Роза Альбеткова - Учимся читать лирическое произведение Страница 22

Поэт не просто утверждает и формулирует этот закон бытия, он рисует картины, открывшиеся любящему взору. И посмотрите, как все явления природы оживают: в темных недрах гор бьется каменное сердце. А мы привыкли к иному метафорическому образу: каменное сердце– холодное, жестокое. Мы видим, как клубятся медленные тучи, – оказывается, и они полны любви, стремятся оросить землю. А как поэтично описано движение сока под корой деревьев: вы почувствовали, почему к слову весна относятся эпитеты свежей и пахучей, сок назван живым, струя его – певучей? Это ведь то самое новое, духовное зрение, обретенное любовью, – возможность проникнуть в жизнь природы. И природа, и человек – единый мир, сотворенный Богом и наделенный любовью к Нему.

Обретя живое чувство любви к миру, эту истину, постигаемую любящим сердцем, поэт должен поведать людям. Он говорит всем: откройте ваше сердце для любви, войдите в отчизну пламени и Слова, и вы познаете великую истину, освободитесь от мелочных забот, приблизитесь к совершенству и почувствуете счастье быть человеком.

Не только названные стихотворения – вся поэзия А. К. Толстого пронизана любовью. И прежде всего это любовь к родине, России, к народу, любовь к каждому человеку. В его стихах оживают чудесные картины русской природы – он пишет их с любовью. Многие любовные лирические стихи поэта положены на музыку – нам известны романсы П. И. Чайковского, М. П. Мусоргского, Н. А. Римского-Корсакова, С. В. Рахманинова.

Поэт понимает любовь по-христиански. Ведь Иисус говорил о неразрывности двух заповедей: любить Бога и любить ближнего, как самого себя. А в Послании апостола Иоанна говорится: «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем» (1 Ин. 4:16). Обретая любовь к ближнему, человек преодолевает эгоизм и восходит к Богу. И тогда он узнает Истину и Красоту. Преображение личности и мира духовным усилием, устремление к Богу и любви есть, по мысли поэта, смысл жизни и подлинное счастье. А задача поэта – найти не будничные, а особые слова, чтобы передать состояние души человеческой в минуты вдохновения.

И. А. Бунин

Ищу я в этом мире сочетанья

Прекрасного и вечного…

Это стихотворение написано в 1918 году.

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,И лазурь, и полуденный зной…Срок настанет – Господь сына блудного спросит:«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я все – вспомню только вот этиПолевые пути меж колосьев и трав —И от сладостных слез не успею ответить,К милосердным коленям припав.

Перечитайте первые две строки. Не правда ли, они производят двойственное впечатление? С одной стороны, называются прекрасные явления, а с другой – они только называются. Эмоционально нейтральные слова и интонация перечисления, усиленная повторяющимся союзом «и», должны вроде бы создать унылое впечатление. Но это стихи, и мерный четырехстопный анапест делает речь поэтичной, наделяет ее сдержанно-возвышенной эмоцией.

Мы легко можем представить себе подобную картину по названным предметам, но почему же поэт не нарисовал ее подробно? Ведь перед читателем нечто вроде эскиза. Да потому, что поэт рассчитывает на читателя с воображением. Такой подход вообще характерен для Бунина: как будто каждый названный предмет существует сам по себе, но все вместе они представляют собой некую новую испостась, создавая нечто общее и ценное.

Вспомните, как вы шли в летний полдень по дороге сквозь поле, а над головой – синее безоблачное небо, вокруг – золотое поле спелой ржи или пшеницы, по обочине дороги – трава, васильки и ромашки среди колосьев, гудение шмелей. Вроде бы вполне обыкновенный пейзаж. Но у поэта особый взгляд, и он находит особые слова, чтобы описать увиденное. Чувство пробивается незаметно: и вот, следуя за поэтом, вы поднимаете взор ввысь и видите не просто небо – лазурь. Почувствовали, как это слово, окрашенное поэтической традицией, создает высокий эмоциональный настрой? Кажется, что полуденный зной только томит, но вдруг возникает вопрос о смысле происходящего. Увиденная картина заставила поэта ощутить себя блудным сыном.

Вспомним евангельскую притчу. Иисус рассказывает о младшем сыне, который не захотел жить, как все, потребовал от отца, чтобы тот выделил ему причитающуюся долю наследства, и, «собрав все, пошел в дальнюю сторону, и там расточил имение свое, живя распутно». Когда же он испытал голод, то решил вернуться к отцу. «И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите; станем есть и веселиться! Ибо этот сын мой был мертви ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться» (Лк. 15:11–24).

В притче отец простил сына еще до того, как тот попросил прощения. Это и есть истинное милосердие, диктуемое не законом, который требует справедливости, а духовным началом – любовью. По закону сыну ничего не причиталось, он все получил и расточил. Да еще оскорбил отца, потому что как бы сказал ему: ты мне не нужен, я хочу получить только свою долю и жить по-своему. А отец простил его – ведь он, несмотря ни на что, любит сына, ему радостно, что тот был мертв и ожил.

Как свойственно этому жанру, притча имеет второй смысл. Она говорит не только о взаимоотношениях отца и сына, но и о взаимоотношениях человека и Бога. Человек пытается жить своим умом, забывая о Боге, и неминуемо терпит крах. Почему? Да потому, что с Богом связаны Истина, Добро и Красота, а отказаться от этих ценностей – значит предать «закон предвечного». У поэта религиозное чувство нередко сливается с искренним восторгом, вызванным созерцанием красоты природы и мироздания.

Слова о милосердных коленях вызывают еще одну реминисценцию: картину Рембрандта «Возвращение блудного сына», на которой изображен измученный человек в лохмотьях, припавший к коленям отца. Вся фигура сына говорит о пережитых невзгодах, о раскаянии, а жест старика выражает любовь и прощение. И это тоже помогает глубже понять смысл стихотворения.

Поэт чувствует себя блудным сыном, потому что в житейских заботах он забыл о том, что окружающая его красота – Божье творение, Его дар человеку. И вот под воздействием красоты, открывшейся ему, он внезапно ощутил, что бесплодно расточил свой дар, утратил самое ценное – любовь, перестал чувствовать благодарность Богу за все, что дано ему в земной жизни. И потому на вопрос о счастье он ответит без слов сладостными слезами, к милосердным коленям припав. Эти слезы – и прозрение, и раскаяние, и мольба о прощении, и вновь обретенная искренняя сыновняя любовь. И теперь, взглянув на ту же картину духовными очами, он увидел полевые пути меж колосьев и трав. Заметили, что сама речь стала иной? Это уже не перечисление обособленных предметов, а целостная картина. Поэт ощутил, что это и есть Красота, что каждый миг нашей земной жизни может быть источником истинного счастья, если освещен любовью к Богу.

И если ваше восприятие бунинского образа обогатится реминисценциями, то будет легче понять значение слов,

посредством которых в стихотворении автор хотел сказать о самом главном для человека – о смысле жизни. В каждом мгновении земной жизни поэт открывает связь с вечными ценностями, в отдельном пейзаже – связь с мирозданием, космосом. А человек – частичка этого прекрасного и величественного мира.

Обратимся еще к одному стихотворению Ивана Бунина.

Молчат гробницы, мумии и кости, —Лишь слову жизнь дана: Из древней тьмы, на мировом погосте,Звучат лишь Письмена.

И нет у нас иного достоянья!Умейте же беречь Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,Наш дар бессмертный – речь.

Обратите внимание на антитезы первой строфы. Противопоставлены мертвое и живое, все материальные свидетельства истории – гробницы, мумии и кости, даже все прошлое, названное мировым погостом, – слово, Письмена. Казалось бы, перед нами простое рассуждение. Но это художественный образ, обладающий особой глубиной. Вы видите здесь олицетворение: молчат гробницы, мумии и кости, их молчание свидетельствует о том, что в них скрыты тайны, и без слова открыть их невозможно. Поэт утверждает: слову жизнь дана, и это – олицетворение тоже очень значимо. Слова гробницы, мумии и кости– метонимия, называющая часть от целого – «все материальные памятники истории». Мировой погост – тоже слова в переносном значении, метонимический образ – кладбище всей мировой истории, человеческого прошлого. И слово – тоже метонимия, это все, что выражено словами: и сам язык, речь.