Ольга Щербатова - В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года Страница 26

Вокруг торговых кварталов раскинулся китайский кампонг, имеющий своеобразный, не лишенный привлекательности, характер: крыши домов украшены резными карнизами, между которыми фигурируют преимущественно драконы, а фасады — оригинальной мозаикой, похожей на майолику. Кампонг с раннего утра до поздней ночи оживляется пестрой толпой туземцев; тут деятельность трудолюбивых, работящих китайцев не прерывается ни в течение полуденного зноя, ни утренней и вечерней прохлады.

Пригород Моленвлит соединяет два вышеназванных предместья с третьею центральною и самою красивою частью Батавии, носящей название Велтевреден, где находятся публичные здания, гостиницы, лучшие магазины и дома европейцев. Велтевреден одновременно и город, и парк, в котором собрано большинство тропических растений, замечательных яркостью зелени, красотой цветов, величавостью роста или причудливостью растительности, как-то: равеналы, пальмы, варингины, кротоны и пр. пр. Дома с широкими портиками ослепительной белизны, ионическими колоннами и мраморными полами выглядывают из своей оправы зеленых деревьев; сады и дворы пестреют от густолиственных кустарников и разноколерных цветов, а обширные скверы, покрытые ярко-зелеными газонами, и широкие аллеи, обсаженные великолепными деревьями, дышат прохладой, столь необходимой в этой жаркой стране. Дороги, посыпанные красным песком, служат контрастом всему этому обилию зелени, а двигающиеся по ним туземцы своими легкими бумажными или шелковыми одеяниями нежных цветов и грациозных форм придают еще более красоты окружающей обстановке.

В Велтевредене много прекрасных зданий, большинство которых группируется вокруг двух больших площадей — Кенингсплайн и Ватерлооплайн[129]. Первый окружен четырьмя великолепными аллеями тамариндовых деревьев (Poinciana regia), образующими грациозную арку мелколиственной зелени, разнообразящуюся тут и там величавыми варингинами, этими характерными гигантами яванской флоры. Ватерлооплайн с двух сторон обстроен домами офицеров, а с третьей находится «Конкордиа», т. е. военный клуб и бывший дворец генерал-губернатора Дандельса, в котором помещаются теперь различные правительственные департаменты. Напротив дворца поставлена статуя Яна Питерсзоона Куна, основателя Нидерландской Ост-Индской империи (1619–1629 гг.). Посреди же Ватерлооплайна возвышается футов на сорок в вышину, монументальная колонна с бельгийским львом на вершине. На базисе этой колонны находится любопытная надпись по латыни следующего содержания: «Вечной памяти того знаменитого дня июня 20 1815 года, когда благодаря стойкости и искусству бельгийцев и их знаменитого генерала Вильгельма Фридриха Георгия Людовика принца Люксембургского после страшной битвы на полях Ватерлоо, батальоны французов были разбиты и рассеяны во все стороны и водворен всеобщий мир». Как видно из надписи, истина слегка извращена, так как Ватерлооская победа приписывается исключительно бельгийцам. Четвертая часть Батавии простирается к югу и называется Мистер Корнелис[130].

После чая мы поехали в Кенингсплайн, служащий модным местом вечерней прогулки. Вся Батавия здесь гуляла, не обременяясь излишними шляпами и перчатками, и даже многие мужчины ходили с непокрытыми головами. Обычай выходить после заката солнца без головного убора сначала поражает своей новизной, но, если вникнуть в причину его, то следует признать, что он весьма целесообразен, и действительно к чему согревать голову, защищая ее от солнца, которого уже нет? Другой обычай на Яве — отдавать визиты по вечерам, а не днем, также очень разумен. В тех случаях, когда в каком-либо доме принимают, портик или балкон ярко освещается, тем означая, что гости могут войти; если же света нет, то никто и не думает заходить, зная, что или хозяев нет дома, или что они желают остаться одни.

Из Кенингсплайна мы заехали в зоологический сад, весьма запущенный и бедный по количеству экземпляров: единственное исключение составляли обезьяны, которых было довольно много; из них одна, очень злая, все старалась выхватить у меня из рук зонтик. Когда же ей это не удалось, она, рассердившись, стала брызгать на меня из своей чашки водой.

Возвращаясь домой, мы любовались картинностью города: балконы и портики были освещены разноцветными фонарями и на них виднелись группы нарядно одетых дам и мужчин. Всюду сквозь листву деревьев блестели огни и во многих местах слышались звуки военной музыки; по улицам толпились туземцы и гуляли европейцы, все стремясь воспользоваться свежестью здешних чудных ночей.

Днем С. был у нашего консула, голландца по имени Бауд, принявшего его довольно недоверчиво и сухо, как будто подозревая, что С. выдает себя за кого-то другого; он, между прочим, очень удивленно сказал, что ничего не знал о нашем приезде. Когда же во время разговора С. случайно упомянул об имевшемся у него письме к генерал-губернатору, Бауд тотчас стал гораздо любезнее. Генерал-губернатор, как оказывается, живет в Бейтензорге, в нескольких часах отсюда по железной дороге. Хотя центр управления Нидерландской Индии находится в Батавии, но климат ее настолько нездоров, что все европейцы стараются приезжать сюда только на день, а вечером уезжают обратно в Бейтензорг, где их семейства постоянно пребывают.

Суббота 30 января, Бейтензорг. — Сегодня я испытала на себе все неудобства верандной жизни: ванные комнаты помещались в самом конце двора, и мне пришлось идти туда в утреннем костюме мимо веранд, где уже сидели многие жители гостиницы, пьющие утренний чай в самых легких одеяниях. Ванные комнаты на Яве, подобно пароходным, не имеют ванн: на каменном полу поставлена решетчатая доска, а рядом с ней огромный бак с водою, с небольшим лишь отверстием, вероятно из предосторожности, чтобы кто-нибудь по ошибке не выкупался бы в нем. Способ купанья обливаньем холодной водой отчасти освежает больше, чем окунание, но зато он медлен и скучен. Идя обратно после ванны, я застала уже всех мужчин на своих верандах с голыми ногами, перекинутыми через длинные ручки кресел. Как одна английская путешественница справедливо замечает: «Эта публичность домашней жизни является последствием климатических условий. Удобные позы и костюмы neglige[131] понятны у себя дома, но не в публичной гостинице, а, между тем, понемногу привыкаешь к ним и находишь их вполне естественными в столь жарком климате».

Большинство голландок на Яве носит малайский костюм, т. е. саронг и баджу, первый состоит из куска материи аршина в два с половиною длины, сшитого вместе в ширину полотнища, на нем изображены цветы, животные, фантастические фигуры, иногда целые деревни с домами и сценами из обыденной жизни. У бедных классов саронги бывают полотняные, у более зажиточных же — из тонких легких материй. Саронг надевается через голову в виде юбки и стягивается к переду, где из лишней материи образуют широкую складку; для удержания его на месте он в талии перетягивается шелковым поясом яркого цвета или жгутом с кистью. Сверху надевается баджу, широкая ночная кофточка из полотна или батиста, иногда украшенного кружевами. На босые ноги накидываются туфли, вышитые золотом или серебром. Мужчины носят просторную баджу и широкие пиджамы и в этом костюме ходят до полудня, показываясь всюду в нем без малейшего стеснения и лишь изредка надевая сверху шерстяную куртку. Дамы весь день не снимают саронг, и, хотя не принято вообще показываться гостям или вне дома в нем, но это правило редко соблюдается, и он заменяется европейским платьем только в течение нескольких часов вечером.

Для непривычного глаза подобная манера одеваться кажется не только странной, но даже и неприличной, а между тем голландцы поступают в гигиеническом отношении весьма разумно, согласуя свое одеяние с климатическими условиями, в которых им приходится жить; тем более, что такие кажущиеся мелочи, как форма одежды, имеют очень значительное влияние на здоровье, и наше европейское платье вовсе неподходяще к тропическим жарам. Дети, даже 13–14-летние, одеты еще более просто, чем взрослые, так как на них накинута лишь длинная ночная рубашка и, кажется, больше ничего; ноги, конечно, босые.

Туземцы, мужчины и женщины, носят также саронг, поверх которого первые надевают баджу, а вторые — кабайю или накидку, прикрепленную в талии булавкой и покрывающую почти весь саронг. Через левое плечо грациозно перекинут длинный шарф, называющийся слендангом и употребляющийся женщинами для ношения детей, а мужчинами во время работ в виде пояса. Женщины ходят с непокрытой головой, а мужчины обвивают вокруг нее квадратный кусок полотна, в виде тюрбана, а сверху надевают широкую грибообразную шляпу, сплетенную из соломы и затем выкрашенную и лакированную. Шляпы эти, различных величин, цветов и качеств, одни более простые, другие же украшенные золотыми узорами или золоченые, составляют отличительную черту малайского костюма и производят весьма комичное впечатление, в особенности при больших туземных сборищах.