Алексей Кибальник - Преступления против мира и безопасности человечества Страница 10

Проявлением принципа индивидуальной ответственности является самостоятельная регламентация в международном уголовном праве ответственности лица за неоконченное преступление против мира и безопасности человечества, соучастие в его совершении, а также за совершение такого преступления во исполнение приказа.

Неоконченное преступление против мира и безопасности человечества. В источниках существует указание на то, что лицо может быть подвергнуто ответственности не только по факту оконченного преступления против мира и безопасности человечества, но и в ситуациях, когда задуманное и реализуемое преступление не было доведено до конца по каким-то причинам, не зависящим от воли субъекта. В то же время особенностью международного уголовного права является то, что его источники всегда специально указывают на то, какая стадия совершения преступления может подлежать уголовно-правовой оценке.

Так, ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала устанавливает преступность «заговора» и «общего плана», направленных на осуществление акта агрессивной войны. Здесь же в качестве преступных указываются: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны, а равно – войны в нарушение своих международных обязательств. Возникает вопрос – а что же тогда из себя представляет «общий план» или «заговор» при планировании или подготовке агрессии? В силу отсутствия конкретного юридического содержания этих форм поведения и их направленности на обеспечение иных действий, образующих объективную сторону агрессивной войны, представляется, что наличие заговора или «общего» плана (в отличие от «планирования» как деяния) является скорее приготовлением к совершению этого преступления.

Это предположение подтверждается указанием ст. III Конвенции о геноциде, где, наряду с осуществлением акта геноцида (как оконченного преступления) и покушения на совершение геноцида, прямо говорится о преступности «заговора с целью совершения геноцида».

В данном случае буквальное толкование положений названной Конвенции позволяет сделать безусловный вывод – при заговоре только определяется цель совершения преступления, но начало реального его осуществления (т. е. исполнения объективной стороны) еще не произошло.

С точки зрения теории уголовного права, такая стадия совершения преступления, когда лицо (лица) предприняло какие-либо действия по подготовке к совершению преступления, но объективная сторона последнего не начала исполняться, расценивается как приготовление к преступлению.

Надо констатировать, что установление самостоятельной преступности приготовления к преступлению в международном уголовном праве является исключительно редким явлением. Так как практически все преступления против мира и безопасности человечества по УК РФ отнесены к категории тяжких или особо тяжких (кроме публичных призывов к развязыванию агрессивной войны), то, в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ, наказуемо приготовление к их совершению.

А вот покушение на преступление очень хорошо известно международному уголовному праву. При этом речь в источниках может идти о покушении как таковом либо о «попытке» совершения деяния. «Попытка» совершения преступного деяния есть ничто иное, как стадия покушения на его совершение, при котором желаемый результат (исполнение деяния полностью либо наступление желаемых последствий) не достигнут вопреки воле лица – «преступление осталось незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица» (п. «е» ч. 3 Римского Статута).

Таким образом, в международном уголовном праве преступность той или иной стадии совершения преступления устанавливается применительно к каждому деянию. При этом в самих нормах международного уголовного права отсутствует какое-либо обязательное правило о дифференциации ответственности за оконченное и неоконченное преступление.

Отечественный УК, вводя универсальную категорию покушения на умышленное преступление (ч. 3 ст. 30), дает возможность привлечения лица к ответственности за покушение на любое преступление против мира и безопасности человечества. Выгодной особенностью российского уголовного законодательства является введение единых условий наказуемости неоконченного преступления (ст. 66 УК РФ).

Соучастие в преступлении против мира и безопасности человечества. В теории уголовного права под соучастием в совершении преступления обычно понимается умышленное совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления. При этом обычно выделяются объективные признаки соучастия (совершение преступления двумя и более лицами, являющимися субъектами преступления; совместность деятельности двух и более лиц при совершении преступления; общий для соучастников преступный результат, находящийся в причинной связи с действиями всех соучастников) и его субъективные признаки (взаимная осведомленность соучастников о совместных действиях, т. е. двухсторонняя субъективная связь между ними; общность умысла соучастников в совершении преступления – причем мотивы и цели соучастников в совершении одного и того же преступления могут быть различными). Отсутствие хотя бы одного из названных объективных или субъективных признаков исключает юридическое соучастие в преступлении.

Институт соучастия хорошо знаком международному уголовному праву: так, в силу ч. 3 ст. 25 Римского Статута, для соучастия в преступлении против мира и безопасности характерны следующие признаки:

– лицо «совместно с другим лицом» совершает преступление или покушение на преступление;

– при совершении преступления группой лиц они действуют «с общей целью»;

– лицо осознает «умысел группы» на совершение конкретного преступления.

Международно-правовые акты обычно не выделяют конкретных видов соучастников – в них чаще указывается, что ответственности подлежит любое лицо, которое «принимает участие в качестве сообщника любого лица, которое совершает или пытается совершить» преступление, либо просто «является соучастником лица», совершающего деяние или покушение на деяние.

Позднейшие акты международного уголовного права более определенно говорят о возможных видах соучастников в совершении преступления. В соответствии со ст. 25 Римского Статута, подлежит уголовной ответственности лицо, которое:

– совершает преступление индивидуально или совместно с другими лицами;

– приказывает, подстрекает или побуждает совершить преступление (если такое преступление все же совершается или имеет место покушение на его совершение);

– с целью облегчить совершение такого преступления пособничает или иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая «предоставление средств для его совершения».

Статья 6 Устава Нюрнбергского трибунала прямо говорит о существовании таких видов соучастников, как руководитель, организатор, подстрекатель и пособник. С другой стороны, российский Уголовный закон называет четыре вида соучастников, соединяя организаторские и руководительские функции в лице организатора преступления (ч. 3 ст. 33 УК РФ).

В соответствии со ст. 34 УК РФ, пределы ответственности соучастников, не являющихся исполнителями преступления, основаны на доктрине ограниченного акцессорного соучастия. Ограниченность акцессорности при регламентации уголовной ответственности соучастников состоит в том, что в ряде случаев деятельность соучастников, не являющихся исполнителями преступления или покушения на преступление, подлежит самостоятельной правовой оценке.

Особо отметим, что УК РФ, устанавливая в ст. 35 самостоятельные формы соучастия, в главе 34 нигде не предусматривает их в качестве квалифицирующих обстоятельств. Буквально такое положение вещей как бы соответствует положениям международно-правовых актов, ни в одном из которых не говорится о дифференциации ответственности при совершении преступления против мира и безопасности человечества в той или иной форме соучастия.

Исходя из определенных в УК РФ нижних и верхних пределов санкций за планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны, применение запрещенных средств и методов ведения войны, геноцид и экоцид, введение квалифицирующих обстоятельств совершения этих преступлений «группой лиц по предварительному сговору» или «организованной группой» вряд ли целесообразно. В противном случае действия одиночного исполнителя должны подлежать менее суровой правовой оценке, что недопустимо и противоречит нормам международного права. В нормах о других преступлениях против мира и безопасности человечества (в частности, о наемничестве; незаконном обороте оружия массового поражения; нападении на лиц и учреждения, пользующиеся международной защитой) вполне могли бы найти свое место указанные квалифицирующие признаки – что, в свою очередь, позволит последовательно реализовывать принцип дифференциации уголовной ответственности.