Александр Стуканов - Институт реабилитации в Российском законодательстве. Возникновение, развитие, понятие, перспективы Страница 15

В соответствии со ст. 680 Законов гражданских, если по неправильному приговору осужденный понес наказание свыше установленной законом меры, то судьи отвечали только за те убытки, которые были причинены имуществу осужденного, или когда достоверно известно, что именно усиление наказания повергло осужденного в болезнь, лишившую его способности добывать себе средства на пропитание. Если этого условия нет, то исправление неправильного приговора ограничивается изменением срока наказания или заменой одного наказания другим.

Несмотря на то, что ст. 677–680 Законов гражданских, казалось бы, предусматривали ответственность судей за неправильные решения без каких-либо изъятий, цивилист И. М. Тютрюмов отмечал, что «на основании суждений Государственного Совета, высказанных им при рассмотрении действующих законов (ст. 677–680), можно прийти к заключению, что судья должен отвечать за причиненные им убытки, независимо от умысла и корыстных или иных личных видов побуждений, когда он действовал неосторожно или неосмотрительно. Ошибочное же толкование закона само по себе не может служить справедливым основанием к привлечению судей к имущественной ответственности»[83].

Позиция ученого была в последующем поддержана и законодателем.

Н. И. Лазаревский отмечает: «Статьи 1316–1330 Устава гражданского судопроизводства установили не только новый порядок ответственности должностных лиц, они установили новое основание для нее: нерадение, неосмотрительность и медленность, хотя бы они и не вызывались "корыстными или иными личными видами, по суду доказанными", как то раньше требовала 677-я статья Законов гражданских. Таким образом, материально-правовой основой ответственности должностных лиц в порядке гражданского суда по действующему русскому праву является ст. 1316 Устава гражданского судопроизводства, устанавливающая имущественную ответственность должностных лиц не за всякую вину, а лишь за неосмотрительность, нерадение и медленность»[84].

Порядок предъявления иска осужденным регламентировался ст. 1331 Устава гражданского судопроизводства. Для заявления иска к чинам окружного суда и мировым судьям требовалось получение разрешения судебной палаты, а к председателям, чинам и прокурорам высших судебных установлений – разрешение Соединенного присутствия 1-го и кассационных департаментов Правительствующего сената. Признав, что жалоба может подлежать удовлетворению, палата или сенат направлял копию просьбы обвиняемому для дачи объяснений. По истечении установленных сроков в закрытом заседании после предварительного заслушивания докладов одного из членов и заключений прокуратуры постановлялось решение. В случае признания просьбы, заявленной в иске, подлежащей удовлетворению назначался окружной суд, в который проситель мог обратиться с иском о вознаграждении.

Следует согласиться с высказыванием Н. И. Лазаревского о том, что «существующая постановка гражданских исков, основанная на преступлениях должности, сводится к выдержанному отказу в правосудии»[85].

Итак, можно сделать вывод, что ответственность должностных лиц была ограниченной, устанавливалась не за всякую вину, а «лишь за неосмотрительность, нерадение и медленность». Ошибка же, вызванная неверным толкованием закона, не считалась поводом для наступления такой ответственности. Сложная процедура возмещения убытков и вреда делала последнюю и вовсе декларативной. Ответственность государства не предусматривалась.

Нормы, относящиеся к вопросу о вознаграждении лиц, пострадавших от привлечения к уголовному суду, содержались и в ст. 32, 121, 780, 781, 783 Устава уголовного судопроизводства, которые допускали взыскание вознаграждения либо с частного лица, выступившего обвинителем, но не потерпевшего от преступления, без каких-либо ограничений, либо с потерпевшего, возбудившего судебное преследование оправданного, который отвечал перед ним только в случае своих недобросовестных действий: при искажении обстоятельств происшедшего, даче ложных показаний, употреблении иных незаконных или предосудительных средств. Что же касается ответственности должностных лиц, то ст. 782, 784 Устава уголовного судопроизводства предусматривали те случаи, когда должностные лица, в том числе прокурор и судебный следователь, действовали пристрастно, притеснительно, недобросовестно и тем самым вызвали привлечение к суду лица, впоследствии оправданного. Однако в сенатской практике понятие «оправданный» толковалось ограничительно, буквально: имелись в виду граждане, в отношении которых состоялся оправдательный приговор. В связи с этим, значительная часть пострадавших от уголовного преследования оставалась без защиты.

Вопросы, связанные с компенсацией ущерба, причиненного несправедливым привлечением к уголовной ответственности или осуждением, нашли свое место в Объяснительной записке к проекту новой редакции Устава уголовного судопроизводства, подготовленной Комиссией по пересмотру законоположения по судебной части. Комиссия указала на нецелесообразность сохранения прежней редакции ст. 781 Устава уголовного судопроизводства, отвергая положение, согласно которому обвинители, свидетели, эксперты, действовавшие добросовестно, не подлежат ответственности за содействие возбуждению преследования, поскольку другие правовые постановления предусматривают обязательность донесения. В обоснование приводились следующие доводы: во-первых, свидетели связаны присягой, дав обязательство показывать все известное по делу, а во-вторых, нельзя игнорировать то, что некоторая доля вины падает на должностных лиц, виновных в неосмотрительном привлечении обвиняемого к следствию и суду. В итоге Комиссия пришла к заключению о необходимости отменить ст. 781 Устава уголовного судопроизводства и соединить ст. 121 со ст. 782, введя постановление о том, что на частное лицо – обвинителя может быть обращено взыскание, если суд признал обвинение недобросовестным. Далее Комиссия высказалась за введение института вознаграждения лиц, понесших наказание в результате судебной ошибки и при полной добросовестности участвовавших в деле частных и должностных лиц вследствие несчастного стечения обстоятельств. Вознаграждение, по мнению членов Комиссии, должно быть принято государством на себя и не может рассматриваться как предмет одной общественной благотворительности. Однако в проект новой редакции Устава уголовного судопроизводства было внесено положение совершенно иного толка, согласно которому в чрезвычайных случаях, когда «представляются особые уважения» к вознаграждению оправданного подсудимого, о коем, вследствие обнаружившихся доказательств его невиновности, дело было возобновлено и вступивший в силу обвинительный приговор отменен, суду дозволялось ходатайствовать перед Императорским Величеством через министра юстиции о вознаграждении подсудимого, невинно понесшего наказание, причем министр юстиции должен был предварительно обсудить вопрос с министром финансов.

В ст. 26, 938, 958 Устава уголовного судопроизводства частично получила отражение идея о необходимости восстановления доброго имени и репутации жертв судебных ошибок, допускавшая восстановление прав и чести невинно осужденного во всякое время, несмотря ни на протечение давности, ни на смерть осужденного.

Дореформенное законодательство предусматривало, помимо мер, указанных выше, возможность опубликования сообщений о невиновности должностных лиц, преданных суду, с публичным оглашением по требованию оправданных печатными указами от департаментов или общих собраний Сената, в которых окончательно рассмотрены дела об этих лицах. Однако данная норма была упразднена и не вошла в Устав уголовного судопроизводства на том основании, что в условиях гласности уголовного процесса каждый оправданный сам может позаботиться об опубликовании приговора суда.

Таким образом, к концу XIX в. законодательно оформленная ответственность государства отсутствовала, имели место лишь отдельные случаи, носившие характер актов милости.

Как отмечал Н. Н. Розин, в 1901 г. было выдано из средств государственного казначейства по 500 рублей крестьянам Панфилову и Финову, невинно приговоренным к каторжным работам, в 1903 г. было выдано вознаграждение в 100 рублей крестьянину Сыченко, невинно приговоренному к тюремному заключению, и в том и в другом случае вознаграждение было назначено по особому Высочайшему повелению[86].

Некоторыми лицами, например сенатором Буцковским и главным военно-морским прокурором Янкевичем-Яневским, были пожертвованы особые капиталы для выдачи такого вознаграждения.

На рубеже XIX–XX вв. в среде ученых формируется устойчивое мнение, что «государство не только de lege ferenda, но и de lege lata должно быть признано ответственным за противозаконные действия и упущения должностных лиц, безразлично судебного или административного ведомств, совершенные ими по должности, каковая ответственность вытекает из самой природы государства как юридического лица и из понятия должности и учреждения»[87].