Олег Копытов - Модус на пространстве текста. Монография Страница 13

Т. В. Шмелева считает, что наиболее существенно рассмотреть три линии дифференциации словесности – сферную, институциональную и региональную. Понятно, что релевантной нашему исследованию является первая линия. Здесь, прежде чем дать свою сферную классификацию, говорит о том, что само существование сфер речи – один из ответов речи на требование культуры различать общение с различными социальными задачами. «Число таких различий и степень их дифференцированности задается в разных культурах по-разному; по-разному решаются и проблемы языковой техники различения сфер, для чего в принципе существуют две стратегии – использования в разных сферах разных языков или сферных вариантов одного языка [Там же, 73].

Для русской речи Т. В. Шмелева выделяет шесть сфер речи – это бытовая, деловая, научная, политическая, религиозная и эстетическая сферы.

Очень важно, на наш взгляд, что здесь выделяются не просто сами сферы, но и признаки, которые могут быть использованы для их выделения. Каждая сфера имеет собственные характеристики:

– предназначение в социальной жизни;

– состав участников и их роли;

– репертуар речевых жанров;

– фактура речи;

– языковое воплощение;

– способы регламентации;

– филологические науки, изучающие тексты данной сферы.

О трудности работы хотя бы по адекватному описанию одной из сфер Т. В. Шмелева говорит так: «Понятно, что ответы на все пункты этой „анкеты“ могли бы составить содержание большого труда…» [Там же, 73]. А мы бы от себя добавили, но это было бы не только возможно, но и относительно быстро и качественно осуществлено, если бы такая задача была поставлено, скажем, коллективу филологов, скажем, государством, и на это им было бы выделены средства. Пока же такие глобальные задачи отдельные исследователи решают исходя из своих собственных взглядов на безбрежный океан словесности, в одиночку наблюдая за огромным, комическим массивом всей русской словесности, в рамках отдельных индивидуальных работ.

По мнению проф. Шмелевой, опирающемуся на идею М. М. Бахтина о первичных и вторичных речевых жанрах, бытовая сфера является первичной, естественной, содержит в себе потенциал для развития всех других и поставляет для этого свои ресурсы.

В деловой сфере преобладает письменная речь, множество ее жанров имеют общее название документ, в последнее время интерес к этой сфере существенно вырос.

Научная сфера общения сегодня существует как множество конкретных научных сфер, но тем не менее их участниками осознаются общие закономерности научного общения, приоритет в ней письменной формы речи, существование в ней специфической системы жанров, для участия в этом общении требуется высокий уровень профессионализации.

В политической сфере речи «сейчас мы наблюдаем… кризис, мучительное рождение новой политической речи из разных материалов – дореволюционных, импортных, (показателен в этом отношении термин спикер Думы) и иносферных – в первую очередь научной и бытовых сфер [Там же, 75]».

Религиозная (конфессиональная) сфера была в нашей стране фактом прошлого и «вернулась» в начале 1990-х годов.

Сферную дифференциацию русской речи в своей работе Т. В. Шмелева представляет в виде следующей схемы.

Рис.1. Сферная дифференциация русской речи

Мы выделяем эти сферы по таким же, как и вышеперечисленные, признакам. Но мы более конкретизируем признаки 1) и 2) обязательным добавлением институционального характера вида социальной жизни и характера социальных ролей. Для базовой, первичной сферы, бытовой, конечно, это не обязательно. Тогда как для полноценного, полноправного общения, для перестройки своей речи вообще, речевых навыков в частности и для существенной модернизации словаря личности это, на наш взгляд, почти всегда обязательно.

Если человек участвует в создании научных текстов, почти наверняка это вызвано прежде всего тем, что он находится на определенном уровне своей социализации, входит в определенный общественный институт – высшего образования и/или научной работы, его тексты во многом предопределяются требованиями Высшей аттестационной комиссии и иных учреждений, входящих в научный институт страны.

Успешное владение деловой речью почти всегда обусловлено тем, что человек каким-то образом входит в институт управления, в бюрократический аппарат. А вот выделять в качестве отдельной сферы именно сферу политической речи мы бы не стали. На наш взгляд, то, что у Т. В. Шмелевой называется политической сферой – это один из самых больших, но всё-таки сегментов деловой речи.

Вообще каждая сфера речи разбита на множество сегментов и кластеров, их картина постоянно меняется, дополняется и, наоборот, какие-то кластеры и большие сегменты с течением определенного времени становятся неактуальными, устаревшими, уходят из речевого оборота. Более всего сегментов и кластеров, конечно, в базовом речевом слое, бытовом. Там не только повседневная семейная речь, общение между хорошо знакомыми, но и такие сегменты, как речь субкультур, в которых в свою очередь свои кластеры, например, смеем утверждать, что речь молодежи, называющей себя «эмо», скажем, в Хабаровске, и речь, называющих себя так же, но живущих в Москве, имеет свои различия, включая самые существенные – лексические.

У нас есть и существенное добавление схеме сфер русской речи, как она изображена в статье Т. В. Шмелевой. Вслед за Ю. В. Рождественским и А. А. Волковым мы считаем большой массив публицистических сочинений, публицистической речи одним из главных сферных уровней, точно так же, как и эстетический, возвышающимся над всеми остальными, названной в статье Т. В. Шмелевой практическими [Там же, 75]. О возвышении эстетического уровня Т. В. Шмелева пишет так: «Существование эстетической сферы общения возможно только тогда, когда в обществе вырабатывается особое – непрактическое – отношение к действительности. В русской культуре эта сфера начала формироваться в XVIII веке… Свидетельства ее формирования – появление публики – поклонников изящной словесности и авторов художественных текстов… Развивая идею М. М. Бахтина о первичности/вторичности речевых жанров, можно сказать, что эстетическая сфера – „третична“, поскольку вырабатывает свою систему жанров и принципы поэтического языка» [Там же, 75].

Мы опять бы добавили институциональность этой сферы – в русской культуре это, прежде всего, так называемые «толстые журналы», вокруг которых происходит самое живое движение литературного процесса, и авторов, и читателей, и критиков, – от «Современника» А. С. Пушкина до сегодняшних, которых, по подсчетам, не менее сотни; поэтические клубы, от клубов Серебряного века до сегодняшних, имеющихся в любом большом городе; а также творческие союзы – от морально устаревшего Союза писателей России, как бы вытекшего из Союза писателей СССР, и подобного – Союза российских писателей, более похожих на клубы СП Москвы, СП Санкт-Петербурга и т.д., до сегодняшних Интернет-клубов любителей изящной словесности («Сетевая словесность»: «Проза.ру», «Стихи.ру» и др.).

Но главное наше добавление и изменение схем Т. В. Шмелевой – исключение из состава глобальных сфер сферы политической и добавление в нее сферы публицистической, которая как бы тоже приподнята над остальными. Она «больше, чем вторична», но «меньше, чем третична». И вот почему. Если мы говорим, что публицистика – это прежде всего «летопись современности», это прежде всего разговор о важных проблемах политики, экономики и культуры, причем сегодняшняя публицистика пользуется возможностями средств массовой информации, то мы увидим, что публицистика охватывает как раз темы широчайшей базовой сферы, у Т. В. Шмелевой названной бытовой, но, по нашему мнению, и с такими сегментами и кластерами, как проблемы молодежи, досуга, спорта, кулинарии, домашней экономики, образования детей, безопасности жизни, путешествий, и т. д. и т.п., делая их темами культуры – в понимании Ю. В. Рождественского, (Ведение в культуроведение. – М., 1996) культура – способ воспроизводства человечеством самое себя.

Конец ознакомительного фрагмента.