Александр Кистяковский - Исследование о смертной казни Страница 8

Несмотря на то, что литература о смертной казни богата как собранными материалами, так и их обработкою, нельзя сказать, чтобы было сделано все для исследования этого важного предмета уголовного права. Остается еще не исследованною ее история — сторона предмета чрезвычайно обширная и могущая доставить многочисленные данные, даже для практического решения этого вопроса. За исключением разбросанных по разным трудам, посвященным истории уголовного права, отрывочных исторических сведений и трех-четырех отдельных сочинений, которые более или менее касаются исторической стороны этого предмета, другого нет ничего цельного. Вследствие такого низкого уровня подобной разработки происходит то, что писатели из поколения в поколение повторяют пущенные в обращение ошибочные исторические сведения. Редкий, например, писатель о смертной казни не делает ссылки на порциевы законы, с одной стороны, в доказательство отмены в Риме смертной казни, с другой — в подтверждение положения, что государства могут стоять и процветать и без смертных казней, не обращая внимания на то, что в то время, как незначительная часть граждан римских действительно была изъята от смертной казни, многочисленный класс рабов и провинциалов платился жизнью даже за незначительные преступления. Часто также в число законодателей, отменивших смертную казнь, ставят Альфреда Великого и Вильгельма Завоевателя[3] давая законам, посредством которых государственная власть стремилась ограничить объем частной мести, чуждый им смысл отмены смертной казни. А Дюкпетье к государям, отменившим смертную казнь, причисляет сыновей великого князя Ярослава I Владимировича. В таком положении находится историческая разработка. К историческим трудам принадлежат:

1) Вышеприведенное сочинение Бемера о способах совершения смертных казней, обильное историческими фактами.

2) Ваксмут «Историческое рассуждение о случаях смертной казни, применявшихся у древнеевропейских племен», (1839 г.). Краткий (28 стр.) и малозначащий очерк истории смертной казни у греков, римлян и германцев.

3) Вульрих «История и современное положение смертной казни в Англии» (1832 г.). В начале своего труда автор излагает законы и наказания, которые с древнейшего времени существовали в Англии относительно каждого преступления.

4) Вильгельм Гете «О происхождении смертной казни» (1839 г.). Дельный труд, хотя не представляющий полной и документальной истории; в нем собрано довольно интересных сведений о первобытных временах.

5) Пиетро Эллеро «Об историческом возникновении права наказывать». Очень хороший исторический анализ происхождения смертной казни, помещенный в N 3 «Журнала в пользу отмены смертной казни» (Giornale per l'abolitione della реnа di morte), издаваемом автором той же статьи (1862 г.).

Сознавая важность исторических изысканий, я обратил большую часть моего труда на эту сторону исследуемого мною предмета. Я не имел намерения написать полную историю смертной казни — труд, который требует многолетней работы и полной юридической библиотеки; ни того, ни другого я не имел в своем распоряжении. Историческая часть моего труда есть не больше как опыт исследования некоторых только периодов истории смертной казни, как то: периода мести, влияния рабства и привилегий на историю смертной казни, наибольшего развития этого наказания в период государственный, возникновения сомнений и постепенной отмены смертной казни. Но так как вопрос о смертной казни до сих пор был исследуем главным образом для решения практического вопроса: быть или не быть смертной казни в современных кодексах, и с этой стороны представляет большую важность, то я также обратил внимание на доводы против и за смертную казнь. Поэтому моя работа распадается на две половины: а) на изложение доводов состоятельности или несостоятельности смертной казни — это вторая глава; б) на изложение и анализ исторических материалов относительно смертной казни — это остальные главы.

Вторая глава

I. Противники смертной казни говорят, что жизнь человеческая есть благо ненарушимое и неотчуждаемое, поэтому смертная казнь несправедлива.

Одни из противников (Беккариа) выводят ненарушимость жизни человеческой из договора, который будто бы человек заключил при вступлении в общество. На основании этого договора каждый человек, по их мнению, уступил обществу часть своей свободы для охранения и безопасности остальной свободы и прочих благ; но жертвуя этим, человек ни в каком случае не хотел предоставлять другим людям права на свою жизнь и тем самым подвергать риску драгоценнейшее из всех благ.

Другие противники (Люкас) выводят ненарушимость жизни человеческой и вместе несправедливость смертной казни вообще из естественного права. Более обстоятельная аргументация общего их положения состоит в следующем.

Так как один человек обладает характером личности, то жизнь, разлитая во всем мире, священна и неприкосновенна только в нем одном. Животное не имеет никаких прав и даже права на существование; если налагаются обязанности к животным, если требуют к ним уважения, то не во имя самого животного, а во имя Бога; при этом имеется в виду не само живущее существо, а существование как дар Божий. Совершенно другими качествами обладает человек: он есть не простой канал, чрез который течет жизнь, а существо, одаренное разумом и свободою, словом, он есть личность; поэтому он имеет право на существование, которое заслуживает двойного уважения, как дар Божий и как собственность бытия.

Человек, далее, не только имеет право на существование, но и на существование в том виде, в каком он создан. Создан же он свободным, деятельным и разумным: как без жизни нет творения, так без этих качеств нет человека. Таким образом, собственность личности, или человека как творения Божия, составляют: жизнь, свобода, деятельность и разум; эти блага всем равно принадлежат, они священны и неотчуждаемы. Они составляют право каждого и вместе с тем и обязанность. С одной стороны, обладатель их не может уступать их посредством каких бы то ни было сделок. С другой — сознавая их характер, он обязан уважать их не только в себе, но и в других.

Так как упомянутые блага получены человеком от Бога, то они от него одного и зависят: общественный закон их не дал, поэтому он не может ими и распоряжаться. Для пользования ими нет нужды делать договоры или установлять правила отношений; необходимо только предупреждать насилия. Общественными законами не создаются и не распределяются права и обязанности, а только предупреждаются нарушения. Поэтому человек не имеет никакого права на существование как свое, так и тем более себе подобных, потому что оно есть дар Божий.

Если человек бессилен защитить свою жизнь от нападений, на помощь ему приходит общество. Но вмешательство общества имеет свои естественные пределы, за которые оно не должно переходить; предел же этот есть охрана и гарантия права, а не нарушение его.

В необходимой обороне позволительно убивать нападающего. Но право необходимой обороны вытекает не из права на жизнь другого, но из права на сохранение своей жизни. Врожденное чувство самосохранения заставляет человека защищать себя против всякого нападения. Если в борьбе погибнет убийца, гибель его не есть проявление права, принадлежащего защищающемуся на жизнь нападающего, а только результат защиты собственной жизни со стороны подвергшегося нападению. Как только жизнь сего последнего вне опасности и убийца обезоружен, он должен уважать ненарушимость жизни. Подобно сему, если общество в лице полиции подоспевает на помощь тому, который подвергся нападению со стороны разбойника, и убивает сего последнего, вмешательство его вполне законно. Но если помощь эта пришла в то время, когда убийца уже обезоружен, общество не должно идти далее, чем имеет на то право подвергшийся нападению; оно не должно убивать разбойника. Право на жизнь делается ненарушимым в безоружном разбойнике.

Напрасно утверждают, будто общество имеет специальное назначение, какого не имеет частный человек, — назначение не только восстановлять материальный порядок, но и защищать и покровительствовать порядок нравственный. Выполняя это назначение, общество имеет право предавать смерти тогда, когда частный человек не вправе это делать. Право это ему принадлежит, во-первых, по праву защиты, так как общественная опасность не прекращается с опасностью частною; во-вторых, вследствие совершения преступления, так как наказание должно последовать даже тогда, когда нет причины бояться врага. Смертная казнь в руках общества не есть оружие законной защиты: когда общество строит эшафот или виселицу, преступник уже обезоружен, он арестован, скован, допрошен, осужден. После ареста убийцы в обществе может оставаться тревога, но для него уже нет настоятельной, неизбежной опасности, которая узаконила бы смертную казнь как единственное средство спасения собственного существования. Подобно тому, как общество не имеет права предавать смерти враждебный, но побежденный народ, оно не вправе убивать безоружного убийцу. Что же касается уголовной миссии общества, то нет сомнения, оно имеет неоспоримое право на юстицию предупреждения, репрессии и исправления, но для достижения этой цели смертная казнь не только не нужна, но даже составляет препятствие. Обществу не может принадлежать право юстиции, состоящее в том, чтобы наказывать смертною казнью для самого наказания, карать в лицах испорченность. Вечно ошибаются приверженцы смертной казни, когда воображают, что смертная казнь есть верховное средство, всеобщая панацея, которая одна может исцелить раны общественные и обеспечить частную и общественную жизнь граждан. Отсюда те мнимые договоры между обществом и членами его о праве на жизнь, отсюда эти дикие слова: мне нужна ваша жизнь для гарантии моей. Как будто общество есть куча подлых разбойников, диких убийц, договаривающихся между собою на случай и с сознанием своих будущих злодеяний. Как будто, когда совершено преступление, несмотря на ужасную угрозу, для восстановления порядка и успокоения тревоги достаточно только послать виновного на эшафот, как в бойню.