Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире Страница 16

В 1920-х годах оккультные идеи получили в Германии большую популярность. Их ярким выразителем являлся Рудольф Йохан Горслебен, пропагандировавший арийский мистицизм и доказывавший превосходство «арийцев» над другими расами. Потерпев неудачу на политическом поприще, он увлекся эзотерикой, поставив своей целью создание расово чистого человечества под водительством арийцев. Последних он считал «сыновьями Солнца», равными богам и потому призванными завоевать весь мир и установить в нем расовый порядок. Кроме того, Горслебен был фанатическим приверженцем магии рун и видел в них «проводники тонких энергий». Он же разрабатывал эзотерический подход к пониманию скрытого смысла кристаллов. Примечательно, что одним из его помощников был будущий популяризатор расовой антропологии Ганс Гюнтер. Кроме того, идеями Горслебена тогда были увлечены некоторые немецкие писатели и даже чиновники, находившие в них аргументы в пользу немецкого национализма (Гудрик-Кларк 1995: 173–178).

Среди других эзотерических групп можно выделить редакцию учрежденного Г. Ломмером в 1929 г. журнала «Асгард», провозглашавшего «борьбу за богов Родины». Эта борьба тоже имела антисемитский подтекст, и с журналом сотрудничал русский эмигрант Г. Шварц-Бостунич, фанатичный антисемит и сторонник конспирологии (Гудрик-Кларк 1995: 181–182, 188–189). В эти годы на острове Рюген недалеко от легендарной Арконы даже возникла расистская Община свастики (Гудрик-Кларк 1995: 185).

Иными словами, в Германии и Австрии эзотерика теснейшим образом переплелась с местным агрессивным национализмом и расизмом и сделала существенный вклад в формирование нацистской идеологии (Goldstein 1979; Spielvogel, Redles 1986; Васильченко 2008: 468–472). И вовсе не случайно в 1920-х и начале 1930-х гг. ариософии симпатизировали правые политики и некоторые государственные чиновники, а сами ариософы то соблазнялись политической деятельностью, то бросали ее и углублялись в эзотерические штудии или занимались писательским трудом. А самые видные из них приветствовали нацизм и активно пропагандировали расизм и «религию чистой крови» (Гудрик-Кларк 1995: 183–196).

Глава 3

Нацистский след

Типы национализма

Описанные выше течения общественной, научной и религиозной мысли неизменно эксплицитно или имплицитно включали идеологию национализма. Вместе с тем национализм как направление мысли неоднороден. В нем можно выделить по меньшей мере два течения. Обычно ученые характеризуют их как политический (гражданский) и культурный (этнический) национализмы. Первый делает акцент на гражданстве и требует безусловной лояльности данному государству, рассматривая его население как единое целое вне зависимости от расовой или культурной принадлежности. Второй говорит об органическом единстве, понимая под ним основанную на традиции культурную целостность независимо от гражданства. Первый проявил себя во Франции в период Великой французской революции, и его лозунгом было политическое равенство всех граждан независимо от цвета кожи, религиозной принадлежности и т. д. Второй зародился в Германии на рубеже XVIII–XIX вв., когда страна была раздроблена, и поэтому он сделал своей основой культурное единство всех немцев независимо от их государственной принадлежности. Теоретически этот подход обосновал Гердер, который, по словам Л. Дюмона, первым приписал культуре черты индивида (Dumont 1994: 10–11). С тех пор в литературу надолго вошло понятие культурной личности, вслед за немцами использовавшееся, в частности, евразийцами. В определенных условиях такой национализм способен заявлять о своих политических амбициях, и тогда речь идет о стремлении к созданию «этнически чистого» государства, что, следовательно, предполагает проведение «этнической чистки». В этих случаях государство служит лишь политическим обрамлением для культуры (Dumont 1994: 45)22.

Национализм может обладать позитивным зарядом, обеспечивающим ускоренное развитие, а может – негативным, ведущим к распаду государства. В первом случае речь идет о кардинальной смене государственного устройства – переходе от монархии к демократии или народовластию или же о преодолении колониального господства. Если в результате устанавливается демократический режим, это открывает путь социальной мобильности и уничтожает все препоны для проявления народной инициативы в самых различных сферах социальной жизни. Во втором случае лозунгом является борьба доминирующего большинства против меньшинств, якобы противоправно захватывающих соблазнительные социальные позиции. Такая коллизия возникает, как правило, при нехватке демократии, что характерно для диктаторских или авторитарных режимов, когда люди ощущают себя отлученными от власти, но их справедливый протест искусно направляется политиками в ложное русло. Это ведет к этническим чисткам или геноциду и имеет лишь разрушительные последствия.

В основе идеологии германского национализма лежало холистическое представление о населении, объединенном общими языком и культурой, как о спайном организме, имеющем общую духовность и общий психический склад, отличающиеся от таких же характеристик других народов. Эта духовность якобы передается из поколения в поколение, то есть фактически наследуется биологическим путем, что связывает данный народ и с определенным физическим обликом. Кроме того, это обусловливает необычайную глубину и непрерывность истории народа, который тем самым оказывается бессмертным. А потому открываются широкие перспективы к поиску его корней в самом отдаленном прошлом. Более того, культивируется представление о том, что именно в отдаленном прошлом народ обладал первозданной моральной чистотой, и этим такое прошлое было особенно ценно (Mosse 1966: 16, 67). Поэтому, в частности, немецкий национализм так высоко ценил крестьянство, представлявшееся ему более близким как к природе, так и к исконной самобытной культуре.

Националистическая концепция исходит из идеи внутренней гармонии. Считается, что, имея общий дух, данный народ неизбежно должен иметь и общие интересы, разделять общую идеологию. Радикальный национализм («интегральный национализм», по Шарлю Моррасу) признает деление общества на социальные группы или классы, но рассматривает их как функциональные категории, работающие на общее дело. Следовательно, идеальной политической организацией такого народа может служить единое общенародное государство с одной партией и одним лидером. Именно такое решение политических проблем и предложили в свое время нацисты, выдвинувшие лозунг: «Один народ, одна партия, один фюрер» (Hermand 1992: 190). А еще раньше весьма сходную позицию занимали русские черносотенцы (Раскин 1992а: 26–27). В основе такой идеологии лежит и представление о локальных культурах, развивающихся исключительно своим своеобразным путем, не имеющих ничего общего друг с другом и неспособных достичь полного взаимопонимания в силу их разного «духа». Часто отождествляя дух с религией, этот тип национализма иной раз пытается создать или возродить свою собственную религию или же национализировать одну из мировых религий, например христианство, в лице какой-либо одной ее конфессии, и свести ее роль к чисто локальному вероучению. Вот почему Генрих Гейне в свое время связывал национализм с язычеством (Гейне 1888: 22), и вот почему разделявший это мнение Н. Бердяев видел определенную логику в том, что германский антисемитизм имел тенденцию к превращению в антихристианство (Бердяев б. г.: 4, 8). А Д. С. Пасманик прозорливо заметил, что последовательный антисемитизм должен отвергать не только иудаизм, но и христианство. Он отметил, что, как это уже привело Германию к поклонению Одину, так это неизбежно приведет Россию к поклонению Перуну (Пасманик 1923: 95).

В этой связи интерес представляет энциклика, изданная папой римским 15 марта 1937 г. по поводу того, что тогда происходило в Германии. По мнению папы, «только поверхностные умы могут говорить о национальном боге, о национальной религии… которая существует в границах одного народа, в тесноте единства крови одной-единственной расы. Это есть новое агрессивное язычество». Продолжая эту мысль, Мать Мария говорила о «берлинской ереси», не сочетавшейся с христианством (Скобцова 1998: 86). В 1947 г. евангелический пастор В. Кюннерт отождествил нацистскую идеологию с «паганизированным христианством» и назвал Гитлера Антихристом (Weissmann 1991a: 67).

Различие между культурами рассматриваемая идеология объясняет не только «духом», но и более материальными факторами, как, например, природная среда. Признается, что «дух» сам по себе тесно связан с конкретным природным окружением и, более того, определяется им. Вот почему тесные контакты разных культур друг с другом таят якобы определенную опасность, ибо разрушают «дух нации», что ослабляет ее и делает уязвимой, в частности, для врага. А враг, явный или тайный, есть всегда – в этом националисты рассматриваемого типа не сомневаются. Национализм, как и марксизм, считает, что в истории действуют крупные массы людей. Но если марксизм ассоциирует такие массы с социальными классами, то для национализма действующими силами истории являются народы, а для расизма – расы. По мнению радикальных националистов и расистов, история – это вечная борьба народов или рас друг с другом в духе социодарвинизма23. Вредоносные действия отдельных конкретных лиц эта концепция тут же объявляет реализацией тайных умыслов враждебного народа или даже некоего деперсонифицированного «мирового зла». Соответственно, важным компонентом этой концепции является атавистическое понятие о мести и круговой поруке. Скажем, агрессия данного народа против другого объявляется справедливым возмездием за то зло, которое тот причинил предкам много веков назад. Этот «оборонительный» аргумент едва ли не универсален для риторики агрессии. Он же, наряду со стремлением сохранить культуру в первозданной «чистоте» и уберечь ее от засорения чужеродными элементами, служит оправданием для этнических чисток.