Олег Романов - Предприятие и иные имущественные комплексы как объекты гражданских прав Страница 11

Большинство исследователей предприятия склоняется к тому, чтобы усмотреть в нем такие составляющие, как клиентелла (устойчивые связи, которые существуют у предприятия с потребителями его продукции или услуг), шансы (возможность предприятия иметь клиентов в будущем) и репутация[64]. На взгляд автора, согласиться с этим нельзя. То, что именуют клиентеллой, должно в некоторой части покрываться отнесенными к предприятию правами и обязанностями из тех договоров, которые уже обозначают потребителей благ от работы предприятия. В остальном клиентелла – суть гипотеза, что есть некий круг лиц (клиентов), которые, соприкоснувшись когда-то с предприятием, впредь свои потребительские предпочтения будут отдавать только ему. Шансы – явление столь же гипотетическое, а потому лишенное правовых свойств. Потенциальные клиенты, не связанные с предпринимателем узами договоров, из поля зрения права ускользают. Что до репутации предприятия, то именно ее нужно видеть в основании суждений о шансах, а отчасти и клиентелле. Она, нужно учитывать, отлична от деловой репутации, о которой говорят ст. 150, 152 ГК, и которая есть личное неимущественное благо субъекта, могущего вести предприятие. О репутации предприятия наше законодательство умалчивает. Нельзя расценить ее и как благо, не названное в открытом перечне благ неимущественного свойства (ст. 150 ГК): все из числа последних по определению связаны именно с юридической личностью, каковой предприятие не является. Таким образом, к объектам гражданского права репутация предприятия отнесена быть не может.

Существования всех названных явлений в действительности отрицать нельзя – они объективно влияют на ценность предприятия, но извне. Поэтому в восприятии их нужно согласиться с Г. Ф. Шершеневичем, признававшим подобного рода обстоятельства как факт, а не право[65].

Таким образом, в предприятии, если понимать его в юридическом смысле, нельзя рассмотреть большее, чем имущественную совокупность, определенно организованную для предпринимательства.

Приведенные соображения в целом позволяют поддержать мнение В. С. Ема, что законодатель, конструируя модель договора продажи предприятия, имел в виду отчуждение как «лежачего» предприятия, не представляющего собой живое предпринимательское дело, так и предприятия, являющегося «живым» бизнесом[66]. Поскольку «лежачие» предприятия можно реанимировать и превратить в основу процветающего предпринимательства, постольку юридическая сущность договора продажи предприятия при отчуждении как «лежачего», так и функционирующего предприятия едина[67]. Отсюда, положение ст. 132 ГК о том, что предприятием является используемый имущественный комплекс, понимать по буквальному смыслу нельзя – логическое толкование позволяет распространить ст. 132 и на некоторые имущественные комплексы, не включенные в работу.

Итак, предприятие – это имущество. Но, на первый взгляд, не понятно, какое именно. Закон не предлагает объективного критерия, который позволил бы установить предел имущественного комплекса – предприятия и отграничить одно предприятие от другого.

Представляется, что имущественный комплекс можно объективно ограничить трояко: либо сведя его ко всей имущественной массе хозяйствующего субъекта (или, как вариант, ко всему имуществу лица, задействованному в предпринимательстве), либо соотнеся его с определенной областью предпринимательской активности лица, либо пространственно, представив его на основе территориально замкнутого недвижимого объекта. Иначе имущественный комплекс как явление размывается, определение его состава становится исключительно произвольным, целиком зависящим от усмотрения того или иного лица, что неприемлемо для оборота, поскольку ставит под вопрос его прочность.

Отдельные указания в законодательстве говорят в пользу того, что предприятие образуется из всего имущества, назначенного предпринимателем к извлечению прибыли. Так, ст. 85 Закона № 6-ФЗ от 08.01.98 г. «О несостоятельности (банкротстве)»[68], недавно утратившего силу, в качестве меры по восстановлению платежеспособности предпринимателя предусматривала продажу предприятия (бизнеса) должника. Поскольку эта мера была постановлена наряду с такими самостоятельными, как продажа части имущества должника и уступка отдельных прав требования, мерами, логическое толкование давало понять, что продажа предприятия (бизнеса) означает отчуждение всего имеющегося у должника имущества – крайнюю меру, к которой прибегают в ходе внешнего управления, чтобы выручить максимально возможную денежную сумму и в пределах ее удовлетворить впоследствии требования кредиторов, если восстановить платежеспособность должника частичной продажей имущества не представляется уже возможным. Ст. 86 того же Закона подтверждала сделанный вывод. Судя по всему, понятия «бизнес должника» и «предприятие» использовались в ней как равнозначные: давалось указание, что «при продаже предприятия отчуждаются все виды имущества, предназначенного для осуществления предпринимательской деятельности должника, включая земельные участки, здания, сооружения, оборудование, инвентарь, сырье, продукцию, права требования, а также права на обозначения, индивидуализирующие должника, его продукцию, работы и услуги (фирменное наименование, товарные знаки и знаки обслуживания), другие исключительные права, принадлежащие должнику, за исключением прав и обязанностей, которые не могут быть переданы другим лицам». В состав продаваемого комплекса не следовало включать только денежные обязательства и обязательные платежи, определенные на дату принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом. После продажи бизнеса у должника не должно было остаться имущества, использовавшегося в предпринимательстве, а потому, если сумма, вырученная от такой продажи, не могла покрыть всех кредиторских требований, должно было выноситься решение о банкротстве, и подлежал открытию конкурсный процесс (п. 10 ст. 86). Таким образом, буквальное толкование ст. 86 Закона подводило к тому, что предприятие – суть все используемое для предпринимательской деятельности должника имущество в комплексе.

Некоторые основания отождествлять предприятие сразу со всем имуществом, используемым собственником в предпринимательской деятельности, в настоящее время есть в ст. 22 Федерального закона РФ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», которая говорит, что права на предприятие регистрируются по месту регистрации предприятия как юридического лица.

Официальный взгляд на проблему со стороны правоприменителей был выражен в письме Пенсионного фонда РФ № 09–28/2029 от 23.03.98 г.[69] В ответе на вопрос, как следует понимать ст. 86 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» и как соотносить ее со ст. 132 ГК РФ, говорилось, что противоречия Гражданскому кодексу Закон не содержит: отличие положений ст. 132 ГК и ст. 86 Закона «О несостоятельности (банкротстве)» усматривается единственно в том, что согласно последней производится продажа не предприятия как имущественного комплекса (ст. 132 ГК), а бизнеса должника, не обремененного долгами. То есть, по смыслу ответа, специалисты Пенсионного фонда расценили предприятие как все положительное имущество определенного лица в совокупности.

В литературе последнего времени были предложены суждения, которые отстаивают означенный подход к пониманию предприятия. Самым ярким в этом смысле примером может служить мнение, высказанное С. Зинченко и В. Лапачем. Размышляя о предприятии как объекте прав, эти авторы идут от изначально неверной убежденности, что Гражданский кодекс использует термин «предприятие» не только в отношении унитарных предприятий, но и более широко – для обозначения всякой коммерческой организации (основана такая позиция, вероятно, на целевом, предпринимательском назначении имущественного комплекса, о котором говорит ст. 132 ГК). Понятия «предприятие как имущественный комплекс» и «имущественный комплекс предприятия» принимаются ими за синонимы, и дальше строится цепь следующих рассуждений.

Гражданское законодательство, сопрягая предприятие только с организацией-предпринимателем, невыгодно отличается от законодательства налогового, которое «подтягивает» понятие «предприятие» к любому юридическому лицу. Поскольку многие институты обязательственного права рассчитаны на сделки, предметом в которых выступает имущественный комплекс именно предприятия, постольку свойством комплексной оборотоспособности наделено имущество только коммерческих организаций. Но оснований ограничивать сферу применения понятия имущественного комплекса только коммерческими организациями нет, а потому свойства комплексности нужно бы признать и за совокупностью имущественных объектов иных юридических лиц – потребительских кооперативов и учреждений, в частности. Здесь, по мнению названных авторов, обнаруживается правовой пробел. Однако в связи с предприятиями наше законодательство обнаруживает еще один недостаток. Ввиду того, что предприятие в целом закон признает недвижимостью, право собственности на него возникает только после государственной регистрации этого права. Отсюда появляется проблема с переходом права собственности на имущество, вносимое в уставный капитал учреждаемого юридического лица: вклад всякого участника может стать собственностью организации не сам собой, а лишь после акта регистрации права на все ее имущество как предприятие. Для решения этой проблемы предлагается возложить регистрацию юридических лиц и недвижимого имущества на один и тот же государственный орган, объединив соответствующие учреждения юстиции[70].