Алексей Федоров - Правовая охрана корпоративных отношений: Актуальные проблемы, противодействие современным криминальным угрозам, зарубежный опыт Страница 16

Методы, технологии и способы приватизации определили не только механизм трансформации сложившихся в России институтов собственности, но и полученные в результате состав собственников и структуру собственности приватизированных предприятий. Спектр методов приватизации, практиковавшихся в России, был довольно широк и включал акционирование предприятий (выставление их акций на продажу), выкупы работниками (менеджерами и служащими), разовые прямые продажи (продажи на аукционе, по конкурсу, на инвестиционных торгах), а также массовую приватизацию. Ускорению массовой приватизации в России способствовал выпуск приватизационных чеков (ваучеров), обеспечивших формально равное участие населения в приватизации.

Как свидетельствуют материалы специальных исследований, приватизация осуществлялась на фоне масштабных злоупотреблений и способствовала углублению экономического и социально-политического кризиса в государстве, а следовательно, нагнетанию криминогенных процессов[88].

В процессе приватизации были созданы и стали реализовываться следующие криминальные технологии:

а) занижение балансовой стоимости приватизируемых объектов;

б) продажа в собственность или передача в аренду с правом последующего выкупа объектов, приватизация которых запрещена;

в) противоправное присвоение государственного имущества после его незаконного перевода в собственность коммерческих структур;

г) мошенническое завладение хозяйственными руководителями контрольным пакетом акций при акционировании предприятия;

д) искусственное занижение продажной цены объектов, выставляемых на аукцион:

е) использование коррумпированных связей для устранения конкурентов от участия в аукционе;

ж) нарушение правил проведения аукциона (например, проведение его неожиданно или в помещении с ограниченным режимом доступа);

з) принуждение возможного конкурента к отказу от участия в аукционе путем угроз, шантажа, насилия;

и) убийства конкурентов.

Этот опыт в дальнейшем в полной мере был использован при организации рейдерских захватов.

Приватизация в России носила беспрецедентный характер не только по своим масштабам, но и по технологии, где в полной мере были задействованы механизмы манипуляции. Манипуляции осуществлялись на нескольких уровнях: на уровне бытового сознания, экономическом, внутриполитическом и международном.

На бытовом уровне использовалась ложь о целях приватизации. Летом 1992 г. Президент Б.Н. Ельцин познакомил страну с идеей ваучерной приватизации: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас… Каждый гражданин России, каждая семья получит свободу выбора. Приватизационный ваучер – это для каждого из нас билет в мир свободной экономики»[89]. На самом деле никто не объяснил населению роль ваучера в механизме приватизации, это было известно только непосредственным ее организаторам и лицам из их окружения, которые и воспользовались этими знаниями в своих корыстных интересах.

Население было введено в заблуждение относительно реальной стоимости приватизационного чека. Если А.Чубайс (возглавлявший в то время Госкомимущества России) обещал, что стоимость каждого ваучера будет эквивалентна цене двух новых автомобилей «Волга», то еще до начала масштабной приватизации (к концу 1992 г.) за 10 тыс. руб.(номинальную стоимость) ваучера можно было купить только две бутылки дешевой водки. Стоимость ваучеров была обесценена введением свободных цен и галопирующей инфляцией. При том, что каждый ваучер можно было купить на улице за 7 долл., выходило, что гигантские промышленные и природные ресурсы страны оценивались примерно в 5 млрд долл.[90].

Как раз в то же время на экраны страны вышел фильм «Собачье сердце», где представители интеллигенции издевались над рецептом всеобщего благоденствия (высказанное «бессмертным» Булгаковым выражение, говоря устами товарища Шарикова: «Взять и все поделить»). Как раз по этому принципу внушалось народу проведение приватизации. Вся государственная собственность должна была быть оценена и поделена «по головам». Выходило примерно по 10 ООО руб. на душу населения (неденоминированными). После чего ваучер можно было куда-нибудь вложить. Куда именно его следовало вложить, народ сказал уже потом открытым текстом. И снова прав был Булгаков, говоря устами Филипп Филиппыча: «Оный рецепт действительно космического масштаба и космической глупости». Масштаб был у приватизаторов, а глупость – у всех остальных.

На экономическом уровне распространялась дезинформация относительно доходов от приватизации, которые должны были пополнить государственный бюджет и создать финансовую базу для эффективного проведения реформ. В служебной записке В.В. Полеванова на имя B.C. Черномырдина указывалось, что 500 крупных предприятий, стоимостью не менее 200 млрд, проданы на чековых аукционах за 7,2 млрд долл.[91]. В.В. Полеванов, в момент направления документа возглавлявший Госкомимущества России, пытался привлечь внимание Председателя Правительства РФ к тому, что предприятия необходимо приватизировать с учетом инфляции, по реальной стоимости, а не по ценам 1991 г. Его попытка осталась без внимания, если не считать того, что он был отстранен от должности. Интересы приватизаторов расходились с интересами государства и населения. Таких приватизаторов можно отождествить с современными рейдерами.

Стоимость 324 заводов составила в среднем менее 4 млн долл. ЗИЛ (стоимость основных фондов – не менее 1 млрд долл.) был продан за 4 млн долл., «Уралмаш» – за 3,72 млн, Челябинский металлургический завод – за 3,7 млн, Челябинский тракторный завод – за 2,2 млн долл. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит 2 млн долл., средний колбасный завод в Швейцарии – 3,3 млн, цех по разделке леса и выпуску вагонки в этой же стране – 4,5 млн долл.[92]. Шесть промышленных гигантов России были проданы на ваучерных аукционах в 20 раз дешевле их рыночной стоимости – «Газпром», РАО «ЕЭС», «Лукойл», «Ростелеком», «Юганскнефтегаз» и «Сургутнефтегаз». «Газпром» был продан за 250 млн долл., при том, что только одни газовые ресурсы стоили 700 млн (а были еще оборудование, инфраструктура, нематериальные активы и т. д.). Незадолго до приватизации Останкинский мясокомбинат приобрел новое импортное оборудование на сумму 35 млн долл., а на аукционе комбинат и все его активы были оценены в 3 млн долл.

За бесценок продавались высокорентабельные стратегически важные предприятия, что, конечно, не отвечало общественным интересам. Это объяснялось необходимостью срочного пополнения бюджета даже в ущерб долгосрочным интересам государства. Между тем затраты на осуществление первого (ваучерного) этапа приватизации: создание и финансирование деятельности специальных учебных центров, формирование инфраструктуры фондового рынка, изготовление приватизационных чеков и т. д. были значительно выше, чем доходы от распродажи государственного имущества[93].

На политическом уровне манипуляции имели отношение к тезису, что приватизация направлена на повышение эффективности деятельности предприятий. В действительности производство целенаправленно разрушалось, предприятия умышленно подводились к банкротству. Этому способствовали исключительно жесткие критерии банкротства, разработанные в ведомствах А. Чубайса и П. Мостового. По мнению американских специалистов, применение этих критериев в США позволило бы признать 80 % предприятий банкротами. Банкротами в России признавались даже успешно работающие предприятия, выполняющие государственный заказ, с которыми государство не рассчиталось за произведенную продукцию (!). На основе этих критериев банкротами становились наиболее развитые, наукоемкие и технологичные современные производства. После чего они переходили в собственность к новым владельцам, которых можно назвать «рейдерами расцвета приватизации». Комиссия, проверявшая деятельность Госкомимущества в 1996 г., в своем заключении откровенно записала: «Анализ показывает, что целенаправленно разрушаются отрасли оборонной промышленности. Подведение под банкротство серьезно поощрялось. За распродажу имущества обанкротившихся предприятий Госкомимущества А. Чубайса получало 4 %, а Федеральное управление по делам о несостоятельности П. Мостового – 20 % выручки»[94]. Остается добавить, что приватизацию в России А. Чубайсу помогали осуществлять два кадровых разведчика ЦРУ – А. Шлейфер и Д. Хэй[95].

Слой новых собственников формировался главным образом из вчерашних воротил теневой экономики, крупных государственных чиновников и хозяйственников, использовавших власть и положение для обретения собственности, удачливых спекулянтов, уголовно-мафиозных элементов, представителей иностранных компаний. По оценкам экспертов, около 30 % общего стартового капитала в частном секторе экономики имеет криминальную природу, пропуская вперед только капитал, нажитый в торгово-посреднических операциях (51 %). Около 20 % капитала составляет доля, полученная от приватизации с использованием должностного положения[96].