Дмитрий Спивак - Как стать полиглотом Страница 14

Впрочем, читателю не следует думать, что здесь сплошные недостатки. Были найдены и перспективные решения, и что интересно: они оказались схожими. Помните наш пример с моряками? Выделив 36 типичных аварийных ситуаций, специалисты отобрали только те слова и выражения, которых тут совершенно достаточно, чтобы справиться с ними. В морской словарь вошли и английские, и всем известные слова из других языков. Этот язык – естественный в том смысле, что он не придуман, но он же – искусственный в том смысле, что англичанину его нужно вызубрить так же, как бразильцу. По схожему пути пошли и космонавты, участники советско-американского полета. Американцы изучили русский, особое внимание уделив профессиональному языку авиации и космонавтики, а наши пилоты сделали то же по-английски. Но для вящей надежности каждый говорил на чужом языке – ведь как бы ни коверкал иностранец наш язык, мы всегда поймем главное, что он хочет сказать.

Не будем умножать число подобных примеров – их много. Лучше остановимся и подумаем. Сначала мы обсуждали, чем хорош искусственный международный язык, и пришли к выводу, что лучше все-таки естественный, то есть описали своего рода порочный круг. Теперь же, когда мы взялись за естественные языки, выясняется, что они могут нести международные функции, только если их нормализовать, ограничить, – другими словами, сделать их наполовину искусственными. Опять какой-то заколдованный круг! И если вы, уважаемый читатель, думаете, что это хитрый прием, который автор применил для захватывающего изложения, и что сейчас все разъяснится и будет найден правильный ответ, то это не так. По-видимому, живое человеческое общение поминутно создает бесконечное множество ситуаций, которые буквально разорвут тесно сшитую одежду одного-единственного, пусть самого хитро придуманного, языка. Наиболее правильный выход из положения – использовать целую палитру языков, промежуточных между искусственным и естественным в соответствии с запросами живой практики.

К примеру, так: на крайнем фланге будет стоять язык дорожных знаков. Он не нуждается ни в каких элементах естественного языка, придуман от начала до конца и поэтому всем понятен. Где-то рядом пойдет язык математических формул – искусственный текст, состоящий из знаков, создает строгость изложения, ну а постановку задачи и пояснения можно написать на любом естественном языке: финском ли, таджикском ли. Примерно в центре расположится морской язык, наполовину придуманный, наполовину естественный. И наконец, ближе к естественным стоят профессиональные языки, скажем, шоферов, официантов. Ведь у них искусственно придуманы и жестко закреплены только важнейшие термины, все остальное – как в разговорном языке.

Мы начали с того, как бы свести 6 тысяч языков к одному, и убедились, что это не получается. А коли так, раз невозможен международный язык, значит, каждому народу нужны полиглоты!

Глава вторая

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПОЛИГЛОТОВ

Языки змия, тещ и офеней,

или

Откуда все началось

Вавилонизм – вот слово, не сходящее со страниц прессы, пишущей о научно-техническом прогрессе. Оно означает мешанину языков, тормозящую развитие социально-экономических и культурных связей между народами.

Вавилонский приз – так называется награда, присуждаемая международной общественностью лучшему полиглоту года.

Это новые слова, но начало они берут в легендах седой древности. По библейским представлениям, языки людей были смешаны богом Яхве, чтобы не позволить им возвести вавилонскую башню и подняться в небо. В других мифологиях не встречается таких запоминающихся образов. Скажем, согласно индейскому эпосу «Пополь-вух», первым людям достаточно было попасть в зачарованный город Тулан, чтобы получить тот же плачевный результат.

В том, что первоначально язык всех людей был единым, не сомневались многие народы. Обычно исследование этой проблемы считалось прерогативой жрецов и ревниво охранялось ими. Когда римский император Юлиан попытался высказать свое мнение, в частности на тот счет, какой язык был родным для людей, задумавших возвести вавилонскую башню, он заслужил прозвище Отступник и ненависть христиан. Но и сами они долго не продержались: уж очень заманчивой была загадка многоязычия. И вот к XVI веку совершенно точно было установлено, что змий обольщал Еву на галантном французском языке (в худшем случае – на сладкозвучном персидском). Адаму, как мужчине, отводились жестко звучащие северные языки – шведский или датский. Впрочем, в 1580 году некий Горопиус начал мутить воду и доказывать, что прародители беседовали… по-голландски (вероятно, читатель уже догадался, что его сочинение вышло в Голландии).

На штудии такого рода уходило бы изрядно сил и в наши дни, если бы не знаменитый парижский запрет. Он был наложен французскими учеными в 1866 году на исследования того, каким был первый язык. И все же, когда погружаешься в старинные предания и легенды, поражает наивная, но несокрушимая вера людей в то, что давным-давно все они были объединены между собой и с животными одним языком. Так, древние греки передавали сказание о мудреце Тиресии, который получил дар понимать язык птиц, но только в обмен на зрение. А на берегах холодных фиордов суровой Скандинавии рассказывали, что мудрец Мимир владел источником, воды которого делали полиглотом. За право напиться из него бог Один также пожертвовал глазом. (Кстати, популярные в Рейкьявике курсы ускоренного обучения языкам носят название «Мимир».) Другой герой северного эпоса, Зигфрид, напившись крови убитого им страшного дракона, сразу же стал полиглотом.

Эти легенды хорошо передают то суеверное уважение, которым в старину окружались люди, умевшие объясниться не только на родном языке. Так, уже вполне исторический Митридат VI Евпатор, царь понтийский, прославился в I веке до н.э. тем, что свободно беседовал на любом из распространенных в его державе 22 языков (кстати, и тем, что удивительно разбирался в змеиных ядах). К счастью, с течением времени суеверность пошла на убыль, и ученые самым внимательным образом взялись за вопрос зарождения языка. Проблема вавилонской башни была оставлена историкам и поэтам, зато закипело исследование «языков» животных. Мы взяли это слово в кавычки, поскольку настоящий язык, конечно, может быть только в человеческом обществе. Вместе с тем некоторые очень глубокие корни, из которых развился наш язык, можно и нужно различать у животных.

Для глаза непосвященного эти исследования представляют иной раз довольно забавную картину. Вообразим себе цепочку гусей, мирно переходящих сельскую дорогу где-то в Швейцарии. Неожиданно из придорожных кустов раздается гоготание, советующее им на «гусином наречии» ускорить шаг и подойти. Они так и делают, но находят там не гуся, а лауреата Нобелевской премии К. Лоренца, который с блеском освоил их «язык». Другие ученые направились в африканские заповедники к обезьянам и обнаружили у них более развитые способы общения, чем думали прежде. Так, одна обезьяна умудрялась сообщить подружившемуся с ней биологу не только то, что к ним идет его товарищ, но и то, идет ли он с биноклем или ружьем!

Однако самые интересные вещи касаются животных, широко расселившихся по земному шару. Вот тому пример. Как-то один зоолог, обучившись крикам французских ворон, решил «побеседовать» с английскими. Не тут-то было: английские вороны с удивлением осмотрели каркающего что-то непонятное ученого и с достоинством улетели. После проверок выяснилось, что вороны на каждой территории «говорят» на своем «диалекте». То же касается многих других животных. Но и это еще не всё. Если с оседлыми воронами все ясно, то вороны перелетные должны испытывать серьезные трудности при путешествиях. В том-то и дело, что нет! Учеными было установлено не только то, что бывалые вороны владеют несколькими нужными им при перелетах «диалектами», но и то, что они передают свои навыки молодым особям. Так что посмотрите за окно – может быть, на дереве сидит и чистит перышки тоже своего рода полиглот в облике вороны или голубя?

Весьма интересные наблюдения сделаны над племенами, сохраняющими черты очень древнего, архаичного образа жизни. Уж, казалось бы, в их небольших и замкнутых селениях есть один общепонятный язык. Но дело не так просто. Вот, скажем, племя таджу, населяющее одно из ущелий в Индии. Здесь в домах царит поразительная тишина. Дело в том, что женщины по древней традиции говорят на одном языке, а мужчины – на другом. Семейный скандал просто невозможен, поскольку обе высокие стороны либо едва знают язык супруга, либо привыкли изъясняться жестами.

Традиция женского языка – широко распространенное и очень устойчивое явление. Когда этнографы заинтересовались знаками, которыми китаянки одного из медвежьих углов провинции Хунань помечали личные вещи – скажем, полотенца или баночки с едой, – они оказались подозрительно похожи на иероглифы очень древней системы письма, отмененной в этих местах… в 221 году до н.э.! Ну и не могу удержаться, чтобы не сообщить вам о забавном обычае, свято хранимом австралийским племенем диери. Мужчины этого племени уже нашли общий язык с женщинами, но вот зять с тещей обязаны говорить на совершенно особом, непонятном для других языке.