Альфред Жалинский - Избранные труды. Том 3. Уголовная политология. Сравнительное и международное право Страница 23

Практика применения уголовного законодательства имеет определенные тенденции, и ее эффективность, социальная полезность неодинаково выражены в отдельных регионах, в отдельные периоды. Иными словами, практика применения уголовного законодательства представляет собой управляемый объект. Управление им ведется методами, строго очерченными в законе, на основе уголовной политики как стратегии, с помощью уголовной политики как научной теории и при строжайшем соблюдении предписаний уголовного законодательства.

Национальный интерес и социальная ответственность при формировании уголовной политики[37]

10 сентября 2003 г. в Москве, в Институте государства и права РАН состоялась научно-практическая конференция «Стратегии борьбы с преступностью», организованная совместно Институтом государства и права РАН и Московским исследовательским центром по проблемам организованной преступности и коррупции, учрежденным Институтом государства и права РАН и Американским университетом (г. Вашингтон). Конференцию открыл директор Института государства и права РАН академик Б. Н. Топорнин.

С основным докладом на тему «Стратегии борьбы с преступностью» выступил советник Президента РАН академик В. Н. Кудрявцев.

В настоящем обзоре мы публикуем краткие тезисы участников конференции.

В настоящее время в условиях необратимой социальной трансформации следует настойчиво искать новые пути борьбы с преступностью, и прежде всего обеспечивать необходимые изменения уголовного права, его доктрины, правотворчества и правоприменения. Бессмысленно только стонать о росте преступности: нужно искать новые, более эффективные ключи к ней, ежели старые не помогают.

Сейчас парадигмой действующего уголовного права и его изменений оказывается не вполне определенная система суждений, которая предполагает рассмотрение права в его сложившемся состоянии как полезного и хотя бы относительно эффективного инструмента и включает в себя ориентацию на совершенствование и расширение уголовного права, принципиальную познаваемость и управляемость процессов применения уголовного права и шире – основанной на нем уголовной политики. При этом ключевыми являются понятия «усиление», «ужесточение», «неотвратимость».

Любой субъект, вносящий предложения об ужесточении, расширении уголовного закона либо принимающий правоприменительные решения, полагает, что это содействует укреплению правопорядка, является справедливым и необходимым. Негативные последствия изменений уголовного закона при этом, как правило, и не предполагаются, и не просчитываются.

Это утверждение в принципе может быть легко проверено с помощью анализа совокупности текстов, в которых дается обоснование предложений и решений. Цепочка строится так:

а) некоторое явление объявляется вредным, иногда правильно, иногда нет;

б) указывается, что справиться с ним общество, ведомство не может, иногда объективно, иногда неизвестно почему;

в) нужен уголовный закон, ибо «у нас», т. е. в обществе, таких законов нет; положение будет исправлено: будет подавлена наркомания, обман на рынке ценных бумаг, сексуальная эксплуатация, невыдача зарплаты и пр.

После принятия нового уголовного закона его последствия не анализируются. В итоге: нередко социальные потери и разочарования.

В связи с этим кажутся необходимыми:

• пересмотр сциентистского, позитивистского, детерминационного подхода к анализу человеческого поведения и его истоков, оправдывающего социальную инженерию принуждения, излишнюю веру в возможность изменить поведение людей направленным воздействием, соединенным с насилием в виде, в частности, уголовного наказания;

• вытекающее из этого самоограничение власти и одновременно повышение ответственности управленческих центров и структур за принимаемые решения, что должно быть основано на более строгом подходе к легитимации применения уголовного права;

• пересмотр взглядов на ценность человека как субъекта длительного и разнообразного действия и тех благ, которым они реально или возможно причиняют вред; соответственно взвешивание ресурсов сохранения личности и ресурсов ее исправления, чаще всего мнимого или дающего противоположные результаты.

Все эти направления не являются новыми в их абстрактном понимании. Но на основе их конкретизации и адаптации к социальным переменам следует развивать рациональную парадигму уголовного права, включающую в себя: обязательность материальной и правовой легитимации уголовно-правовых решений; постоянный анализ уголовного правотворчества по социальным и экономическим критериям «издержки-выгоды», распространяя его и, например, на демографические процессы; осознание ответственности публичной власти за действие уголовного закона; устранение агрессивности по отношению к своим согражданам.

На юридико-техническом уровне это, в частности, должно означать: отказ от института рецидива; возвращение к поглощению наказания и прежним максимальным срокам лишения свободы; введение «дедушкиной оговорки», т. е. недопущение внезапного усиления уголовного закона, и пр.

Известно, что по широкому кругу вопросов, к ним относящихся, высказывались философы, рассматривающие гносеологические проблемы, экзистенциальные ситуации, ценности бытия; правоведы и социологи, управленцы, анализировавшие состояния переносимости различных волевых воздействий, их ожидаемых и неожиданных последствий, управляемости социальных процессов; экономисты, стремящиеся выявить экономическую составляющую уголовного права и экономические последствия применения уголовного закона.

Но проблема в том, какие суждения, что именно принято за основания действия, вне которого и без которого уголовное право не существует. Излишний активизм в данной сфере – это избыточная репрессия. Избыточная репрессия – это безумная растрата социальных ресурсов и ухудшение жизни общества.

Собственно на уровне высокой абстракции эти тезисы вряд ли вызовут возражения и вряд ли вообще покажутся значимыми. Действительный смысл уяснения меняющейся парадигмы заключается:

а) в отборе более или менее согласованных или высказанных на одном языке суждений;

б) в определении меры и значения составляющих парадигмы, в выборе ее элементов;

в) в определении ее нормативности.

Уголовная политика и социально-правовое мышление[38]

В советской юридической литературе уделено большое внимание анализу границ и содержания уголовной политики. Важную роль в этом сыграл П. С. Дагель. Он исследовал социальную обусловленность уголовной политики, выделил ее основные направления. Чрезвычайно плодотворной явилась постановка вопроса о научных основах уголовной политики. В работах П. С. Дагеля, как и других советских правоведов, показано, что советская уголовная политика основывается на подлинно научном мировоззрении. Она формируется как результат усилий многих людей, принимающих коллективные и индивидуальные решения различного масштаба и проводящих их в жизнь.

Социальные потребности и научная логика определяют в этой связи необходимость поиска таких средств разработки и осуществления уголовной политики, которые соответствовали бы целям и методам, были бы потенциально регулятивными, «технологичными», т. е. реально применимыми, без излишних ресурсных затрат обеспечивали бы скоординированное участие в разработке и реализации соответствующих мероприятий максимально широкого круга участников. Эта задача привлекает внимание к такому феномену общественного сознания, как социально-правовое мышление.

Опираясь на многочисленные исследования советских психологов и правоведов, в целом можно определить социально-правовое мышление как интеллектуальную деятельность, направленную на решение теоретических и прикладных мыслительных задач, возникающих в сфере действия права, и осуществляемую на основе учета закономерностей социального развития, с ориентацией на достижение желаемого социального эффекта во всех областях социальной жизни, постольку, поскольку потребности общественного развития требуют использования средств правового воздействия.

Социально-правовое мышление, следовательно, всегда активно. Это целенаправленная, напряженная интеллектуальная деятельность, в принципе направленная на обеспечение выбора оптимального варианта поведения. В этом плане социально-правовое мышление можно рассматривать как активную часть правосознания, инструмент его перевода в регулятивную форму – в решение о действии, оценка которому лишь предшествует.

В сфере уголовной политики социально-правовое мышление использует и сочетает в себе приемы мыслительной деятельности, выработанные уголовным правом и процессом, криминалистикой, криминологией и другими правовыми науками, и более общие приемы и научные подходы марксистско-ленинских общественных наук, в первую очередь теоретической социологии, экономики и др.