Альфред Жалинский - Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения Страница 24

Академик Л. Абалкин хорошо сказал, что если изменения не затрагивают интересов масс, оставляют их равнодушными, значит эти изменения носят чисто формальный характер и ни на что серьезно не повлияют. Если же какие-либо преобразования, мера, шаг выводят человека из состояния пассивности и апатии, воздействуя на мотивы его поведения, это свидетельствует об изменениях, затрагивающих производственные отношения.[48] Соотношение с интересами масс, жизнью и есть критерий проблемности социально-правового мышления. Просто интерес к теме, сюжету еще недостаточен для оценки проблемности, поскольку он может быть связан со случайными посторонними факторами. Принципиальность, учет интересов общества – действительный критерий проблемности социально-правового мышления. Еще раз обратимся к проблеме борьбы с пьянством и алкоголизмом. 26 октября 1988 г. было опубликовано постановление ЦК КПСС «О ходе выполнения постановлений ЦК КПСС по вопросам усиления борьбы с пьянством и алкоголизмом». Там сказано и хорошее о достигнутом, но, вероятно, смысловым центром являются фразы о том, что «значительной части партийных комитетов недостает умения правильно оценить обстановку, предвидеть социальные и воспитательные последствия принимаемых решений, скоординировать практические действия партийных, советских и общественных организаций, правоохранительных и хозяйственных органов по предупреждению правонарушений и устранению порождающих их причин. Делу борьбы с пьянством наносят огромный вред ориентация преимущественно на запретительные, волевые методы, перехлесты, забегания вперед».[49] Все это совершенно верно, но только ли партийным комитетам недоставало умения предвидеть ход событий и принимать правильные решения? Боюсь, что этот вывод относится к очень многим органам и гражданам.

Путь рассуждений, приведший к перехлестам, поучительно проследить в назидание будущему. Что здесь было характерно, во всяком случае, для ряда лиц? Вначале сочетание махровой демагогии и бюрократизма. Для бюрократа было главным принять такое решение, о котором можно быстро отчитаться и славу нажить. Демагоги пытались выйти на волну общественного возмущения, представить себя радетелями за чистоту нравов, фактически борясь за власть. Неоднократно публиковались и пропагандировались заведомо искаженные факты о распространенности пьянства, эффективности сухого закона. Выдвигались идеи «внешней силы», спаивающей народ, насыщались такие идеи эмоциональными добавками. И бюрократы, и демагоги по сути дела каждый своими средствами глушили возражения, которые высказывались весьма робко, и альтернативные идеи, которых было очень мало.

Подобный стиль мышления проявлялся на фоне действительно трагической распространенности пьянства и алкоголизма, действительного роста связанной с ними преступности, правонарушений, травматизма, на фоне искреннего и оправданного недовольства народа сложившимся положением. В этих условиях социально-правовая мысль оказалась под негативным воздействием карьеристских побуждений, бюрократического стиля решения вопросов, ложной информации, запретительных стереотипов, хотя это воздействие не было объективно непреодолимым. Но альтернативы не нашлось, и, как это ни печально, была принята система решений запретительного характера, в частности об усилении уголовной ответственности за самогоноварение.

Для многих специалистов было очевидно, что все эти запреты, рост уголовного преследования самогонщиков приведут к таким последствиям, как профессионализация самогоноварения, при которой органы внутренних дел не будут иметь доступа к этим лицам без существенного расширения их прав на вхождение в жилые помещения и т. д.; огромная затрата сил и средств милиции, т. е. расходование бюджета народа; увеличение числа осужденных.

Кроме того, как отмечено в цитированном постановлении, неправильные действия «привели к большим очередям, резкому росту самогоноварения, спекуляции спиртным, токсикомании и наркомании. Возникли трудности в торговле сахаром и кондитерскими изделиями». А это опять-таки породило спекуляцию, преступные нарушения правил торговли, должностные преступления, не говоря уже о естественном недовольстве населения и связанном с этим повышении социальной напряженности, конфликтности, агрессивности поведении. Как отмечалось, «заколебалась», пошла вверх динамика насильственной преступности, которая снижалась в 1985–1987 гг. Это вновь привело некоторых специалистов к необходимости ужесточения репрессий, тогда как основное внимание должно быть направлено на повышение роли социальных факторов, интеллектуализацию борьбы с преступностью.

Обращение к перипетиям борьбы с пьянством и алкоголизмом иллюстрирует ситуацию, когда очевиднейшим образом проявилась некомпетентность, а не объективные трудности. Негативные явления, которые получило общество, – наглядный результат деформации и мифологизации социально-правового, политического и экономического мышления.

Точно так же можно полагать, что объем внимания к проституции, преимущественная ориентация процессов социально-правового мышления на ее преодоление уголовно-правовыми и административно-правовыми средствами преувеличены. Напротив, здесь можно видеть не правовую, а нравственно-воспитательную проблему, но важно столкнуть эти подходы между собой, дать им возможность конкурировать, и так идти к решению проблемы. Альтернативность социально-правового мышления, основанная на плюрализме мнений, но не сводящаяся к нему, предполагает принципиальную необходимость выдвижения различных прогнозов, сценариев, программ решений внутри одного мыслительного процесса и одновременно допускает, признает и использует существование иных подходов в другом процессе или потоке социально-правового мышления.

Надо признать, что на уровне профессионального мышления, направленного на конкретные правоприменительные задачи, альтернативность теоретиками хорошо разработана, а практиками, несомненно, учитывается. В криминалистической (следственной, судебной) тактике – это принципиальная необходимость выдвижения версий. В теории судебных доказательств – это тезис о необходимости отыскивать не только обвинительные, но и оправдательные доказательства. В теории квалификации (правовой оценки) преступлений – это необходимость построения дерева целей и движения по вариантам возможных оценок. В. Н. Кудрявцев, который первым фундаментально разработал проблемы интеллектуальной деятельности по квалификации преступлений, специально анализировал ситуации, когда необходимо очертить круг вариантов уголовно-правовых норм, относящихся к данному случаю, обрисовать все факты, имеющие значение по делу, так как смысл квалификации состоит в том, чтобы на основе множества данных и возможных альтернатив прийти к одному вполне определенному решению. Он, в частности, писал: «Если возникают сомнения, имеет ли конкретный факт значение для квалификации или не имеет, то полезнее включить его в число сведений, необходимых для квалификации, учитывая, что он в дальнейшем всегда может быть исключен из этого перечня».[50]

А вот на уровне решения более общих социально-правовых задач дело обстоит гораздо хуже. Возможные варианты крупномасштабных решений прорабатываются слабо либо вообще игнорируются. А главное – даже у многих специалистов беззаветная защита одной-единственной идеи, одного предложения нередко является стереотипом интеллектуального поведения.

С этих позиций можно рассмотреть идею о введении в советский уголовный процесс так называемых народных представителей, что ранее было широко известно как суд присяжных. Мысль не новая и в принципе здравая. Но она заранее объявляется проявлением демократии в данной сфере, а все другие идеи – проявлением консерватизма. Эта стереотипная манера связывать правовую конструкцию с идеологическими ярлыками уже противостоит альтернативному подходу. Чего же тут спорить, если ты явный противник демократии? Зато остается в стороне вопрос, есть ли дела, по которым суд присяжных излишен, некомпетентен, возможно, предвзят. Не разрабатываются при этом и проблемы выбора такого варианта, который объединял бы преимущества суда присяжных, сводя к минимуму его недостатки. Между тем можно рассмотреть вопрос о передаче уголовных дел в подсудность межрайонным судам, которые рассматривали бы их на специальных сессиях и вышли бы из-под незаконного влияния по меньшей мере районных властей. Стоит проанализировать проблему повышения эффективности стадии предания суду, ограничения оснований к избранию мерой пресечения содержания под стражей и др.

Полнота социально-правового мышления находит свое проявление в следующих признаках: охвате всей проблемы в целом; ориентации на все ее варианты и альтернативы, т. е. в полноте определения предмета мышления; в полноте использования эмпирических и теоретических аргументов, т. е. того, что можно назвать доказательственной базой.