Альфред Жалинский - Избранные труды. Том 1. Криминология Страница 16

Уже эта проблема должна решаться методически, если угодно, юридико-технически и содержательно. В условиях социальных перемен меняется оценка действующего уголовного права как полностью одобряемого обществом и теряется презумпция его оптимальности. Даже для нормативно ориентированной криминологии уголовный закон превращается из объекта объяснения в объект поиска, меняя целевую ориентацию этой отрасли знания, что, например, относится к так называемой «новой преступности».

Понимание преступности. Эту проблему трудно анализировать, поскольку она в своей основе как будто бы понимается одинаково, а на границах высказано обилие различных мнений, частично правильных, а частично нет.

Проблема в данном случае состоит в повороте к реальности и выявлении некоторых негативных последствий господствующего понимания преступности, укоренившегося в современном общественном сознании.

Можно с некоторым преувеличением утверждать, что сложившееся отношение к преступности должно быть демистифицировано. Она должна изучаться и оцениваться как имеющая подобно другим явлениям статистическую характеристику часть реального поведения, осуществляемого в обществе отдельными лицами или их временными объединениями и требующего принуждения к правомерному, т. е. иному поведению.

Необходимо развить по меньшей мере три подхода к пониманию преступности: юридический, криминологический и поведенческий. Каждый из них нуждается в специальном анализе, причем на основе реального состояния права, правовой науки, фактически осуществляемого поведения.

Юридическое понятие преступности очевидно. Преступность – это совокупность совершенных деяний, запрещенных уголовным законом. Проблема формирования запретов, их фактической и юридической легитимности решается законодателем принятием уголовного закона. Предполагается, что при этом учитываются данные уголовной политологии, криминологии, иных уголовно-правовых наук, информация о состоянии социальных процессов и, наконец, требования уголовного права. Эта крайне общая характеристика исходных положений, но она снимает для криминологии проблему искусственного создания преступности. Понятие преступления действительно нормативно, но нормативно все в праве.

Криминологическое понятие преступности. Сейчас оно охватывает количественную характеристику преступлений, например, относительно распространенное или массовое постоянство преступного поведения и его системность. Для иных свойств или качеств преступности четких критериев нет. Складывается впечатление, что, по существу, нет и криминологического понимания.

Соответственно генезис преступности не может быть сведен к ее связи с криминогенными детерминантами, а значение преступности не должно преувеличиваться.

Преступность не является системообразующим элементом общества. Она «всего лишь» специфическое проявление неустранимых либо в принципе устранимых социальных процессов. Это паразитарное, но в определенном смысле естественное явление, действительно являющееся в некоторых проявлениях заболеванием, а в других – нормальным состоянием общественного организма. Это утверждение не ново. Проблема – в выводах из него.

Место преступности в обществе. Понимание преступности как системы. Исходным в современной литературе является понимание преступности как уголовно-правового и социального явления, представляющего собой систему преступлений. Понимание преступности как системы считается достижением криминологии. Но реально единственным и совершенно недостаточным критерием выделения системы преступности является уголовный закон. Деяния, подпадающие под его действие, т. е. преступления, совершенные в стране или на международной арене, весьма различны и реально систему не образуют. Характеристика преступности как системы разумна только в качестве аналитического приема, обеспечивающего измерение потребности в уголовном законе и механизме его действия. Происходит смешение системы и системного подхода. Совершенные в определенный период в стране или в регионе преступления выделяются как объект анализа, и им приписываются структурные свойства системы. Это аргументируется наличием некоторых количественных соотношений между видами преступлений, но без анализа реального содержания связей между ними. В принципе, выявление структуры преступности полезно. Но оно недостаточно и скрывает за собой какие-то сложные процессы, без специальных ограничений искажая действительные социальные процессы.

Дело в том, что при таком подходе преступления реально рассматриваются как акты, изолированные от целостной социальной системы и ее реального состояния, в частности технологий, различного рода институтов, как нечто реально противостоящее иным социальным системам, правда, непонятно каким.

Между тем в любой стране преступления лишь сопровождают основную деятельность как содержание социальных процессов, и уголовно наказуемые деяния господствующими не являются. В этом смысле понимание преступности как некоторой способности общества не вполне, возможно, удачно лингвистически, оно не позволяет различать существительное и прилагательное. Но оно, пожалуй, близко к реальности.

Возможно, более правильно понимать преступность как запрещенные уголовным законом отклонения от принятого в стране правопорядка, т. е. юридически урегулированного порядка коммуникаций и их целей. Тогда преступность будет реально связана со сложившейся системой отношений, что и соответствует субсидиарной роли уголовного права, а главное – позволит изучать преступность как явление социальной жизни, а не только как процессы, образующие ее – преступности – генезис.

Несмотря на высокую оценку значимости, нуждается в дополнительном обсуждении проблема латентной преступности. При всей изощренности ее исчисление произвольно. Но хуже то, что без дополнительных оговорок понятие латентности преступлений противоречит началу законности.

Кроме того, понимание преступности как особого явления также вызывает сомнения. Она не противопоставлена обществу, а сопровождает его.

Детерминанты и особенно причины преступности. Их понимание потеряло идеологическое обоснование, а их изучение утратило политический смысл, состоявший в критике эксплуататорского общества и опровержении вечности преступности. Диалектика и даже философия в целом перестали иметь нормативный характер. Кроме того, понятие причин, как и в уголовном праве понятие общественных отношений, потеряло прежние объяснительные возможности, сохранив ложное идеологическое содержание. Неясно, стоит ли использовать категорию причин именно для объяснения преступности, если не применяется понятие причин уголовного права, профилактики и проч.

Все же осталась объективная необходимость выявления связей между социальной средой и преступностью, их отражения в качественных и количественных показателях. Наиболее разумно систему этих показателей охватить понятием порождающих процессов и отдельных факторов функционирования преступности и совершения отдельных преступлений. Это дает возможность сопоставлять действие криминогенных факторов и объективную возможность выбора индивидами и социальными группами вариантов правомерного поведения. Здесь следует, по меньшей мере, использовать опыт уголовного права, проводя единый подход к связям «окружение – последствия», уходя от предварительных, тем более идеологизированных, оценок.

Личность как исходная категория также должна рассматриваться с иных позиций.

Средства обеспечения целенаправленности криминологии. Направленность криминологии усиливается двояко. Во-первых, должна быть снята или уменьшена традиционная декларативность задач криминологии, приводившая к пробельности ее предмета и одновременно к криминологическому империализму. Во-вторых, следует учитывать фундаментальность социальных изменений, обесценивающих накопленные ранее знания о различных социальных и биологических явлениях, относимых к предмету криминологии и требующих новых знаний и технологий.

Повышение определенности задач криминологии содержательно представляет собой процесс осознания и фиксации ее полезности как инструмента получения надежного знания определенного характера в соответствии с потребностями общества. Для этого нужно определить круг потребителей информации – субъектов спроса на криминологическую информацию и связать использование этой информации с различными профессиональными компетенциями, представить содержание криминологии в виде, пригодном к использованию, очистить криминологию от псевдонаучных и бесполезных утверждений.

Потребность в обновлении задач криминологии, соответственно, нуждается в предметном анализе. Он должен охватывать прежде всего изменения преступности; происшедшие и происходящие социальные изменения, включая законодательство и реализующие его профессиональные институты; накопление новых и переоценку старых представлений о преступности, взятой в ее разнообразных связях, и состояние пригодности криминологического знания к практическому использованию.