С. Узин - Имя на карте Страница 15

- Сомневаюсь, чтобы это были развалины города, друг Гайса, - медленно произнес он, покачав головой. - Скорее надо искать разгадку в силах природы, так во всяком случае мне говорили, предупреждая о существовании странных образований в этих местах. Так или иначе любопытно будет взглянуть на них.

- Ждать совсем недолго, - сказал Гайса. - Еще полчаса, и мы будем у склонов Кара-Арата.

Действительно, в скором времени появились низкие, скалистые, почти совершенно голые горы.

- А вот и город! - закричал Гайса, показывая кнутом вперед.

Владимир Афанасьевич пришпорил лошадь, и вскоре путники уже пробирались по оврагам и ложбинам, окруженным сооружениями, напоминающими крепостные стены, башни, диковинные фигуры. Сами овраги и ложбины казались улицами и переулками большого города, некогда процветающего, а ныне разрушенного и обезлюдевшего. Но это только казалось. Обручев смотрел на живописную картину и восхищался великим ее создателем - природой. Искусник ветер тысячелетиями трудился над созданием этого "золотого города", подобно гениальному архитектору творя столбы и башни, вытачивая фигуры, напоминающие сфинксов и других сказочных зверей.

- Ну что скажешь, Гайса? - обратился он к проводнику. - Разве человек создал все это? Разумеется, нет, это же сразу заметно.

Гайса неуверенно посмотрел на Обручева и поцокал в сомнении языком.

Владимир Афанасьевич усмехнулся:

- Хочешь, я назову тебе тех, кто построил все это? Ты их, между прочим, прекрасно знаешь.

Гайса с удивлением взглянул на начальника экспедиции, не шутит ли тот. Но вид у Обручева был совершенно серьезный.

- Творцы всего этого великолепия - солнце, которое нам светит и нас обогревает, воздух, которым мы дышим, и вода, без которой мы не могли бы существовать, - продолжал Владимир Афанасьевич. - И создавали они эти башни, замки, фигуры тысячи и тысячи лет, неторопливо, но солидно и обстоятельно.

Гайса, раскрыв рот, слушал русского начальника, который уверенно и убедительно говорил такое, чего он прежде ни от кого не слышал. Даже от самых почтенных, умудренных жизнью стариков.

Слава Владимира Афанасьевича Обручева как ученого и путешественника перешагнула через границы нашей страны и достигла отдаленных уголков планеты. Вклад, сделанный им в изучение Алтая, Восточной Сибири, Центральной Азии, неоценим. И не случайно на географических картах мы найдем ледник Обручева в Монгольском Алтае, вершину Обручева в хребте Сайлюгем на Алтае и вулкан Обручева в Забайкалье.

Остров, открытый за письменным столом

Остров, открытый за письменным столом

В августовский день 1912 года, пасмурный и дождливый, паровая шхуна "Св. Анна" покидала Петербург. Уже простившись с близкими, все немногочисленные участники плавания столпились на палубе, махая руками. Командир шхуны лейтенант Георгий Львович Брусилов, стоя на капитанском мостике, был взволнован. Он то и дело снимал форменную фуражку и размахивал ею в знак приветствия. Среди отплывавших виднелась необычная для экипажей кораблей фигура молодой женщины, одетой в строгий костюм сестры милосердия. Она держала в руке платочек и то взмахивала им, то прикладывала его к глазам, вытирая невольно выступившие слезы.

Вот шхуна, стоявшая у причала, вздрогнула, послышался шум мотора, из трубы показался дым, и, медленно набирая ход, она двинулась вниз по реке. Все провожающие дружно приветствовали отплытие "Св. Анны", еще раз прощаясь на долгий срок с отважными мореплавателями, задумавшими пройти из Атлантического океана в Тихий Северным морским путем.

Корабль уже отдалился на значительное расстояние, не позволявшее различить отдельные фигуры на его борту, а провожающие все не расходились, будто рассчитывая, что вот-вот шхуна вернется и можно будет снова свидеться с теми, кто их только что покинул.

Между тем в затянутом тучами небе появились кое-где разрывы, сквозь которые проглянуло солнце, дождь прекратился, и от этого стало чуть веселее на душе. "Св. Анна" едва заметным силуэтом виднелась вдали.

Благополучно пройдя Балтийское и Северное моря и обогнув Скандинавский полуостров, шхуна оказалась в Баренцевом море. Отсюда начинался путь по так называемому Северо-восточному проходу.

Первые трудности появились, когда "Св. Анна", будучи уже в водах Карского моря, попала в сплошные льды. Они окружили судно со всех сторон и полностью лишили его маневра. Произошло это у западного побережья полуострова Ямал на семьдесят одном градусе сорока пяти минутах северной широты. Первые дни ледового плена не вызвали особой тревоги, и мореплаватели спокойно занимались обыденными делами, нисколько не сомневаясь в том, что вскоре им удастся освободиться и продолжать движение на восток, как было первоначально намечено.

Лейтенант Брусилов, памятуя, что он намеревался во время плавания заняться и зверобойным промыслом, с тем чтобы плавание приносило не одни только расходы (экспедиция была снаряжена на частные средства), но и прибыли от реализации шкур и жира, приказал вести наблюдения и в случае появления около "Св. Анны" белых медведей, моржей, нерп или тюленей бить их и тут же свежевать и обрабатывать.

В повседневных заботах проходили дни, не принося ничего нового. Ничто не нарушало ледяного безмолвия, обступившего со всех сторон корабль. Торосистые льды, в беспорядке громоздясь один на другой, простирались во все стороны до самого горизонта. Ни ближняя ни дальняя разведки, посылаемые командиром шхуны "Святая Анна", не сообщали ничего утешительного - и за горизонтом на много километров простирались сплошные льды.

Двадцать восьмого октября произошло нечто, взбудоражившее мореплавателей. Многие из них ощутили вдруг, что шхуна пришла в движение. Радоваться этому или печалиться? Что могло привести судно в движение?

Двигатель не работал, мачты шхуны были без парусов. Следовательно, она сдвинулась с места вместе со льдами, ее окружающими? Что бы это могло означать?

Миновали сутки, и смутные догадки подтвердились. Судя по астрономическим определениям, шхуна продвинулась вместе со льдами на север на расстояние около "мили.

Брусилов и штурман Альбанов, получив результаты определений, понимающе переглянулись.

- Дрейф? - лаконично спросил Альбанов.

- Увы, другого объяснения быть не может, - ответил Брусилов. - Мы над собой уже не властны, остановить это движение невозможно.

- Что же делать?

Брусилов пожал плечами:

- Право, не знаю. Нам остается только терпеливо ждать, когда пленившие нас льды доставят шхуну к Земле Франца-Иосифа или того лучше к Гренландии. Вы обратили внимание, Валерьян Иванович, в каком направлении дрейфуют оторвавшиеся льды?

- Разумеется, - ответил Альбанов, - в северном направлении.

- Так ненароком и на Северный полюс попадем, - мрачно пошутил Брусилов. - И при этом сэкономим уголь для паровой машины. Нет, нет я не вижу оснований для беспокойства, - вдруг повысил он голос, заметив подходившую к ним Ерминию Александровну Жданко, выполнявшую на шхуне обязанности врача, хотя она была только сестрой милосердия.

Альбанов с удивлением взглянул на Брусилова, но, увидев Жданко, все понял и постарался придать лицу беспечное выражение.

- Георгий Львович, - с тревогой глядя на командира шхуны, сказала Ерминия Александровна, - ради бога, укажите мне всю правду. Нам грозит большая опасность?

- Положение серьезное, скрывать не стану, - ответил Брусилов, - но драматизировать его нет пока оснований. Разумеется, мы не в состоянии изменить курс следования "Св. Анны" - это не в наших силах, но предполагать и рассчитывать мы не только можем, но и обязаны…

- И как долго может продолжаться такое положение? - с беспокойством спросила Жданко.

- Кто знает, - пожал плечами Альбанов. - Быть может, несколько месяцев, а то и целый год. Все будет зависеть от ледовой обстановки в Полярном бассейне.

- Не исключено, что и больше, - спокойно сказал Брусилов. - Мы должны быть готовы ко всему, не оставляя надежды на благополучный исход нашего предприятия. Тем более что запасов продовольствия у нас хватит не на одну зимовку, так что в этом смысле беспокоиться нет причин.

- Топлива тоже пока хватает, - подтвердил Альбанов.

- Ах, Георгий Львович, и вы, Валерьян Иванович, послушать вас, так наше положение просто замечательное, - несколько успокоившись, произнесла Жданко.

- А что касаемо здоровья, - продолжал Брусилов, - то оно целиком в ваших руках, Ерминия Александровна, помните это. Здоровье всего экипажа судна, единственная вы наша.

Жданко улыбнулась вымученной улыбкой. Она инстинктивно понимала, что шхуна попала в очень трудное положение, если не сказать опасное. Оставив командира корабля и его штурмана, Ерминия Александровна возвратилась в свою каюту, которая одновременно была и медицинским пунктом, и предалась невеселым мыслям. Ее одолевали недобрые предчувствия.