Игорь Антонов - Нравственно-правовые критерии уголовно-процессуальной деятельности следователей Страница 13

Таким образом, «общепризнанные принципы и нормы международного права» ни коим образом не могут служить регулятором внутригосударственных правоотношений, в том числе уголовно-процессуальных, в силу своей неопределенности. Отсутствие установления самого понятия общепризнанности и относимых к нему принципов и норм международного права на законодательном уровне препятствует их применению.

В связи с этим мы присоединяемся к высказыванию В. М. Волженкиной: «Опосредование действия и применения общепризнанных принципов и норм международного права происходит через признание их внутригосударственным законодательством. Это правило установлено международным правом и не противоречит законодательству Российской Федерации. Отсутствие общего понятия общепризнанных принципов и норм международного права лишь усиливает необходимость их конкретизации как на конституционным уровне, так и на уровне отраслевого законодательства. При этом особую важность приобретает признание данных принципов и норм самим государством. Для этого необходимо их четко сформулировать в Конституции, отраслевом законодательстве, включая уголовно-процессуальное. Ситуационные решения Конституционного Суда по вопросу общепризнанности тех или иных положений международного права проблему не снимут, а в строго регламентированном уголовном процессе это приведет к негативным последствиям, разрушению самого уголовного судопроизводства»[115].

Международно-правовые акты в сфере обеспечения прав и свобод личности относятся к категории самоисполнимых для Российской Федерации, поскольку их нормы применимы к отношениям в сфере национального права[116], пригодны для прямого применения в ее системе[117]. Для реализации таких норм нет нужды сноситься с другими государствами и их органами. Более того – указанные нормы, собственно, и предназначены для их применения именно на внутригосударственном уровне, их реализация обеспечивается национальными правовыми, в том числе отраслевыми, и организационными средствами.

Кроме того, ч. 3 ст. 1 УПК Российской Федерации гласит: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство…». Однако использование таких формулировок, как «общепризнанные принципы и нормы» в законе, а тем более в Конституции недопустимо[118].

Таким образом, можно сделать вывод, что принципы международного права носят нормативный характер в силу своего закрепления в международных договорах, пактах, конвенциях, декларациях. То есть юридической формой существования международно-правового принципа служит международный договор. Принципы международного права обладают более высокой степенью общности, нежели просто нормы международного права. Принципы и нормы международного права становятся обязательными для применения в национальной правовой системе только после выражения на то государством соответствующего согласия. В связи с этим раздельное указание на принципы, нормы международного права и международные договоры как на отдельные элементы, структурно входящие в правовую систему России, в ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации и в ч. 3 ст. 1 УПК Российской Федерации безотносительно факта присоединения (неприсоединения) к ним России юридически неверно, а потому существенно затрудняет их практическую реализацию.

В связи с этим в ч. 3 ст. 1 УПК Российской Федерации необходимо указать, что «принципы и нормы международного права, закрепленные в международных договорах, участницей которых стала Россия, являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство»[119].

В настоящее время критерием любого закона должно быть признание соответствия его положениям международного права, которые, в свою очередь, все больше и больше отражают общечеловеческие ценности: гуманизм, справедливость, милосердие, уважение естественных прав человека, его гражданских и политических свобод.

Рассматривая нравственные нормы, получившие закрепление в национальном законодательстве Российской Федерации, регулирующем правоохранительную деятельность, к этой форме отнесем всевозможные моральные кодексы, присяги, клятвы и т. п.

Прежде чем перейти к более подробному изучению, стоит указать, что в научной литературе уже делалась попытка их описать[120]. Однако, например, Т. Н. Москалькова моральные кодексы, присяги, клятвы относит к группе нравственных норм, которые содержаться в документах ненормативного характера[121]. С этим трудно согласиться. Ведь данные кодексы и присяги в Российской Федерации закреплены в нормативно-правовых документах, например: текст Присяги сотрудника органов внутренних дел утвержден постановлением Верховного Совета Российской Федерации от 23 декабря 1992 г. № 42021[122]; этим же постановлением утверждено Положение «О службе в органах внутренних дел»; Кодекс чести рядового и начальствующего состава органов внутренних дел Российской Федерации утвержден Приказом МВД России от 19 ноября 1993 г. № 501[123].

Как известно, норма права – признаваемое и обеспечиваемое государством общеобязательное правило, из которого вытекают права и обязанности участников общественных отношений, чьи действия призвано регулировать данное правило в качестве образца, эталона, масштаба поведения[124]. Они по своей структуре включают в себя три элемента (части): диспозицию, гипотезу, санкцию[125]. Под все названные характеристики безусловно подпадают указанные моральные кодексы и присяги. В связи с этим нельзя, на наш взгляд, относить их к группе нравственных норм, которые содержатся в документах ненормативного характера.

Перейдем к непосредственному исследованию моральных кодексов, присяг и клятв, относящихся к деятельности правоохранительных органов. Так как они существуют и в других государствах, проведем их небольшой сравнительный анализ.

Методологической основой и документом, определяющим принципиальные положения, сущностную трактовку международных этических и правовых норм полицейской деонтологии в современных условиях, является принятый ООН «Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка» (1979 г.)[126], а также принятые ООН в развитие этого документа «Руководящие принципы для эффективного осуществления кодекса» (1989).

Деонтологические требования к поведению и деятельности работников полиции, изложенные в Кодексе, подчеркивают взаимосвязь нравственных и правовых норм в системе социальных установок такой профессиональной группы, как полиция. Здесь заложена главная мысль о специфике социальной роли, статуса, функции работника полиции, которые прямо или косвенно связаны с вторжением в сферу прав человека. Кодекс объединяет нормы, обязывающие работников правоохранительных органов, в первую очередь осуществляющих расследование по уголовному делу, уважать и защищать человеческое достоинство, поддерживать и защищать права человека (ст. 2), сохранять в тайне сведения конфиденциального характера, получаемые в процессе осуществления своей деятельности, если исполнение их обязанностей или требования правосудия не требуют иного (ст. 4), нетерпимо относиться к любому действию, представляющему собой пытку или другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения (ст. 5) и др[127].

Данный Кодекс в последующие годы был положен в основу ряда деонтологических, профессионально-этических кодексов работников полиции США, ФРГ, Франции и других западноевропейских стран: Морально-этический кодекс полицейского США; Этика полицейского ФРГ; Кодекс деонтологии национальной полиции Франции; Положение об этических принципах полицейской службы Великобритании. Наряду с ними нельзя не вспомнить и об Основных принципах этики полицейской службы, утвержденных 9 мая 1979 г. резолюцией № 690 Парламентской Ассамблеи Совета Европы, которые были приняты в целях улучшения взаимоотношений между полицией и общественностью (ст. 16), избежания взяток и коррупции (ст. 2), предотвращения пыток и других форм антигуманного или унизительного обращения (ст. 3), а также указано, что борьба против преступности и терроризма не может вестись ценой утери великих гражданских свобод (ст. 8) и т. д.[128] Но с большим сожалением приходится констатировать, что сотрудники правоохранительных органов Российской Федерации плохо знают о полицейской деонтологии. Проведенным автором настоящей работы социологическим исследованием установлено, что только 56,2 % лиц, осуществляющих производство по уголовному делу в органах внутренних дел, знают о ней; 30,5 % – не знают совсем, а 13,3 % затруднились ответить[129]. Это является большим пробелом при подготовке указанных лиц к правоприменительной деятельности, который следует непременно восполнять.