Звегинцев Андреевич - Очерки по общему языкознанию Страница 11

Стремление во что бы то ни стало увидеть смысловую связь между содержанием термина и лексическим значением «обычного» слова (в случае совпадения их звуковой оболочки), что наблюдается в ряде работ, [51] 51 противоречит действительному положению вещей. В основе стремления к сохранению указанной смысловой связи лежит тенденция характеризовать научное понятие или явление через внутреннюю форму слова. Утрата внутренней формы в «обычном» слове — явление естественное, но для термина подобная утрата считается нежелательной, так как в этом случае якобы теряется смысл термина. В действительности, однако, вскрываемые в данном случае отношения выглядят совершенно иначе, и именно сохранение смысловой связи нередко создает значительные трудности в пользовании терминологией. Автор словаря лингвистических терминов Марузо, разбирая в теоретическом предисловии к своей работе вопрос о том, должно ли терминологическое слово быть определением вещи или понятия (или, иначе говоря, сохранять свое этимологическое значение), пишет: «… даже если бы термины могли вполне соответствовать понятиям, теории, определяющие эти понятия, неизбежно будут эволюционировать; в таком случае мы рискуем увидеть, как в связи с прогрессом науки крушение теорий влечет за собой и гибель самой терминологии. Науке, находящейся в процессе становления, невыгодно закреплять связь обозначения с обозначаемым». [52] 52

Пример того, как сохранение этимологического значения вступает в противоречие с понятием, закрепленным за термином, можно заимствовать из советского языкознания сегодняшнего дня. Со времен Ф. Боппа и А. Шлейхера в лингвистике существует термин праязык, однако современные представления о процессах развития генетически близких языков находятся в явном противоречии с «этимологическим значением» данного термина, почему и оказалось необходимым заменить его термином<47> язык-основа, который более точно соответствует современным лингвистическим теориям.

Соотнося в свете высказанных соображений термины с теми характеристиками знака, которые выше последовательно рассматривались сами по себе и применительно к языковой единице — слову, мы можем констатировать следующее:

1. Эмоционально-экспрессивные элементы. Термины лишены данных элементов и, следовательно, «бесстрастны» в такой же мере, как и знаки. Так же как и в нижеследующих моментах, это обусловливается близостью функций термина и знака. Правда, можно указать на то, что положение термина в нейтральном лексическом слое известным образом характеризует его стилистически, учитывая наличие здесь безусловной противопоставленности тем лексическим элементам, которые обладают резко выраженной эмоционально-экспрессивной и, стало быть, стилистической окраской (например, сленговые, жаргонные и разговорные слова и выражения). Это обстоятельство лишний раз указывает на то, что термины (как отмечалось выше) являются полноправными членами структуры языка, а не каким-то чуждым по отношению к ней телом, подобным осколку снаряда, застрявшего в ткани живого организма. Однако совершенно очевидно, что все это не изменяет эмоционально-экспрессивной нейтральности термина самого по себе.

2. Однозначность. В противоположность другим категориям слов, обычно являющимся полисемантичными, термины почти всегда однозначны. Под так называемой многозначностью термина чаще всего понимается возможность применения его в разных областях науки и техники. Таковы, например, термины плечо (например, плечо рычага и плечо в железнодорожной эксплуатации), палец, муфта, лапа, клык и т. д. Фактически в этих случаях мы, следовательно, имеем дело с терминами-омонимами. Эта характерная особенность термина сближает его со знаком.

3. Автономность. В том случае, если термин имеет также какой-нибудь условный знак-заменитель (как, например, для интеграла установлен знак S), он может обладать известной автономностью и функционировать независимо от особенностей конкретной системы<48> языка, ничего при этом не теряя в отношении своего внутреннего содержания. Это обстоятельство также сближает термин со знаком.

4. Смысловые взаимоотношения. Ввиду того, что термин не обладает лексическим значением, а, как уже неоднократно отмечалось, обозначает или научно обработанные понятия и явления или определенные предметы и вещества (как объекты изучения той или иной отрасли науки или техники), — в силу этого он лишен смысловых связей с другими словами и, следовательно, его развитие ни в какой степени не может обусловливаться внутренними отношениями, как это имеет место у слов других категорий. Это также обнаруживает у термина элементы знаковости.

5. Непродуктивность. Содержание, обозначаемое термином, конечно, может развиваться, и поэтому его также допустимо характеризовать как продуктивное, но эта продуктивность совершенно иного порядка, чем продуктивность лексического значения «обычных» слов. Развитие содержания термина обусловливается только развитием соответствующей науки. Другая особенность термина заключается в том, что его содержание может изменяться и развиваться независимо от его звуковой оболочки. Содержание термина (употребление в данном случае слова значение было бы совершенно неправомерно) может не только вести самостоятельное в указанном смысле существование, но и свободно истолковываться даже совершенно противоречивым образом представителями разных направлений в науке. Для примера можно сослаться на такие общественно-политические термины, как революция, диктатура, класс, пролетариат и т. д. (ср. также выражения: температура по Цельсию, температура по Реомюру, температура по Фаренгейту и пр.).

Эта особенность термина, в соответствии с которой сам словесный знак оказывается лишенным всяких продуктивных качеств, в свою очередь отдаляет термин от других категорий слов и обнаруживает в нем черты знака.

Наконец, следует отметить и относительную свободу создания терминов, возможность формирования их независимо от «правил» мотивированности, свойственных тому или иному языку. Разумеется, когда термин создается на основе «обычного» слова, вырастает из него, тогда<49> мотивированность играет значительную роль. Но вместе с тем мы знаем, что системы терминологических номенклатур наряду с подобными терминами, выросшими, так сказать, «естественным» путем, включают и произвольно созданные, «авторские» термины. При этом доля этой «произвольной» терминологии, обычно базирующаяся на лексике классических языков (на материале которых создаются новые образования) и включающая имена собственные и т. д., может быть довольно значительной.

В заключение необходимо отметить, что если рассмотренные выше черты знака в обязательном порядке присутствуют в каждом знаке, то этого никак нельзя сказать относительно приложимости характеристик знака к терминам. Легко увидеть, что у разных групп терминов может отсутствовать та или иная из отмеченных выше характеристик знака. Это обстоятельство приводит к тому, что в лексической системе языка большинство терминов не образует четко отграниченной группы. До сих пор речь шла о «чистых» или абсолютных терминах, но в каждом языке существует много случаев терминологического использования «обычных» слов. В случаях резко расчлененного употребления одних и тех же слов в «обычном» и терминологическом смысле мы имеем право говорить об омонимии. Ср. такие случаи, как червяк — червь и червяк — винт с особой нарезкой, проводник — провожатый и проводник — вещество, хорошо пропускающее электрический ток, рак — животное и рак — болезнь и т. д. Но многочисленны случаи, где такого четкого разграничения нет, как например, вид — разновидность и вид — совокупность особей с одинаковыми биологическими признаками, жила — сухожилие и жила — форма залегания горной породы, ключ — приспособлеиие для запирания и отпирания замка и ключ — выключатель для быстрого замыкания и разрыва цепи телеграфной связи и т. д. При терминологическом использовании «обычных» слов они приобретают качества терминов, иными словами, знаковые признаки. На основе этой особенности над языком можно проводить операцию, имеющую, однако, заведомо односторонний характер. Подобно тому, как язык в определенных и частных целях допускает изучение под одним углом зрения (например, физическим или физиологическим — в фонетике), его можно рассматривать также как знаковую систему или<50> код, т. е. представлять в виде совокупности элементов, обладающих теми качествами, которые выше были обнаружены у терминов. Эта возможность указывает на то, что язык наряду с другими аспектами (физическим, психическим, социальным и др.) бесспорно обладает также и семиотическим (т. е. знаковым) аспектом. Но наличие этого аспекта не превращает язык в собственно знаковую систему и не дает права определять его только как знаковую систему с вытекающими отсюда всеми логическими последствиями — этому препятствуют его качества, рассмотренные выше при анализе «обычных» слов. Так же как язык нельзя представлять лишь как физическое явление, лишь как психическое явление или лишь как социальное явление, его нельзя определять лишь как семиотическое (знаковое) явление. Язык многообразен и многоаспектен, и всякое сведение его к одному аспекту (допустимое в отдельных и оговоренных случаях) неизбежно искажает его истинную природу.