Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка - Джудит Фландерс Страница 11

одними из первых текстов, переписанных в форме кодекса, стали технические руководства и Библия, для которых особенно важна возможность выборочного чтения[69].

С приходом новой технологии чтения во множестве стали появляться глоссы и тексты, облегчающие понимание других произведений, – то, что мы сегодня называем справочниками. Они не предназначались для непрерывного чтения, но служили для поиска определенной информации. В IV в. Евсевий Кесарийский, историк и богослов, составил труд под названием «Ономастикон городов и мест Священного Писания», включавший все географические названия, упомянутые в Библии. В предисловии он пояснил: «Я соберу слова из всего Богодухновенного Писания и расставлю по их начальным буквам, чтобы можно было легко найти [названия], разбросанные по всему тексту»[70]. Таким образом, Евсевий использовал алфавитное расположение по первой букве; затем под каждой буквой он использовал более распространенный в то время способ, располагая топонимы по порядку их появления в тексте Библии.

В следующем столетии Иероним Стридонский (347–420) перевел труд Евсевия, а также написал собственное сочинение – «Книгу толкования еврейских имен». В ней имена также располагались в алфавитном порядке по первой букве, а затем в порядке их упоминания в Библии. Такое расположение – и для богословов, и для их читателей – было более привычным, чем алфавитный порядок: многие библейские тексты они знали наизусть и представление имен в библейской последовательности служило для них подсказкой, позволяя вспоминать соответствующие отрывки при переходе от одного названия к другому[71].

Опора на память, вероятно, была причиной того, что алфавитный порядок, хотя и был известен, часто уступал место другим типам расположения материала: он оказывался не особенно полезен для преимущественно устной культуры, предполагавшей запоминание больших объемов текста или чтение текстов от начала до конца, а не поиск в них определенных сведений.

2

Бенедиктинцы

монастыри и раннее Средневековье

Падение Западной Римской империи в 476 г. сопровождалось в Западной Европе разрывом с античной традицией. Преподавание грамоты теперь почти полностью оказалось в ведении церкви, в то время как общественная литературная жизнь за пределами религиозных учреждений стремительно приходила в упадок. Последняя публичная библиотека в Риме была основана императором Александром Севером (правил в 222–235 гг. н. э.), после чего общественных библиотек в античном мире больше не появлялось.

Это не означало, что не было вообще никаких библиотек, но с тех пор они принадлежали в основном церковному миру и располагались в монастырях. Евсевий сообщал о своих занятиях в Иерусалимской библиотеке в правление епископа Александра (ум. 250); имеются сведения о церковной библиотеке самого начала IV в. в Цирте (в современном Алжире) и о еще одной библиотеке того же времени в монастыре в Тавенисси, поблизости от Дендеры, в Египте. Первая известная нам монастырская библиотека в Западной Европе датируется VI в. Она находилась в Виварии, в нынешней Калабрии, и была основана высокопоставленным государственным деятелем Остготского королевства Кассиодором (ок. 485 – ок. 585) после его отставки[72].

Подобные библиотеки создавались отнюдь не для того, чтобы демонстрировать миру богатства монастырей, но представляли собой коллекции, имевшие вполне практическую задачу: обеспечивать членов общин духовной пищей. Монастырский устав в Тавенисси требовал, чтобы каждый вечер монахи возвращали книги ответственному за них брату, который их пересчитывал, дабы убедиться в отсутствии каких-либо утрат, а затем помещал под замок в fenestra, обычно представлявшую собой зарешеченную нишу в каменной стене[73]. (Слово fenestra чаще всего переводится «окно», но также могло означать отверстие или углубление в стене.)

Так началось тысячелетие монастырской учености. Преподобный Бенедикт (480–543/547) разработал ряд правил для установления гармонии в жизни религиозной общины, известных как «Устав святого Бенедикта», главное из них гласило: Оra et labora («Молись и трудись»). Чтение было одним из видов духовного труда, и от братии требовалось проводить много времени за книгами. Бенедикт постановил, чтобы в Великий пост каждый брат «получал по одной книге из библиотеки и прочитывал ее полностью», – убедительное свидетельство того, что бенедиктинские монастыри располагали достаточным запасом книг, чтобы одновременно обеспечить всех членов ордена. К 831 г. библиотека бенедиктинского аббатства Сен-Рикье на севере Франции содержала 250 томов, в описании они были разделены по категориям: богословие, грамматика, история, география, проповеди и богослужебные книги. Библиотека бенедиктинского аббатства св. Галла, основанная в 720 г. (ныне на территории Швейцарии), использовала аналогичную классификацию[74].

Многие другие библиотеки также выстраивали перечни книг, а скорее всего, и сами книги в иерархическом порядке. Первую и самую главную группу составляли рукописи Библии; далее следовали сочинения отцов церкви[75], затем богословие в целом, потом гомилии, или проповеди; жития святых и, наконец, светская литература, которая иногда подразделялась на произведения христианских авторов, им отдавалось предпочтение, и книги языческих писателей.

Религиозные библиотеки преобладали, и одним из немногих исключений была дворцовая библиотека в Аахене, при дворе Карла Великого, хотя даже за этой королевской библиотекой надзирал священник. В 782 г. Алкуин (735–804), английский богослов, писатель и учитель, получивший образование в Йорке у учеников Бéды Достопочтенного, был поставлен во главе дворцовой школы и в этом качестве способствовал расширению придворной библиотеки, превратив ее в прославленный центр, из которого знания и рукописи распространялись повсюду. При Алкуине дворцовая библиотека, по-видимому, включала не только стандартные богословские тексты, но и светские произведения и даже книги на немецком языке, наряду с латинскими[76]. Несмотря на литературные богатства, обнаруженные в этом центре западной цивилизации, Алкуин тосковал по Йоркской библиотеке, где он провел студенческие дни, так что даже составил ее воображаемый каталог (о «воображаемости» каталога мы можем заключить из того, что на тот момент в Йорке не было всех перечисленных в нем книг), расположив произведения по образцу монастырских библиотек в иерархическом порядке:

Здесь сияет мысль Иеронима, Амвросия, Илария И отточенность формы Афанасия и Августина. Орозий, Лев и Григорий Великий Блистают рядом с Василием и Фульгенцием. Важный Кассиодор, с ним Иоанн Златоуст, Затем выступают магистр Бéда и высокоученый Альдхельм, Меж тем Викторин и Боэций стоят рука об руку С Плинием и Помпеем. Мудрый Аристотель взирает на Туллия по соседству.