверил его, что ему суждено отыскать райскую землю на западе. Как бы там ни было, Брендан не мешкая отправился в путь, взяв с собою четырнадцать спутников, тоже монахов. Их плавание в неизведанные западные моря растянулось на долгих семь лет.

Через две недели после отплытия корабль попал в штиль, продолжавшийся целый месяц. Наконец, ирландцев прибило к острову, где возвышался великолепный дворец, и хотя не было в нем ни души, столы там ломились от всяческих яств. Пользуясь случаем, путники пополняли оскудевшие запасы, как вдруг перед ними предстал сам дьявол, однако не причинил им вреда. Вновь ирландцы пустились в путь и плыли семь месяцев, покуда не пристали к острову, где обитали гигантские овцы. (Некоторые ученые склонны видеть в этом сюжете напоминание о Фарерских островах.) Здесь моряки запаслись мясом. Следующий остров был каменистым и без травы. Высадившись на нем, путешественники разожгли костер, предвкушая трапезу, но тут земля ходуном заходила у них под ногами: оказалось, что остров тот на самом деле был хребтом самой большой рыбы в океане. Только-только успели путешественники подняться на корабль, как рыба скрылась под водою.

Потом ирландцам встретился на пути остров птиц с ярким оперением — их здесь было такое множество, что они заслоняли ветви деревьев. Оказалось, эти птицы — падшие ангелы. Один из них предрек Брендану успешное окончание его плавания через семь лет. Затем путники достигли острова, где бил источник с коварной «сонной» водой, которая на несколько дней усыпила Брендана и его сотоварищей. А далее, повествует хроника, простиралось море, похожее на болото (может, то было заросшее водорослями Саргассово море, столь напугавшее матросов Колумба?). И в том море водились ядовитые рыбы; и если бы белая птица, Божий посланник, не предупредила их об опасности, они бы отравились. И еще одно морское чудовище, похожее на остров, встретилось странникам, но оказалось более добродушным: оно любезно позволило им высадиться на свой хребет, пробыть на нем семь недель и отметить праздник Пятидесятницы. Последний сюжет пользовался особой популярностью в средние века и был запечатлен на ряде гравюр. После многодневного плавания странников начал преследовать огнедышащий дракон, и ничего не оставалось им делать, как только просить Господа о помощи, и, вняв их мольбе, послал Всевышний другое чудище, которое разорвало дракона на части.

Наконец, ирландцы достигли тех пределов, где «море спит» и «словно бы сгустилось» и «холод нестерпим», а из вод воздымается громадный столб из хрусталя, и хотя казалось, будто он близко, потребовалось еще три дня, чтобы достичь его. Вершина столба едва виднелась в вышине и была покрыта серебристым куполом. Море здесь оказалось таким прозрачным, что путники могли различить основание столба, упиравшегося в дно. Целый день корабль плыл вдоль одной стороны этого хрустального столба. (Ученые высказывают предположение, что так ирландцы восприняли айсберг с характерным облачком тумана над его вершиной.)

А затем чередою пошли дьявольские острова. Одни — затянуты дымом, другие — полыхают в огне, третьи исторгают невыносимое зловоние, на четвертых истошно вопят демоны. В один из дней путники увидели сквозь туман гору, окутанную дымом. Ветер гнал корабль к острову и посадил его на мель у черной, как уголь, высоченной скалы. Вдруг один из спутников Брендана выпрыгнул на берег и пошел к основанию скалы, крича, что он не в силах повернуть обратно. Его схватили демоны и сожгли. Ветер сменился, корабль снялся с мели. Глядя назад, ирландцы увидели, как гору объяло пламя и уподобилась она погребальному костру. Встретили путники, утверждает хроника, и тот страшный остров, где открывается вход в преисподнюю, и другой адский остров, где длятся мучения предателя Иисуса, Иуды Искариота.

Так и скитались они по океану семь лет и наконец достигли большого острова, на котором в изобилии росли яблоки и где не знали, что такое ночь. Нетрудно понять, что это был блаженный остров (напомним: яблоки произрастали на Гесперидах и на Аваллоне, а вечный день указывал на остановленный ход времени). Так и было: Брендана встретил юноша в одежде из перьев (ангел) и обрадовал его благой вестью о том, что он нашел-таки искомую землю. Сорок дней путешественники прожили в благодатном краю, но затем ангел повелел Брендану возвращаться домой, пояснив, что кончина его близка. Он сказал, что земля эта станет известна преемникам Брендана, когда христиане будут подвергаться преследованиям.

Брендан возвратился в родную Ирландию, а после смерти вернулся на райскую землю. Этот мотив посмертного обитания героя или святого на блаженном острове весьма распространен в мифологии. Счастливый остров Тильмун шумеро-аккадской мифологии стал посмертной обителью мудрого правителя Зиусудры, который узнал о грядущем потопе, построил ковчег и спас «семя человеческое» от истребления; на блаженных островах после смерти жили Ахилл и другие эллинские герои; а на остров Аваллон фея Моргана перенесла смертельно раненного короля Артура.

К сожалению, святой Брендан не указал точного местонахождения открытых им блаженных островов. Эту заботу он возложил на космографов будущих времен. И те решали задачу каждый по своему разумению.

Острова Святого Брендана впервые появилось в 1260 г. на карте, украшавшей алтарь собора в английском городе Херефорде. На ней указываются «Шесть счастливых островов Святого Брендана» в районе Канарских островов. По одной из версий хроники, Брендан нашел свою землю на юге, так что автор Херефордской карты не погрешил против истины. На карте Анжелино Далорто 1339 г. под островами Мадейра сделана подпись: «Острова Святого Брендана, или Девы». На карте братьев Пиццигани от 1367 г. в том же районе помечено: «Так называемые Сонные острова, или острова Святого Брендана», а рядом нарисована фигура монаха. После открытия Азорских островов земли ирландского подвижника переместились к этому архипелагу.

Но поскольку и там ирландских следов, равно как и особого блаженства, не обнаружилось, острова Святого Брендана оторвались от уже известных архипелагов и зажили на картах собственной жизнью. Видимо, впервые в таком качестве они фигурируют на знаменитом глобусе Мартина Бехайма 1492 г. Причем немецкий космограф острова Брендана превратил в один большой остров (очевидно, тот самый, где обретается блаженство), расположил его к западу от островов Зеленого Мыса чуть севернее экватора, а рядом поместил следующую надпись: «В год 565 от Рождества Христова на этот остров прибыл на своем корабле святой Брендан, много узрел там чудес и через семь лет возвратился на родину». Остров Святого Брендана обозначен и на карте Тосканелли. Соответственно, Колумб, руководствовавшийся этой картой, надеялся открыть райский остров на пути в Индии. На английской карте 1544 г. остров красуется в центре Атлантического океана.

В XVI в. никто не сомневался в существовании острова Святого Брендана. Португальский король выдал дарственную грамоту на еще не открытый остров авантюристу Луишу Пердигону, а испанцы официально объявили райскую землю собственностью испанской короны. Они имели на это полное право, считая Сан-Борондон (так они его называли) восьмым островом Канарского архипелага.