Владимир Аннушкин - История русской риторики. Хрестоматия Страница 2

Стилистический резонанс этого «петровского» периода долгое время был значим для российского общества и его образованности. Несомненно и то, что следующий период начинается в 1743–1747 гг. с созданием М. В. Ломоносовым своих руководств – в истории это начало царствования Елизаветы Петровны с переходом после серии дворцовых переворотов в «век» Екатерины. Ломоносов возвышается над всеми другими авторами XVIII в. как создатель первой научной риторики. Однако реальная картина борьбы идей за создание новой риторики еще должна быть восстановлена. Как известно, первое «Краткое руководство к риторике» М. В. Ломоносова датируют 1743 г., поскольку представлено оно в Императорскую академию наук в январе 1744 г. После отрицательного отзыва академиков и совета Миллера «написать автору свою книгу на латинском языке… присоединив русский перевод», Ломоносов готовит «Краткое руководство к красноречию», изданное в 1748 г. Однако надо учитывать, что у Ломоносова был серьезный конкурент, всю жизнь сознательно ему противостоявший. Это – В. К. Тредиаковский, выступивший в Академии наук 2 февраля 1745 г. с речью «Слово о витийстве». Очевидно, что Тредиаковский пытался выполнить «заказ» Миллера, написав свое сочинение одновременно на латинском и русском языках; ученый, льстиво-возвышенный слог обращения к «славнейшим и достопочтеннейшим профессорам», возможно, обеспечил ему кратковременный успех, однако тяжеловесная славянщина, неудобопонятный синтаксис не могли снискать благосклонности у читателя. Но забывать столь значительное сочинение несправедливо, тем более что ряд мыслей Тредиаковского несомненно воздействовал на построение второй ломоносовской книги по риторике – «Краткого руководства к красноречию».

Обратим внимание на основной термин красноречие, вынесенный Ломоносовым в заглавие книги. Именно красноречие извлекает Ломоносов из старинного синонимического ряда: благоречие, добрословие, красноглаголание, хитроречие и др. для обозначения искусства хорошо говорить и писать. Здесь же Ломоносов впервые в русской филологической науке объясняет структуру словесных дисциплин. Это объяснение точно проработано в названиях курсов и определениях терминов. Если в 1744 г. он называет свой курс «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия (курсив везде мой. – А. В.), начиная его определением риторики, то через три года (рукопись 1747 г., первое издание 1748 г.) Ломоносов уже в названии предлагает четкое распределение терминологии, которое навсегда закрепится в русской науке: «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки» (ПСС. – М.; Л.: АН СССР, 1952. – Т. 7. – С. 19, 89). Еще в рукописи 1747 г. дважды встречается слово сладкоречие (п. 7, 9 вступления), замененное на красноречие, – напротив, в первом «Кратком руководстве к риторике» 1743 г. господствует слово сладкоречие (название, п. 2 вступления), а слово красноречие употреблено лишь однажды в начале сокращенной 4-й главы «О произношении» (т. 7, с. 77). Не исключено, что Ломоносов мог испытать известное влияние речи Тредиаковского, у которого слова витийство, элоквенция, красноречие употребляются рядоположенно на равных основаниях.

Ломоносов в окончательном варианте совершенно определенно отказался от латинского слова элоквенция и книжнославянского витийство, предлагая ясное разделение семантики терминов: «Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и писать и тем других преклонять к своему об оной мнению…» (с. 91); (в именовании 1-й книги) «Краткого руководства к красноречию, книга 1, содержащая риторику. П. 1. Имя сея науки происходит…» (с. 99).

Таким образом, риторика – это «наука», «учение», «правила»; красноречие – «искусство», способность, умение «красно говорить», но также и состав текстов словесности. Когда Ломоносов пишет о «правилах обоего красноречия: оратории и поэзии», под красноречием понимается совокупность текстов или словесных произведений – аналог будущей словесности. В текстах авторитетных руководств XIX в. это значение термина красноречие будет сохранено у отдельных авторов (И. И. Давыдов). Одновременно и термин словесность, рожденный на пороге XVIII‑XIX вв. (здесь же граница нового общественного стиля), восходит к однажды употребленному Ломоносовым словосочетанию словесные науки (второй раз это сочетание встречается в черновой заметке «О нынешнем состоянии словесных наук в России», датируемой 1756 г. и опубликованной лишь в 1865 г. П. Пекарским). Причем так же, как у Ломоносова, словесность начала XIX в. будет включать все «науки»: всеобщую грамматику (учение о языке, его происхождении и строении), общую и частную риторику, поэтику.

Риторическое источниковедение должно ввести в поле нашего внимания множество либо незаслуженно забытых, либо не прочитанных еще текстов. Разделим их, по крайней мере, на следующие области: 1) тексты известных классиков литературы и науки, которые оставили серьезные труды в области риторики («Слово о витийстве» В. К. Тредиаковского, «О русском духовном красноречии» А. П. Сумарокова и др.); 2) значительные учебники российских авторов – образцы школьных руководств («Краткое руководство к оратории российской» Амвросия Серебрянникова 1778 г. – сделанная с пиететом перед Ломоносовым, но вполне самостоятельная разработка теории прозы XVIII в., или «Детская риторика» 1787 г. с краткими определениями и выразительными примерами); 3) переводы иностранных руководств, традиционно авторитетные для русской науки, но приспособленные к задачам отечественной риторики и начинающие жить в России особой жизнью (К. Галлиен‑де Салморан, 1785, Г. Блер, 1791, Н. Трюбле, Ш. Жозеф, 1793, Г. Г. Гальяр, 1797); 4) неизученный (! – возможно об этом надо бы говорить в первую очередь) пласт латино-язычных руководств, которые писались в местных школах – в собранном составителем хрестоматии каталоге рукописных риторик можем указать на сочинения вологодского епископа Амвросия Юшкевича 1739 г., вологодского и белозерского епископа Иосифа 1746 г., курс риторики в Холмогорской архиепископской школе 1751 г., рязанского и муромского епископа Палладия 1759 г., курс лекций в Нижегородской семинарии 1766 г. и др. Нередко эти сочинения переводились – в хрестоматии публикуется фрагмент перевода с латинского языка казанского игумена Кастория «Надежный способ достичь совершенства в красноречии» 1780 г.; 5) учебные материалы – тексты студенческих сочинений и «ораций», писавшихся по-латыни и по-русски и произносившихся в риторических классах – вкупе с многочисленными сборниками проповедей, приветственных речей они составляют бесценный материал по практической риторике и методике обучения красноречию (см. две публикуемые «орации» студентов Московской Духовной академии и речь акад. Н. Я. Озерецковского 1791 г. при вступлении в должность профессора красноречия).

Примерно с середины 90-х годов XVIII в. и особенно с начала XIX столетия происходит смена общественного стиля – заканчивается «век Екатерины», начинается царствование Александра Благословенного. Изменения назревают, а затем и происходят, когда появляется новая трактовка филологических наук, с организацией Министерства народного просвещения проводится общая реформа национального образования. Можно назвать, по крайней мере, трех авторов, которые в 90-е годы готовили своими трудами эти преобразования: А. С. Никольский, чьи работы по логике, риторике, а затем и словесности были наиболее влиятельны благодаря их систематической простоте и понятности; наиболее разработанный курс проф. И. С. Рижского (с 1796 г.), кстати, во многом способствовавший представлению о риторике как учении об украшенном слоге и стиле речи; рукописный курс М. М. Сперанского «Правила высшего красноречия», расходившийся во множестве списков и опубликованный только в 1844 г., обладал несомненным влиянием благодаря прежде всего достоинствам вдохновенного и оригинального стиля, акцентам на таких сторонах риторического учения, как возбуждение страстей, вкус и гений, произношение и телодвижение.

В начале XIX в. складывается представление о словесности как искусстве речи, совокупности словесных (филологических) дисциплин, составе текстов данной культуры (например, «словесность русского народа»). Постепенно устанавливается единая терминология словесности и риторики при разнообразии толкований от автора к автору. Так, А. С. Никольский объяснил словесность («дар слова») достаточно просто‑как «способность выражать мысли словами» (Основания российской словесности. СПб., 1807), включая в нее лишь две науки: грамматику, научающую «правильному употреблению слов», и риторику, показывающую «способ, как располагать и изъяснять мысли» (с. 10). А. Ф. Мерзляков в 1809 г. выделяет «три особенные науки», представляющие правила речи: «логику, или диалектику, которая учит думать, рассуждать и выводить заключения правильно, связно и основательно; грамматику, которая показывает значение, употребление и связь слов и речей; и риторику, которая подает правила к последовательному и точному изложению мыслей, к изящному и пленительному расположению частей речи, сообразно с видами каждого особенного рода прозаических сочинений» (Краткая риторика… М., 1809. – С. 5). Риторика – «полная теория красноречия», а красноречие – «способность выражать свои мысли на письме или на словах правильно, ясно и сообразно с целию говорящего или пишущего» (с. 6). С характерным для всех теоретиков риторики первой половины XIX в. преклонением перед «древними» и вполне в традициях М. В. Ломоносова и М. М. Сперанского А. Ф. Мерзляков разумеет под красноречием «искусство оратора», а под именем риторики – «правила, служащие к образованию оратора» (с. 6).