Анатолий Барабаш - Природа российского уголовного процесса, цели уголовно-процессуальной деятельности и их установление Страница 15

Состязательный процесс и розыскной – две исторические формы, каждая из которых зародилась и существовала в определенных условиях, но закономерности цивилизационного развития преодолевают ограниченность конкретных условий и выявляют главные тенденции развития – от замкнутости к общности, от противопоставления интересов к поиску точек их соприкосновения и к совместной их реализации. Развитие процесса привело к тому, что состязательность и публичность стали элементами одной формы, но в зависимости от исторических и культурных традиций в различных странах преобладает или то, или другое начало.

Сделав такой вывод, мы не можем обойти молчанием прогноз другого исследователя. А. В. Смирнов, анализируя историю развития процессуальной формы, выделил два идеальных типа процесса – состязательный и розыскной. Отрицательно относясь к розыску, будущее в развитии уголовно-процессуальной формы он видит за постсостязательным процессом[136], который отражает высокую степень социализации индивида, примирение индивида с его социальной сущностью. Публичность в этом процессе уже не ассоциируется им с главенством узкого государственного интереса. «Она еще и неконфронтационность, нонкомбатантность процессуальных от ношений»[137]. Публичность в этом процессе меняет положение прокурора, деятельность его перестает быть односторонней в силу изменения задач. «Задача государственного обвинителя теперь состоит не в том, чтобы добиться осуждения “хотя бы рухнул мир”, – его в первую очередь должно беспокоить установление истины и соблюдение прав личности. Реабилитация невиновного – столь же ценный и желанный результат для обвинителя и суда, как и осуждение виновного…»[138] По сути, задачи прокурора становятся тождественны задачам суда. Очевидно, не зря в свое время А. Ф. Кони характеризовал прокурора как публично говорящего судью[139]. Если исходить из такого понимания будущего процесса, то обозначение «постсостязательный», вероятно, должно означать «тот, что после состязательного», освободившийся от состязательных моментов. Но А. В. Смирнов делает иной вывод. В этом процессе, по его мнению, «все основные признаки состязательности – наличие равных сторон и независимого суда – сохраняются»[140]. Вывод более чем спорен и противоречит тому, что автор высказывал ранее. По его мнению, идеальный состязательный тип характеризуется наличием противоположных конкурирующих сторон; процессуальным их равноправием; главной движущей силой процесса является спор сторон, а не инициатива суда, который независим от сторон. Более того, признавая справедливым утверждение И. Я. Фойницкого, он соглашается с ним в том, что «сторона, которую заранее устраивает не только подтверждение, но и опровержение тезиса… не есть истец, а такой процесс не является исковым»[141]. Описанный им постсостязательный процесс является именно таковым: он уже не исковой, а следовательно, – не состязательный. В последующей своей работе А. В. Смирнов прямо утверждает, что «дискурсивное производство перестает быть исковым, нацеленным главным образом на то, чтобы одержать верх над противником. Для него имеет первостепенное значение не понятие спора…», а деятельность по восстановлению человеческих отношений, и в этом он видит единство целей участников дискурсивной состязательности. В разбираемом случае мы видим логику в одном, а вывод – в другом.

А. В. Смирнов, обосновывая свое видение будущего процесса, не обратил внимания на еще одно важное противоречие в своих рассуждениях. Он правильно подметил, что «каждый тип судопроизводства… имеет свою особую органическую систему принципов, не только не совпадающих с принципами процесса иного типа, но, как правило, им откровенно противоположных»[142]. Основным принципом состязательности, отличающим ее от процесса, где реализовано публичное начало, является разделение трех процессуальных функций. Эту характеристику как основную выделяли многие исследователи еще до революции[143]. Суть публичности обнаруживается в принципе всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела. То, как А. В. Смирнов описывает место и роль прокурора в постсостязательном процессе, не позволяет его характеризовать как орган, реализующий функцию обвинения. Описанное укладывается в рамки реализации принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела. Суть анализируемых начал в данных принципах обнаруживается, но ими не исчерпывается, а вот разные схемы познавательной деятельности задают именно эти принципы. Функциональное построение процесса говорит о том, что каждая из сторон, заинтересованная в определенном исходе дела, должна собрать и представить в суд информацию, свидетельствующую в ее пользу. Как она это будет делать – зачастую, ее проблемы. Всесторонность, полнота и объективность исследования возлагает обязанность на органы государства по сбору и исследованию доказательств для выявления и защиты законных интересов всех участников процесса.

За последнее десятилетие в России произошли коренные изменения. Поменялись векторы экономического, политического и социального развития. В этой связи понятна попытка пересмотра оснований уголовно-процессуальной деятельности. Стремление быстрее избавиться от тоталитарного прошлого побудило законодателя при нять уголовно-процессуальный кодекс, началом которого продекларирована состязательность. Но у каждого решения как минимум два основания – рациональное и эмоциональное, и ценность решения определяется тем, какое из них превалирует. Эмоциональное основание решения в пользу состязательности лежит на поверхности: за годы советской власти, когда государство вторгалось практически во все сферы общественной и личной жизни, оно сумело выработать к себе стойкую аллергию, по меркам того времени интересы конкретного человека, если и учитывались, то в последнюю очередь. Уголовный процесс был выразителем воли партийной номенклатуры, которая отождествляла себя с государством. Уголовно-процессуальная форма была подчинена служению государственным интересам, обеспечивала реализацию единой государственной воли. Существовала отлаженная система органов государства, призванных охранять существующий строй. В качестве элемента этой системы рассматривался и суд, который наряду с другими был призван бороться с преступностью. Содержанием уголовно-процессуальной формы была официальность[144]. Интересы государства были определяющими, им было подчинено все, в том числе и содержание уголовно-процессуальной формы. Вероятно, этим объясняется то, что надежды стали возлагаться на состязательность как на рычаг, который освободит от гнета государственной власти. Внедрение в умы состязательности – свидетельство неверия многих в защиту со стороны государства, в его справедливость. Маятник общественного мнения отклонился в сторону состязательности.

Хорошо, когда эмоциональное основание совпадает с рациональным – это начало для позитивных перемен. Если же рациональное основание не было задействовано или эмоции возобладали над разумом, а в разбираемом случае это так и произошло, то возможно принятие решения, идущего вразрез с закономерностями развития, что может привести к разрушению веками складывающейся процессуальной формы, которая выбирается не произвольно, а обусловлена многими факторами. Как раз учет этих факторов и делает решение рациональным. Законодателю его следовало принимать, основываясь на выявленных мировых исторических тенденциях в развитии уголовно-процессуальной формы, на понимании того, чем они обусловлены. Выявленные тенденции должны быть адаптированы к условиям страны, где принимается решение, с учетом ее географического положения, истории развития отношений как внутри, так и с соседями, культурных традиций и в конечном итоге менталитета нации.

Содержанием уголовно-процессуальной формы советского периода была официальность, но существовавший сосуд уголовно-процессуальной формы может в качестве своего принять и содержание публичности, так как его конструктивные особенности приспособлены в первую очередь для сохранения и реализации единства, того, что лежит в основе и официальности, и публичности, но служит разным интересам. С начала 90-х годов прошлого века стала осуществляться постепенная замена одного содержания на другое, и перед принятием нового Уголовно-процессуального кодекса оснований для реализации в нем публичности было больше, чем официальности. Возрос в нем и удельный вес состязательного начала. Причем публичность и состязательность в нем соотносились как общее и частное. Когда необходимо было познать, что и как совершено в прошлом, так как речь шла о преступлениях, посягающих на устои общества, органы государства наделялись соответствующими правами для защиты публичного интереса, при получении познавательного результата, когда необходимо было принять завершающее решение или принятое решение оказывалось сомнительно – реализовалось состязательное начало. Состязательность допускалась в качестве страховки от возможного нарушения частного интереса. Если гражданин считал, что решением органа государства об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, об избрании меры пресечения заключения под стражу и в других подобных случаях попираются его конституционные права, он вправе был инициировать, соблюдая определенную процедуру, деятельность судебных органов государства[145]. Защищая себя, свои интересы, он должен обосновать незаконность или необоснованность при нятого органами предварительного расследования решения, выступая в судебных прениях, он направлял усилия к тому, чтобы предотвратить вынесение судебного решения, не учитывающего его интересы. Таким образом, состязательное начало служило интересам публичным и экономило энергию общества и государства.