Иосиф Магидович - Очерки по истории географических открытий. Т. 2. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.) Страница 28

Некоторые историко-географы считают, что Пинсон и Солис не заходили так далеко к северу и, следовательно, не стали первооткрывателями Мексиканского залива. Их аргументация сводится к одному: испанцы не встретили на своем долгом пути представителей великой культуры ацтеков. На это можно выдвинуть два контраргумента: Пинсон и Солис либо сообщали о такой встрече (встречах), но доклады их не дошли до нас, либо моряки не посчитали их важным фактом, увлеченные идеей обнаружить проход, — не придал же Колумб большого значения первому контакту с представителями культуры майя (см. гл. 8).

Впрочем, Пинсон и Солис, возможно, не были первооткрывателями части побережья Юкатана: на нескольких картах 1502—1507 гг., в том числе карте Кантино, к западу от о. Куба, почему-то названного «островом Изабелла», показана длинная непрерывная береговая полоса, в северной половине испещренная названиями. Эта таинственная земля, как показал в 1956 г. голландский историк Е. Роукема, скорее всего побережье п-ова Юкатан, несмотря на вводящее в заблуждение меридиональное направление береговой линии. Анализируя названия, помещенные на картах, он пришел к следующему выводу. Какая-то португальская экспедиция прошла от Флоридского пролива на запад, в апреле неизвестно, правда, какого года, во всяком случае до 1503 г., случайно наткнулась на северный берег Юкатана близ 89° з. д. и продвинулась вдоль побережья немного к западу в поисках воды. В начале мая португальцы обогнули северо-восточный выступ полуострова и, не заметив о. Косумель, направились на юг, то близ побережья, то несколько отходя от него, пока не добрались до бухты Четумаль. Затем они вновь удалились от берега, обходя со стороны открытого моря коралловые рифы вокруг о-вов Тернефф, прошли мимо залива Гондурас на юго-восток и снова увидели землю 18 июня у мыса Камарон (16° с. ш.). Берег Центральной Америки они оставили окончательно перед мысом Кабо-Грасьяс-а-Дьос.

Завоевание и первое исследование Кубы

Диего Колон, правитель «всех Индий», старший сын X. Колумба, в 1511 г. принял решение завоевать и колонизовать Кубу, прибежище ицдейцев-беженцев с Гаити, познавших «радость» общения с испанцами. В те времена «о Кубе было известно лишь, что это остров»[45], заселенный индейцами сибонеями, людьми «величайшего простосердечня и величайшей доброты». В конце 1511 г. 300 добровольцев во главе с Диего Веласкесом высадились на восточной оконечности острова. Туземцы, «нагие телом и вооруженные жалким и скудным оружием», возглавляемые касиком Атуэем, попытались дать отпор завоевателям. От полного разгрома индейцев спасло единственное обстоятельство: в районе высадки, гористом и покрытом лесом, испанцы не могли применить главное свое оружие — лошадей. Атуэй скрылся «среди скал и дремучих чащоб», но Веласкес бросил на его поиски многочисленные группы солдат. Долгое время им не удавалось найти Атуэя, но в конце концов он был схвачен, обвинен «в оскорблении величества» и сожжен.

К этому времени на Кубу в штаб-квартиру Веласкеса — Баракоа — первый основанный им на острове город — прибыл Панфило Нарваэс, конкистадор, ничем, кроме голоса, не выделявшийся из общей массы. Веласкес вскоре направил его во главе 30 солдат в «равнинную, лишенную гор» область, расположенную в 250—300 км западнее Баракоа. В походе в качестве капеллана (священника) принял участие Бартоломе Лас Касас. Пройдя по равнине, испанцы расположились на отдых в индейском селении. Для крупного — около 7 тыс. человек — отряда индейцев уничтожение горстки пришельцев не представляло, казалось, проблемы: они разделились на две части и должны были напасть одновременно. Но несогласованность действий свела к нулю элемент неожиданности и фактор численного превосходства — одна группа, прельстившись одеждой испанцев, попыталась захватить ее и разбудила спящих. Вскочив на свою, единственную в отряде, лошадь и накинув на нее уздечку с бубенцами, Нарваэс навел такой ужас на все многочисленное индейское войско, что оно рассеялось.

Получив подкрепление, численность отряда возросла до сотни солдат, испанцы продвинулись по равнине еще дальше на запад. В одном из захваченных поселков они учинили ужасающую, ничем не спровоцированную резню мирных жителей. Эту сцену описал Б. Лас Касас, который «в течение двух лет вместе с Нарваэсом покорял еще не порабощенную часть Кубы, нанеся огромный ущерб всем обитателям острова», и стал первым исследователем его внутренних районов.

Не ясно, как далеко на запад проникли оккупанты, но общее представление об острове у Б. Лас Касаса сложилось несколько преувеличенное: «…в длину Куба составит лиг 300 без малого [около 1800 км[46]]… в ширину [же]… лиг 55—60, если отсчитывать от первого восточного мыса [Кемадо]… примерно треть ее длины; далее она становится уже, и оттуда до… западного мыса [Кахон] ширина ее лиг 20[120 км]… Почти вся Куба являет собой долину [равнину], покрытую лесами и рощами; от восточного мыса… лиг на 30 [к западу] тянутся высочайшие горы [Сьерра-Маэстра], до 1974 м, горы есть и на западе, если миновать две трети острова [Кордильера-де-Гуанигуанико]; есть [они] и посередине Кубы, хотя и не очень высокие» (массив Гуамуая, до 1156 м). Лас Касас отметил на Кубе «отличные гавани, укромные, безопасные и готовые принять множество судов». Он перечислил несколько видов птиц и рыб, водящихся на острове, и описал крупных морских черепах.

Первые испанские колонии на материке

В 1508 г. двум идальго был выдан патент на организацию колоний на материке, между Венесуэльским и Гондурасским заливами; границей между их владениями был залив Ураба — южная, глубоко вдающаяся в сушу часть Дарьенского залива. Алонсо Охеда получил восточную область — Новую Андалусию (северная приморская полоса Колумбии); Диего Никуэса, разбогатевший на золотых приисках Эспаньолы, — западную область — «Золотую Кастилию» (карибские берега Панамы и Коста-Рики). Охеда подыскал богатого компаньона, но все-таки вошел в большие долги, чтобы снарядить четыре корабля с 300 матросами и солдатами. Желая удовлетворить кредиторов, он немедленно приступил к охоте за людьми в Новой Андалусии. Карибы отчаянно сопротивлялись, и большая часть испанцев погибла. Остальных постигла бы такая же участь, если бы не пришел на помощь Никуэса. Охеда с остатками своего отряда добрался до Урабы. На восточном его берегу, недалеко от устья Атрато, он заложил в 1510 г. первую испанскую крепость в Южной Америке — Сан-Себастьян. У испанцев было мало продовольствия и боеприпасов, среди солдат началось брожение, и Охеда самыми жестокими мерами поддерживал дисциплину. Часть награбленной добычи он отправил на Эспаньолу, чтобы получить оттуда помощь, другую часть отдал шайке пиратов в обмен на хлеб и сало. С ними он отправился на Кубу, где тогда еще не было испанских гарнизонов, а оттуда с пустыми карманами перебрался на Эспаньолу, где умер в 1515 г.

С отъездом Охеды команду над гарнизоном принял 35-летний офицер, внебрачный сын идальго, пасший в молодости свиней в Эстремадуре, Франсиско Писарро — «человек, знавший страх только понаслышке». Полгода он напрасно ждал помощи. От отряда Охеды осталось только 60 человек, изнуренных голодом и лихорадкой, и на двух кораблях они покинули Сан-Себастьян. Одно судно сразу же потонуло со всем экипажем, другое с 25—30 людьми продолжало путь, когда возле устья Магдалены показался корабль Мартина Эрнандеса Энсисо, компаньона Охеды, с колонистами и припасами для Новой Андалусии. Среди новых колонистов был Васко Нуньес Бальбоа. (Он участвовал в экспедиции Бастидаса, жил потом на Эспаньоле, и, спасаясь от долговой тюрьмы, тайно сел на корабль.) Энсисо заставил судно Писарро повернуть обратно; все высадились на берег. Но корабль с припасами потерпел крушение, так что колонистам с самого начала угрожал голод. Тогда по предложению Бальбоа они переправились на Панамский перешеек, формально принадлежащий Никуэсе как часть «Золотой Кастилии». Сразу же конкистадоры разграбили покинутое индейское селение, где нашли съестные припасы, ткани и золото. После этой удачи на Бальбоа стали смотреть как на предводителя, избрали судьей, а Энси-со лишили полномочий на том основании, что его права не распространялись на «Золотую Кастилию».

Никуэса уже в 1508 г. на пути к Эспаньоле произвел набег на Малые Антильские о-ва, захватил множество индейцев и выгодно продал их. Поэтому, отправляясь на завоевание «Золотой Кастилии», он имел в распоряжении большой отряд. Он основал на Панамском перешейке поселок Номбре-де-Дьос («Имя бога»). Желтая лихорадка и голод уничтожили большую часть отряда, среди оставшихся начались раздоры. Не рассчитав своих сил, Никуэса отправился в колонию, основанную Бальбоа, и предъявил права на «свое» золото. Тогда Бальбоа посадил Никуэсу с несколькими людьми на ветхое судно и заставил отчалить от берега (1511 г.); все пропали без вести.