Наталья Иванова - Либерализм: взгляд из литературы

Либерализм: взгляд из литературы

Литература и либеральное сознание в сегодняшней России

Известно: литература в России, и особенно в СССР, была «нашим всем» – и трибуной общественной мысли, и перманентным политическим диспутом, социологией и философией. Отнюдь не только собственно художественной литературой, литературой как искусством. Естественно, что при таком положении дел литература являла собой и место политических дискуссий, и место дискуссий о будущем России. Отсюда – ее особая влиятельность, отсюда – и особенный статус русского писателя («властителя дум»), не только призванного отвечать на острые вопросы действительности, но и ответственного за ее состояние. И прежде всего – за состояние общества.

То, что в других исторических условиях развилось бы самостоятельно, в России всегда принимало литературные формы. Вернее, так сращивалось с литературой, что отделить одного от другого почти невозможно, не повредив сущности.

Так и с либерализмом – как политическим течением, общественным сознанием, философским выбором. Диагноз, который ставит ему сегодня сама либеральная художественная словесность, неутешителен. Процитирую один из самых непосредственных парадоксальных примеров (цитата «вынута» из романа, выдвинутого на Букеровскую премию): «И все сразу заговорили о том, что в России сегодня наблюдается возникновение антисемитизма вовсе не в той среде, в которой привычно было антисемитизм наблюдать, – в среде либерально настроенной интеллигенции . Она обанкротилась, либеральная интеллигенция , потерпела провал на сломе эпох. Поэтому ненавидит и завидует всем, мало-мальски преуспевшим». [1]

1

Либерализм как течение мысли в России имеет недлинную и прерывную историю – в отличие от свободолюбия как личного нравственного выбора.

После октябрьского переворота либеральная мысль открыто существовала только в эмиграции.

«Либералами» внутри СССР именовали ту творческую интеллигенцию, которая приветствовала ослабление хватки режима (в «оттепель» и «перестройку», например), способствовала смягчению полицейских нравов и насаждению свободомыслия. Советскими либералами в разное время были А. Твардовский, К. Симонов, вся редакция журнала «Новый мир», так называемые «шестидесятники» (Е. Евтушенко, А. Вознесенский), театр Ю. Любимова на Таганке с его инсценировками прозы и стихов советских писателей-либералов. Был распространен среди литераторов советского времени и ситуативный либерализм: тот или иной писатель, соответствуя духу времени (и ловя этот дух), в периоды относительного либерализма властей («вегетарианские времена», по выражению Ахматовой) выступал как советский либерал, а в периоды идеологических «заморозков» – как опасливый ретроград. Подлинным либералом после 1968 года стал Юрий Трифонов, в повестях городского цикла («Обмен», «Долгое прощание», «Предварительные итоги») впервые безыллюзорно описавший советский либерализм и его представителей.

Исайя Берлин в книге «История свободы. Россия» анализирует то, что он называет «советским литературным пейзажем» [2] , существование русской интеллигенции при советском режиме, и говорит об «искусственной диалектике», с помощью которой власть от крайней точки фанатизма (политические чистки и казни, уничтожение «врагов», усиление пропаганды, насаждение страха – это теза) переходила к «некоторым послаблениям» (это антитеза). К либерализации «в отдельных областях, например в литературной критике, поэзии или археологии, <…> Снова легче дышится, слышны разговоры о мудрости правителей, о том, что наконец-то раскрылись их глаза на „произвол“; рождается надежда на расширение свобод; начинается оттепель». Далее Берлин пишет: «…непрерывная последовательность „либеральных“ и репрессивных шагов советских правителей строго сохраняется, хотя этот метод больше не поддерживается виртуозным мастерством (или личным садизмом) Сталина».

Одним из побочных последствий этого «метода», «оригинального изобретения Сталина», была, по Берлину, «полная деморализация слоя, который в СССР <…> обозначают словом „интеллигенция“». [3]

Однако именно эта «диалектика» как раз и имела среди своих последствий возникновение «советских либералов» – наряду с «советскими ретроградами» в литературе и искусстве. Притом и те и другие размещались внутри советской элиты. Советские либералы были ближе всего (по стилю жизни, если не по убеждениям – слишком сильное слово) к западникам; советские консерваторы – к почвенникам. Но наряду с этим существовало и другое – подспудное – направление либеральной мысли в литературе, из советского либерализма вышедшее в диссидентство.

В новых исторических условиях перестройки либерализм проявился как неозападничество, вступившее в острую полемику с так называемыми патриотами (конец 1980-х).

Либеральное направление в литературе 1960-х – начала 1980-х годов проявляло себя как в подцензурной, непечатной словесности, так и в сам– и тамиздате. Иные писатели появились одновременно и в «подцензурной» печати, и в самиздате. До поры до времени – например, до вызова официальной идеологической власти со стороны «Метрополя» (1979).

В подцензурной словесности либеральное направление не имело другой возможности, как говорить при помощи и через посредство так называемого эзопова языка, который требовал негласного договора между писателем и читателем (проза Юрия Трифонова, Фазиля Искандера и др.).

Сегодня либеральная мысль в литературе существует в свободных условиях. Ей не нужен эзопов язык, ей не приходится преодолевать государственные границы для того, чтобы дойти до печатного станка (тем более до Интернета). Однако споры о либерализме и литературе не утихают; более того, либеральное и антилиберальное течения являются реальными оппонентами в постсоветском литературном пейзаже.

Возникает вопрос: почему в дискуссиях о русском (о культурной русской идентичности, о национальной идее, национальном самосознании и т. д.) в обществе никогда не говорится о либерализме – как об одной из плодотворных традиций русской мысли?

Либеральные реформы, через которые Россия проходит вот уже полтора десятилетия, должны были так или иначе повлиять на содержание этих дискуссий.

И они повлияли. Но не так, как можно было бы предположить.

В российской литературе ХIХ века существовала сильная антилиберальная традиция.

Если сравнить русские корни либерализма (Новиков, Радищев, Герцен) с антилиберальными традициями, то станет очевидным: либеральное течение в истории России «подсоединялось» к революционной мысли. А гротескное изображение российских либералов, карикатура на либералов (и на их образ жизни, как бы оторванный от реальной российской действительности) присутствовали (в разной степени, но…) в антилиберальной литературе: в прозе Достоевского и Льва Толстого, Тургенева и Салтыкова-Щедрина, Чехова и Горького. Традиция гротескного изображения советско-русского либерала была поддержана Владимиром Маканиным (повесть «Один и одна»), Олегом Чухонцевым (поэма «Однофамилец»), Виктором Астафьевым («Царь-рыба», «Печальный детектив»). Можно ли заключить, что сами писатели парадоксальным образом послужили злорадному вытаптыванию маленького поля свободомыслия с его либеральными ростками, дали в руки своим оппонентам аргументы против, привычнее (опять же парадоксальным образом) ощущая себя в выжженном пространстве несвободы? Перефразируя Достоевского – точнее, Великого Инквизитора: сами свободу свяжут и к несвободе придут?

Болезненность проведения либеральных реформ в России 90-х годов прошлого века всколыхнула антилиберальную память литературы, возродила в литературном сознании гротеск и антилиберальную карикатуру; за ними стояло отрицательное отношение если не к самим реформам, так к способам их осуществления. В литературе и искусстве ретротенденции были насаждаемы – еще с самого начала 1990-х – отнюдь не антилибералами и консерваторами, а как раз либеральными авторами.

Все это накладывалось еще и на со школьной (советской) скамьи вбитое в головы понимание либерализма как безусловно ущербного, отрицательного явления, скомпрометированного самим ходом истории.

Разочарование в результатах «перестройки», в президентстве Ельцина, а затем и в действиях новой/старой номенклатуры развило и укрепило в обществе негативное отношение к либеральным переменам, выразившееся, например, в том, что идею введения цензуры поддержали три четверти опрошенных. Эта ошеломляющая цифра имеет самое непосредственное отношение к литературе, к борьбе в ней либеральных и антилиберальных тенденций. Очень быстро, как оказалось, в обществе начинают нарастать ретроградные настроения, забывается гнет несвободы, закрытость от мира, массовое стукачество, тотальный дефицит.