Александр Кирпичников - Российская коррупция Страница 13

Министр финансов Витте выделил 500 тысяч рублей на перестройку квартиры министра внутренних дел Сипягина, и глава ведомства путей сообщения князь Хилков признался Суворину: «Витте нас всех презирает, потому что знает, что всякого из нас может купить».

После поражения в русско-японской войне, в которое внесли свой вклад и интендантские воры, организовавшие поставку в армию расползающихся сапог и поистине «золотого» обмундирования, была проведена ревизия интендантства и по ее результатам арестована целая группа военных чиновников. Полковники Дутов, Акимов, Миткевич и их подчиненные продавали коммерческую информацию. При объявлении торгов на поставку они вскрывали конверты той или иной фирмы, затем снова заклеивали их и сообщали условия, предлагавшиеся этой фирмой, их конкурентам, чтобы те могли предложить более выгодные. За это получали взятку. А на публичных торгах, естественно, всех обходила фирма, получившая нужные сведения. Военно-окружной суд приговорил взяточников к разным срокам тюремного заключения – от полугода до двух с половиной лет.

Войны и революции способствовали дальнейшему падению морали. Попытки как-то помешать безудержному казнокрадству, предпринятые Петром Столыпиным, натолкнулись на такое сопротивление чиновничества, которое глава правительства преодолеть не смог и вынужден был публично признать свое бессилие: «По-видимому, воровство имеет союзников везде, имеет сильную руку в таких местах, что громы отводятся в сторону…» (Новое время, 26 апреля 1908 г.).

В 1907 году столица выбирала компанию для строительства городского трамвая. Претендовали две – германская «АЕГ» и американская «Вестингауз». Тендер выиграл заокеанский подрядчик. За помощь руководитель его российской конторы заплатил гласному Петербургской думы Виктору Дандре 7,5 тысячи рублей. В 1910 году подряда на строительство моста имени Петра Великого через Неву добивались Коломенский завод и варшавская фирма «Рудский и К°». За пять тысяч Дандре сумел устроить дело так, что Дума предпочла поляков.

На этот раз не сошло – гласный был арестован. Сенатский прокурор, председатель ревизионной комиссии Петербургской думы, статский советник Дандре был гражданским мужем великой балерины Анны Павловой и жил на широкую ногу – содержание балерины стоило недешево. Суд квалифицировал его деяние не как получение взятки, а как «введение в заведомо невыгодную сделку». Дандре приговорили к штрафу в 36 тысяч рублей. Он заплатил штраф, выплатил также неустойку в размере 25 тысяч рублей за разрыв Анной Павловой контракта с Мариинским театром и навсегда увез балерину в Лондон. Ресурсы городской казны позволили ему заранее купить дворец Айви Хауз, где супруги (а они к тому времени обвенчались) и поселились.

Распутинщина – апогей господства коррупции при дворе и в высших эшелонах власти. Она окончательно дискредитировала самодержавие в глазах русского народа. Временщик, простой мужик Григорий Распутин стал в массовом сознании главным правителем России и символом вырождения монархии. Распутин брал взятки за все без стеснения, и это было широко известно. Министр внутренних дел Александр Протопопов за постоянную поддержку Распутина у царицы платил ежемесячно из фондов департамента полиции по тысяче рублей. На улицах Петербурга распевали:

Он министров назначает,Он и взятки получает,Все ему дают!И Россией управляет,Из народа выжимаетОн последний грош.

Весной 1916 года военная контрразведка арестовала близкого Распутину личного банкира императрицы Дмитрия Рубинштейна. Александра Федоровна добилась у царя его освобождения. В сентябре Рубинштейн был выпущен из тюрьмы, и царица известила об этом хлопотавшего о банкире советника и секретаря Распутина Арона Симановича телеграммой: «Симанович, поздравляю. Наш банкир свободен. Александра».

В ноябре 1916 года премьером был назначен возглавлявший до этого Министерство путей сообщения Александр Трепов. Чтобы избавиться от Протопопова и вмешательства Распутина в политику, Трепов решил дать Распутину «отступное». При посредничестве своего родственника, генерала А.А.Мосолова, частого собутыльника «старца», он предложил Распутину 200 тысяч рублей единовременно, оплату его расходов по содержанию квартиры в Петербурге и ведению домашнего хозяйства, а также охрану для обеспечения безопасности. Единственная просьба Трепова состояла в том, чтобы Распутин не вмешивался в назначение министров и высших чинов управления. Распутин встретил предложение премьера в штыки и сообщил обо всем императрице Александре Федоровне. И для Распутина, и для Трепова это стало началом конца: 16 декабря Распутин был убит придворными заговорщиками, а Трепов, пробыв главой Совета министров немногим больше месяца, сдал дела.

Авторитет монархии в последние месяцы ее существования был настолько низок, что после убийства Распутина военные опять арестовали Рубинштейна. На этот раз царица оказалась бессильной настолько, что новый министр юстиции Николай Добровольский мог стойко противостоять ее требованию освободить Рубинштейна. И тогда, как свидетельствует в своих записках Симанович, было решено прибегнуть к старому испытанному средству – взятке. Вместе с женой банкира Симанович отправился к министру и вручил ему 100 тысяч рублей и драгоценности для свадебного подарка дочери. Средство оказалось верным, и министр тут же согласился прекратить судебное преследование. Но, опасаясь контрразведки, он все же не освободил обвиняемого в шпионаже банкира, а разрешил только его перевод в охраняемый санаторий.

Сам Симанович во время февральских событий 1917 года был арестован. И ему пришлось давать взятку уже за собственное освобождение. Вернувшийся из эмиграции Александр Исаевич Солженицын в своем выступлении в Государственной думе сказал, что при всех недостатках и слабостях Временного правительства среди его членов не было воров и взяточников. Очевидно, писатель ошибается, не верить Симановичу в данном случае нет оснований. А тот уверял, что 200 тысяч рублей были вручены министру юстиции Переверзеву, после чего Симанович был освобожден под подписку о немедленном выезде из Петрограда. За отмену этой подписки Симанович вновь раскошелился. На этот раз взятку пришлось давать параллельной власти – в Петроградский Совет. Сорок тысяч рублей потребовал у него «за хлопоты» член исполкома Совета Николай Соколов – автор знаменитого приказа № 1, который отменил подчинение солдат офицерам и сыграл колоссальную роль в развале русской армии.

Коррупция поселилась в Советах еще до прихода их к власти, и это несомненно помогло ей развиться и окрепнуть после октября 1917 года.

Под красным колпаком

Революция, низвергшая «режим», оголила и разнуздала гоголевскую Русь, обрядив ее в красный колпак, и советская власть есть, по существу, николаевский городничий, возведенный в верховную власть великого государства.

Низвержение существующего режима, легкость, с которой это удалось сделать, одурманили разум победителей, им стало казаться, что так же легко, как взяли власть, в одночасье можно будет построить новое идеальное общество, надо только отменить частную собственность, буржуазную мораль и законы прежнего режима. И большевики совершили этот безумный шаг: они отменили действовавшее в России законодательство, все прежние законы Российского государства. Как и буржуазная мораль, оно было объявлено ненужным. Стал казаться реальностью призыв «Интернационала»:

Весь мир насилья мы разрушимДо основанья, а затемМы наш, мы новый мир построим:Кто был ничем, тот станет всем.

Но одно дело с воодушевлением пропеть революционный гимн, а другое – наяву осуществить его фантастические и по своей сути анархические рекомендации.

Именно в эти дни замечательный писатель Леонид Андреев записал в своем дневнике: «В истории «Великорусская революция» займет место как небывалый дотоле момент, когда частью мира правил, как самодержец, коллективный Дурак…» Утописты, жаждущие «стать всем» и перепутавшие идеальный мир с реальным, освободили население колоссальной страны и от соблюдения законов, и от всякой морали.

Как бы ни был порочен прежний правопорядок, он имел пусть несовершенную, но юридическую основу и обеспечивал взаимное сосуществование людей. Теперь образовалась пустота, которая должна была заполниться революционным правопорядком. На деле – полный произвол толпы. Революционная «законность», основанная на «пролетарском сознании» вместо реальных законов; отрицание прошлого означали передачу власти любому вооруженному разбойнику, готовому грабить, и новым чиновникам, главным образом, из тех же разбойников, но вооруженных мандатом, дающим неограниченные права чинить во имя всеобщего блага любой произвол.