Юрий Якимович - Избранные труды Страница 23

Кроме того, судопроизводство по уголовным делам, подсудным мировому судье, имело и другие отличия от обычного порядка. В частности, был более узким перечень поводов к возбуждению дела. В соответствии со ст. 42 устава уголовного судопроизводства такими поводами могли являться лишь: 1) жалобы потерпевших, 2) сообщения полицейских и других административных властей и 3) непосредственное усмотрение мировым судьей преступных действий, подлежащих преследованию независимо от жалоб частных лиц. По делам же, относящимся к компетенции общих судебных учреждений, перечень поводов к началу предварительного следствия был значительно шире (см. ст. 297 устава уголовного судопроизводства). В него, в частности, входили дополнительно: объявления и жалобы частных лиц (не только потерпевших), явка с повинной, возбуждение дела по собственному усмотрению судебного следователя, возбуждение дела прокурором.

Перечень поводов к «начатию дел» у мирового судьи, данный законом, имел исчерпывающий характер. В случае, если дело было бы начато, по другому основанию, не предусмотренному ст. 42 устава уголовного судопроизводства, то, по мнению И. Щегловитова, все производство по делу должно быть отменено, даже вопреки требованию сторон, так как установленный законом перечень относится к числу положений, «которые слишком глубоко затрагивают государственный публичный интерес, чтобы при нарушении их признавать какую-либо юридическую силу за таким актом, которым эти положения нарушены»[146]. Однако в кассационной практике сената такое положение не было устоявшимся и периодически нарушалось. Так, сенатом был положительно разрешен вопрос о возможности возбуждения дела, относящегося к компетенции мирового судьи, по инициативе прокурора, хотя прокуратура не являлась ни властью полицейской, ни властью административной. Тем самым был фактически расширен перечень поводов, предусмотренный уставом уголовного судопроизводства. И. Щегловитов указывал и на другое основание неправомерности такого толкования закона сенатом. Дело в том, что, предоставив прокурору право возбуждения дел у мирового судьи, следовало бы признать за ним и право поддержания обвинения по таким делам. Однако это прямо противоречило бы ст. 3 и ст. 4 устава уголовного судопроизводства[147]. В самом деле, ст. 3 устава гласит, что по уголовным делам, подведомственным мировым судебным установлениям, «обличение обвиняемых перед судом предоставляется потерпевшим от преступных действий частным лицам, а также полицейским и другим административным властям, в пределах, установленных законом». Тогда как по уголовным делам, подведомственным общим судебным установлениям, обвинительная функция возлагалась законом на прокуроров и их товарищей (в соответствии со ст. 4 устава).

Итак, первым из возможных поводов к «начатию дела» мировым судьей были жалобы частных лиц, потерпевших вред или убытки. Такие жалобы могли быть как письменными, так и устными. Устная жалоба должна была быть занесена мировым судьей в протокол, запись – прочитана жалующемуся и подписана им, если он грамотен. Закон содержал перечень сведений, которые должны быть указаны в жалобе (ст. 46 устава уголовного судопроизводства). Однако перечень этот носил рекомендательный характер. И даже в том случае, если потерпевший не мог указать на личность обвиняемого, предоставить необходимые доказательства и т. д., судья не мог отказать в приеме жалобы и разбирательстве дела. Вообще наличие жалобы потерпевшего было достаточным поводом к возбуждению как уголовного дела, подсудного мировому судье, так и уголовного дела, подсудного общим судебным местам. В соответствии со ст. 303 устава уголовного судопроизводства ни судебный следователь, ни прокурор не могли отказать в производстве предварительного следствия в случае подачи потерпевшим жалобы. Такой порядок возбуждения дел (особенно дел частного обвинения) представляется нам вполне обоснованным, гарантирующим лицам, понесшим вред от такого преступления, возможность доступа к правосудию для отстаивания своих прав.

В том случае, если потерпевший не в состоянии был представить судье требуемые законом сведения о личности обвиняемого или достаточные доказательства, подтверждающие вину последнего, но дело относилось к числу дел публичного обвинения, судья вправе был поручить местной полиции сбор необходимых сведений (ст. 47 устава уголовного судопроизводства). В юридической литературе рассматриваемого периода спорным был вопрос о том, вправе ли судья собирать самостоятельно или поручать полиции собирать необходимые доказательства по делам частного обвинения. Так, к. Анциферов считал, что мировой судья имеет возможность самостоятельно восполнять недостающую деятельность сторон, в том числе и по делам частного обвинения[148]. По мнению же И. Щегловитова, по делам частного обвинения судья не вправе проявлять активность в собирании доказательств[149]. Думается, что вторая точка зрения более соответствовала закону. Это следует как из толкования ст. 47 устава уголовного судопроизводства, так и из ст. 104 устава, в соответствии с которой «в делах, которые дозволяется прекращать примирением, судья ограничивается рассмотрением тех только доказательств, которые сторонами представлены или указаны».

Однако возникает вопрос, как же должен был поступить судья, если к нему обращались с жалобой по делу частного обвинения, причем потерпевший не мог указать на личность лица, совершившего данное преступление. С одной стороны, отказ в приеме жалобы не был предусмотрен законом, с другой стороны, активность судьи по такому делу законом не допускалась. Разрешение же дела до установления личности обвиняемого было невозможным. Думается, что в этом случае, исходя из положений книги первой устава уголовного судопроизводства «Порядок производства в мировых судебных установлениях», в частности ст. 118 устава, позволяющей мировому судье применять по аналогии правила судопроизводства в общих судебных местах, и правил книги второй устава уголовного судопроизводства «Порядок производства в общих судебных местах», судья должен был направить потерпевшего в полицию.

В соответствии со ст. 48 устава уголовного судопроизводства, потерпевшие имели право в случае необходимости обращаться непосредственно в местную полицию, которая тогда была обязана «произвести розыскание и о последствиях представить мировому судье». Это не нарушало прав потерпевшего, так как ему предоставлялась возможность требовать, чтобы по его жалобе была произведена досудебная подготовка (предварительное следствие по делам, подсудным общим судам, «розыскание» – по делам, подсудным мировому судье). В случае неисполнения полицией своих обязанностей мировой судья имел возможность воздействия на ее чиновников, в соответствии со ст. 53 устава уголовного судопроизводства, он вправе был делать полицейским чинам предостережение, а о важных упущениях с их стороны сообщать прокурору или его товарищу. Более того, предварительное проведение по делам частного обвинения досудебной подготовки полицией было на руку потерпевшему, поскольку по делам частного обвинения в случае вынесения оправдательного приговора и признания обвинения недобросовестным на обвинителя возлагалась обязанность уплаты судебных издержек и вознаграждения обвиняемому за понесенные последним убытки (ст. 121 устава уголовного судопроизводства). В том же случае, если по делу произведено «розыскание», в результате которого полиция пришла к выводу о доказанности обвинения и представила свое мнение мировому судье, вероятность признания обвинения недобросовестным существенно понижалась.

Второй повод к началу судопроизводства у мирового судьи – это сообщения полицейских и других административных властей. В практической деятельности мировых судей возник, однако, вопрос: в какой форме должно быть сделано такое сообщение? Полиция зачастую при обнаружении признаков преступления производила дознание, а затем присылала мировому судье ворох материалов «для распоряжения». Мировому же судье, и без того загруженному сверх всякой меры, приходилось в этом случае предварительно изучить все присланные материалы, сделать самостоятельный вывод о том, было ли совершено уголовно наказуемое деяние, под какую статью устава о наказаниях оно подпадает и кто его совершил. И все это до публичного, устного и состязательного разбирательства дела. Поэтому в юридической литературе был сделан вывод о том, что полиция должна присылать не материалы «для распоряжения», а «сообщение», которое должно представлять собой формальный акт обвинения, соответствующий по своему правовому значению обвинительному заключению[150].

Еще одним, весьма своеобразным, поводом к возбуждению уголовного дела было непосредственное усмотрение мировым судьей преступных действий, подлежащих преследованию независимо от жалоб частных лиц (ст. 42 устава уголовного судопроизводства). При производстве в общих судебных местах суду не было предоставлено право возбуждать уголовные дела по собственному усмотрению. В юридической литературе отмечалось, что возбуждение дела судьей противоречит началам уголовного процесса, нарушает принцип состязательности. Однако по делам, относящимся к компетенции местных судов, такой повод к возбуждению производства введен был не случайно и следовал из тех отличий в положении мирового суда, что были рассмотрены выше. В самом деле, чрезвычайно важным моментом в деятельности мирового суда является уважение к нему местного населения. Он и предназначен, в частности, для того, чтобы повышать уважение населения к судебной ветви государственной власти. А может ли идти речь об уважении к суду со стороны населения, если в присутствии судьи совершается преступление, а последний как бы остается к нему безучастным, если судья не в состоянии отреагировать на действия, нарушающие общественный порядок и спокойствие, охрана которых вручена ему законом. Исходя из этих оснований законодателем и было сделано изъятие (и совершенно оправданное, как нам представляется) из начала уголовного судопроизводства состязательности.