Всему свое место. Необыкновенная история алфавитного порядка - Джудит Фландерс Страница 18

использовать датировку, понятную более широкому кругу читателей и много времени спустя. Его опись имений, принадлежавших собору, была датирована с большой точностью: «1181 год от Рождества Христова, 21-й год папы Александра III, 27-й год царствования короля Генриха II, 11-й год царствования его сына короля Генриха, 18-й год с тех пор, как епископ Гилберт Фолиот был переведен из Херефорда в Лондон»[134]. Хотя даты были представлены в той форме, которую мы считаем современной, примечательно, что он расположил их иерархически: сначала назван правитель христианского мира, затем светский правитель, затем его наследник и уже после – церковный иерарх, которому сам настоятель давал присягу верности, что точно отражало способ расположения материала, в соответствии с которым энциклопедии того времени ставили Бога (deus) перед ангелами (angeli).

По мере того как постепенно удовлетворялась потребность в датировке, понятной повсеместно, разрабатывались необходимые принципы расположения документов. Около 1130 г. при реорганизации документов бенедиктинского монастыря, расположенного к северу от Рима, был составлен алфавитный перечень всех земель, принадлежавших общине, что упрощало поиск их первоначальных названий и договоров аренды, а также позволяло обнаружить и подтвердить имевшиеся задолженности по налогам[135].

Следующий пример касается более высокопоставленных особ. В 1291 г. английский король Эдуард I претендовал на власть над Шотландией. Чтобы подтвердить свои притязания, он приказал обыскать летописи и реестры в монастырях по всей стране, а также архивы Верховного суда в поисках каких-либо исторических свидетельств. Эти поиски не увенчались успехом, однако неудачу объяснили не отсутствием доказательств, но отсутствием или по крайней мере недостатком того, что сегодня мы называем инструментами поиска. Поэтому в том же десятилетии правительство предприняло реорганизацию архива признаний вины, в котором хранились материалы судебных дел, а к 1302 г. и другие королевские архивы также были изучены и упорядочены, с тем чтобы «мы могли при необходимости получить любые сведения о любом времени», как требовало королевское постановление[136]. В течение следующих двадцати лет или около того документы были реорганизованы по темам, категориям или расположены в логической последовательности: хартии, которыми земли передавались Короне, больше не хранились вместе с грамотами о предоставлении королевских земель другим лицам или с частными документами; законодательные акты и папские буллы относились к разным категориям и хранились также раздельно.

Идея использования предметных категорий прочно закреплялась в практике. С 1285 г. расходные счета на содержание домашнего хозяйства короля были внесены в реестры бухгалтерского учета, которые снабжались небольшими пергаментными ярлыками, приклеенными к некоторым страницах и сообщающими titulus, или предмет, о котором в них идет речь: своего рода предшественники блокнотов с вкладышами, использовавшихся в XX в. для адресных книг[137]. В Лондоне список имен, упомянутых в завещаниях, который с 1252 по 1312 г. велся в хронологическом порядке, после 1332 г. был упорядочен по алфавиту, по первой букве; после 1377 г. он был вновь реорганизован, так что под каждой буквой алфавита документы располагались хронологически, в соответствии с датой утверждения завещания[138].

Не только в Англии признали достоинства упорядочения документов для облегчения последующего доступа; различные способы сортировки испробовались по всей Западной Европе. Во Франции в одном из округов Пуатье записи о платежах вассалов своему феодальному сюзерену подверглись реорганизации между 1259 и 1261 гг., многие из них даже были переписаны, чтобы их можно было систематизировать по районам[139]. Вероятно, в Риме были составлены «Мартиновы таблицы» (Tabula Martiniana, или Margarita decretalium) – труд духовника семи пап, монаха-доминиканца Мартина Поляка (ум. 1278), важный справочник по юриспруденции, в котором постановления и другие законодательные акты были расположены по алфавиту. Эта работа получила широкую известность и долгое признание: спустя два столетия всего за 25 лет было напечатано 12 изданий «Таблиц»[140].

Помимо быстроты обнаружения необходимого текста хранители стали заботиться и о способах поиска материала внутри документа. Ранее в помощь читателям периодически использовались сокращения на полях, например в виде символов. Радульф де Дисето, настоятель собора Св. Павла, пошел дальше, создав собственную сложную систему классификации, позволявшую легче оживить в памяти нужные сведения. Иногда он использовал изображения (как на иллюстрации ниже), например меч, обозначающий упоминание Нормандии; крест и посох для сведений об архиепископе Кентерберийском; в других случаях использовались сокращения: сочетание букв PS сопровождало сообщения о гонениях на духовенство[141]. Другой английский бенедиктинец, Матвей Парижский (ок. 1200–1259), возможно, непосредственно подражал де Дисето в собственных маргиналиях, в том числе используя перевернутый щит для выделения текста, сообщавшего о смерти рыцаря, а перевернутую митру – для упоминаний о смерти епископа[142].

Вне церковных и правительственных кругов заметки на полях также получили распространение. Так, мелкопоместный дворянин Ричард Хотот вел реестр недвижимости, включавший перечень арендаторов, сведения о размере арендной платы каждого и о дате платежей. Он использовал знаки на полях, чтобы указать, о какой недвижимости идет речь, а также прибег к замечательному нововведению: написал ключ к этим символам внизу каждой страницы, то есть разработал нечто похожее на то, что мы сегодня называем сносками[143].

Знаки на полях были особенно полезны, поскольку классификация документов по содержанию оставалась малораспространенным новшеством. Гораздо чаще документы переплетались вместе совершенно без разбора, с нашей современной точки зрения. Например, рукописный трактат о лучших методах бухгалтерского учета и управления поместьем мог оказаться в одном переплете вместе с подборкой рецептов, краткими пересказами парламентских законов и трактатом о полудрагоценных камнях[144]. Даже в эпоху печатной книги, в XVII в., владелец поэтического сборника дописывал на пустых листах, наряду с текстами стихотворений, счета по домашнему хозяйству, рецепты от припадков и способ надушить камзол. И такие сборники вовсе не были чем-то необычным.

Независимо от избранного способа классификации, возросшая в то время зависимость ведения от бумажных записей обусловила потребность в образованных людях, способных создавать, упорядочивать и хранить бумажные записи, а также распоряжаться ими в повседневной работе. Монастыри давно приняли на себя труд обучать не только собственную братию, но и мирян, иногда придерживаясь высоких стандартов образования, но чаще ограничиваясь скромными познаниями в грамоте. Соборные школы также должны были выполнять эту функцию, но на более высоком уровне. В X в. соборная школа в Лаоне стала известным учебным центром и уступила первенство лишь в XI в. Шартрской школе под управлением епископа Фульберта (ум. 1028).

Таблица с маргинальными символами в «Сокращении хроник» (Abbreviationes chronicorum, до 1147 г.) Радульфа де Дисето. Справа сверху вниз: PS обозначает гонения, SC – ереси, CO – советы, корона – коронации, а две буквы C