Альфред Жалинский - Избранные труды. Том 4. Правовое мышление и профессиональная деятельность юриста. Науковедческие проблемы правоведения Страница 9

Понять и применять социально-правовое мышление невозможно без представления о его объекте. По-видимому, здесь такое же положение, как и при решении инженерных задач, которое вряд ли можно осуществить в соответствующих представлениях об используемых материалах, назначении и условиях функционирования конструируемых машин и приборов. К сожалению, нередко непрофессионалами, да и профессионалами тоже, делаются попытки решать социально-правовые задачи, например о принятии либо отмене уголовного закона, усилении и ослаблении ответственности за отдельные преступления без реального представления о регулируемом объекте. Зачастую в основе многих предложений в той области, которую именуют уголовной политикой, лежат некие умозрительные представления о поведении человека, основанные на допущениях о высокой действенности угроз наказанием или самого наказания, стереотипных представлениях о процессе функционирования правоохранительных органов и др.

Поэтому совершается немало ошибок в практике применения социально-правового мышления. В частности, это произошло при разработке уголовно-правовых мер борьбы с самогоноварением. Самогоноварение, с которым столкнулись правоохранительные органы, это уже не отдельные факты, а социальное, относительно массовое явление, которое начало развиваться по собственным закономерностям и потребовало адекватной реакции. Выяснилось, в частности, что самогоноварением, наказуемым в уголовном порядке, занимаются сотни тысяч, что привлечение их к уголовной ответственности на основе неотвратимости наказания невозможно, да и фактически обществом не одобряется, что рост репрессии требует значительного увеличения штатов милиции, а следовательно, и выведения многих активных работников из народного хозяйства, что установление фактов самогоноварения требует ограничения прав граждан, в частности права на неприкосновенность жилища.

Не ставя перед собой задачи описать объект социально-правового мышления во всей его полноте, попытаемся дать характеристику некоторых важнейших его элементов.

Преступность в советской юридической литературе определяется как «возникшее в эксплуататорских общественно-экономических формациях классово обусловленное, преходящее, изменяющееся, носящее антагонистический характер социально-правовое явление, включающее в себя совокупность всех преступлений, совершенных в данном обществе и в данный период, и характеризующееся количественными (динамика, состояние) и качественными (структура, характер) показателями».[25]

Преступность, как полагают криминологи, обладает собственными закономерностями, внутренними связями. Она способна приспосабливаться к меняющимся социальным условиям. Состояние преступности – это число совершенных преступлений и лиц, их совершивших, на определенной территории в определенный период. Структура ее – соотношение отдельных групп преступлений (насильственных, корыстных, корыстно-насильственных, особо тяжких, тяжких, менее тяжких, малозначительных; случайной, профессиональной, организованной преступности; преступлений взрослых и несовершеннолетних и др.). Динамика – это движение преступности во времени.

Теоретическая разработка преступности довольно основательно проведена советскими криминологами (Г. А. Аванесов, Ю. Д. Блувштейн, В. К. Звирбуль, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, Н. Ф. Кузнецова, Г. М. Миньковский, А. Б. Сахаров, А. М. Яковлев и др.), хотя и не исследованных вопросов осталось немало. С эмпирической характеристикой этого явления дело обстоит куда хуже, что вызывает определенные протесты общественности. Но были времена, когда в открытой печати не публиковались данные о преступности. Однако были времена, когда они публиковались достаточно полно. В 1987 г. данные о преступности начали публиковать в открытой печати, но в объеме, еще недостаточном. И все же на основе их обобщения некоторое представление о современной преступности получить можно.

В 1987 г. по данным, опубликованным в журнале «Коммунист» и имеющимся в статотчетности МВД СССР, было совершено 136 тыс. краж из квартир, а в общей сложности 401 тыс. краж личного имущества. Учитывая, что по тем же данным кражи личного имущества составляли три четверти всех краж, а все кражи 29,7 % в преступности, можно было путем несложных вычислений представить себе число зарегистрированных преступлений в 1987 г. Это примерно 1 млн 800 тыс. преступлений.

Более подробные данные были опубликованы МВД СССР 14 февраля 1989 г. в газете «Известия» и других изданиях. Всего в 1988 г. было зарегистрировано 1 867 223 преступления, что на 68,7 тыс., или 3,8 %, больше, чем в 1987 г. На 100 тыс. населения в 1988 г. приходилось 657,1 преступлений. Рост составил 17,8 %. В городах и поселках городского типа произошло увеличение на 9,5 % числа зарегистрированных преступлений. Несовершеннолетними совершено 183 953 преступления. В состоянии опьянения – 362 096. Ранее судимыми – 302 802 преступления. Здесь же приведены и данные темпов роста преступности по видам преступлений:

По этим данным можно судить об объеме преступности, хотя надо учесть, что не за каждое зарегистрированное преступление наступает уголовная ответственность. Правда, по ним сложно показать число лиц, вовлеченное в совершение преступлений. Некоторые из них совершаются группой. С другой стороны, один человек может совершить десятки преступлений. К тому же нужно считаться с так называемой латентной преступностью, т. е. не отраженной в статистике. Это может случиться из-за отсутствия жалоб (не всякий потерпевший заявляет о краже и уж далеко не всякий взяткодатель идет сообщить об этом в правоохранительные органы), из-за нарушения служебной дисциплины работниками правоохранительных органов.

Но все-таки попробуем представить приведенные данные в их печальной реальности: это тысячи убийств по стране ежегодно, десятки тысяч грабежей и разбоев, более чем сотня тысяч хулиганств и так далее. Наряду с этим только в 1987 г. выявлены десятки тысяч фактов хищений и спекуляции, тысячи взяток. Отвечают ли эти данные реальному положению дел? Если речь идет об убийствах, посягательствах на личность – несомненно. Если речь идет о кражах, грабежах, разбоях – более или менее. Если речь идет о спекуляции, крупных или мелких хищениях, иных преступлениях типа самогоноварения, мошенничества, поборов, нарушения правил торговли – очень слабо. В последнем случае статистика отражает лишь уровень работы правоохранительных органов. Более того, очень слабо отражены данные о преступлениях, связанных с нарушением конституционных гарантий личности. Они объективно растут по мере роста общей преступности, а следовательно, и масштабов борьбы с ней, по мере ужесточения ответственности. Речь идет о явлениях превышения власти, сращивания работников государственных органов с уголовной преступностью.

Явно недостаточны хорошо проверенные данные, которые позволяли бы судить о существовании и размахе отдельных групп преступлений – таких, как коррупция, должностные преступления и др.

Интересная информация о преступности, отдельных видах преступлений появляется в научных публикациях, в средствах массовой информации. Во многом она дополняет, а иногда и уточняет официальные данные. К сожалению, к отдельным блокам этой информации доступ затруднен, а иные сведения нуждаются в тщательной проверке, хотя они в значительной степени формируют общественное мнение.

Для получения более полной картины преступности необходимо иметь данные о лицах, находящихся в местах лишения свободы, о доле ранее судимых в структуре населения. Не обращаясь к цифрам, сошлемся на специалиста в своей области. Начальник Главного (объединенного) управления по исправительным делам И. Катаргин в 1988 г. сообщил, что «МВД СССР предоставляет на контрагентских началах рабочую силу хозорганам десятков ведомств. Значительная часть этого спецконтингента занята на строительстве объектов в районах Сибири, Дальнего Востока, Казахстана, Средней Азии, освоении нефтяных и газовых месторождений в Астраханской и Тюменской областях, сооружении электростанций в Калининской, Смоленской, Воронежской областях и других объектов. Эти объекты располагаются и в восточной и в европейской частях Советского Союза, и на севере и на юге».[26] Как видим, гордость управленца за свой сложный труд создает впечатляющую картину.

Существенным, хотя и недостаточным сдвигом в информационном обеспечении общества следует считать публикацию некоторых данных судебной статистики в сообщениях Госкомстата СССР о состоянии преступности, в частности, по такому показателю, как число осужденных по приговорам судов, вступившим в законную силу.

Так в 1987 г. сократилось число осужденных. Среди них меньше стало лиц, совершивших преступления в состоянии опьянения. На 40 % по сравнению с 1985 г. снизилось число осужденных за хищение государственно или общественного имущества, более чем на 30 % – число осужденных за кражу личного имущества. В 1986 г. число осужденных за хищение государственного или общественного имущества составляло 166,7 тыс. чел., а в 1987 г. 115,1 тыс., за кражу личного имущества соответственно 161,3 тыс. и 123,4 тыс. Снизилась судимость за насильственные преступления против личности (12,6 тыс. осужденных только за умышленное убийство в 1985 и 9,9 тыс. в 1987 г.) и число осужденных за хулиганство: в 1985 г. осуждены 161,1 тыс., в 1986 г. 133,9 тыс. в 1987 г. 94,5 тыс.[27] В 1988 г. сохранилась тенденция сокращения числа осужденных, наметившаяся, как мы видим, в последние годы: за хулиганство – на треть, за хищения государственного или общественного имущества на 25 %, за нарушение транспортных правил с тяжкими последствиями на 10 %, зато более чем на 20 % возросло число лиц, осужденных за самогоноварение с целью сбыта. Оценивая эти факты, нужно учитывать, что: