Коллектив авторов - Современная зарубежная проза Страница 22

Кроме того, Пол Остер — автор сценариев к двум фильмам Уэйна Вонга — «Дым» («Smoke», 1995) и «С унынием на лице» («Blue in the Face», 1995), а также сценарист и режиссер фильмов «Где ты, Лулу?» (или «Лулу на мосту») («Lulu on the Bridge», 1998) и «Внутренняя жизнь Мартина Фроста» («The Inner Life of Martin Frost», 2007).

После блистательного дебюта, «Нью-Йоркской трилогии», восторженно принятого литературной публикой, признание критиков сопровождает книги Пола Остера. В 2002 г. его роман «Книга иллюзий» («The Book of Illusions») назван обозревателями «Лос-Анджелес Таймс» лучшей книгой года. По мнению ряда американских литературных критиков, Пол Остер входит в четверку «самых интеллектуальных современных писателей». Среди наград Остера — награда Американской Академии и Института Искусств и Литературы (1990), «Chevalier de l'Ordre des Arts et des Lettres» (1993), французская премия «PriX Medicis» (1993; в категории «зарубежная литература») за роман «Левиафан». В 2006 г. он получил Литературную премию принца Астурийского как «один из ведущих американских писателей, создавших собственную литературную вселенную». В том же году был избран в Американскую Академию Искусства и Литературы. Среди прочих наград — награды за сценарий к фильму «Дым».

С 1986 по 1990 г. Пол Остер преподавал писательское искусство в Принстонском университете. Женат на писательнице Сири Хустедт (Siri Hustvedt). Живет в Бруклине (Нью-Йорк). Его работы переведены на тридцать пять языков.

П. Остер позиционирует себя как человек, противопоставляющий себя современной технической цивилизации. Он сознательно уходит от ее достижений, предпочитая мир механический, а не электронный, гиперинформативный. По его собственному признанию, свои романы он до сих пор пишет в блокноте, а в конце дня перепечатывает фрагменты на механической пишущей машинке. Остер с гордостью заявляет, что в его арсенале технических средств до сих пор нет компьютера. Свои романы он сравнивает со сказками, утверждая: «Мои книги как сказки — чистый нарратив» [6].

Со времен выхода «Нью-Йоркской трилогии» за П. Остером стойко закрепилась слава интеллектуального писателя, вписавшего себя в контекст мировой литературы. Критики отмечают, что в его прозе явно ощущается влияние По, Готорна, Мелвилла, а также многих других — «от Монтеня и Паскаля до Витгенштейна, Мерло-Понти и Бекетта». Стиль Остера часто характеризуют как синтез «интеллектуального мейнстрима, детектива и магического реализма». Как отмечает английский исследователь М. Брэдбери (Malcolm Bradbury) в своей монографии «Современный американский роман», «книги Остера, написанные в стиле массовой литературы, демонстрируют многосторонность, приводящую в замешательство» [23].

В современном западном литературоведении Пол Остер достаточно часто становится объектом литературоведческих изысканий. Так, например, опубликованы работы общего характера, дающие оценку творчества Остера в целом и в контексте американской литературы XX в. (Р. Руланд, М. Брэдбери). Много работ, исследующих частные вопросы поэтики П. Остера (см. работы А. Холзапфела [25], Х. Нистрома (1999) [26], И. Шилон (2000) [28], Г. Ои-Минг [27], Р. Дахла (2003) [24] и др.) В отечественном литературоведении практически нет специальных исследований художественного пространства романов П. Остера, его имя порой упоминается в ряду современных американских писателей в обзорных статьях специалистов по современной зарубежной прозе (см. работы Н. Б. Маньковской, М. В. Толстановой, А. М. Зверева). Исключение составляет диссертационное исследование Д. К. Карслиевой «Синтез повествовательных форм в “Нью-Йоркской трилогии” П. Остера» [14], ее статьи [11, 12, 13], а также работы В. А. Пестерева о романе «Храм Луны» [17, 18, 19].

Комментируя свои писательские пристрастия в интервью газете «Известия» Пол Остер отметил, что в процессе работы над текстом его больше интересует внутренний мир персонажей, чем социология. Писатель не отрицает, что люди живут в обществе и принимает тот факт, что нельзя писать книги, не обращаясь к истории и культуре того времени, когда происходят события. Однако не устает утверждать, что основные события его книг происходят больше не во внешнем мире, а внутри персонажей. Его изобразительный ракурс: «мир в моей голове» и «мое тело в мире». Писатель уверен, что «внутреннее и внешнее переходят друг в друга и все взаимосвязано» [6]. П. Остер считает, что стиль с годами приходит, а вот содержание важно не упустить. «Единственное что важно, — отмечает он в своем интервью, — это правильно рассказать историю» [6].

Несмотря на то что большинство критиков, исследующих его тексты называют его постмодернистом, сам он упорно называет себя реалистом («В самом строгом смысле слова я полагаю, что я реалист» [21, 3]), понимая под реализмом причудливую реальность нашего сознания, включающую тайны, мистификации, случайные совпадения, удвоение пространства, героев и т. п. Остер считает, что современный писатель «должен быть открытым для подобных коллизий, оглядываться в поисках подобных мистических событий в мире» [21, 4]. Свою задачу писатель формулирует так: создание «произведений столь же странных, как и реальность, в гуще которой я живу» [21, 3]. По замечанию А. Зверева, творчество Остера — «это попытка приблизиться к реализму, но только не стараясь непременно отыскать логику и причинные связи в сегодняшнем аморфном мире» [9, 131].

Многие его тексты («Нью-Йоркская трилогия», «Ночь оракула» и др.) построены с учетом принципа фрагментарности и дискретности современной реальности. Остер создает множество различных виртуальных пространств, которые, будучи изначально разрозненными, уже на стадии их созидания начинают взаимодействовать друг с другом и создают гипервиртуальное пространство, в котором сосуществуют множество повествовательных миров. Связанные по принципу ассоциативных связей эти миры образуют общую мозаику текста, связанную воедино только личностью автора и читателя, который в полном соответствии с постмодернистскими установками становится сотворцом столь причудливого мира.

Фирменный стиль Остера — игра с разными художественными мирами и параллельными ситуациями. Игра со смыслами и именами собственными. Практически во всех текстах, начиная с уже упомянутой знаменитой трилогии, имена героев становятся значимыми. Так, например, игра с «цветными» именами во второй части трилогии (см. статью Д. К. Карслиевой «Семантика имени собственного в художественном контексте романа П. Остера «Призраки»» [12]); имя героя третей части трилогии — Феншо — созвучно китайскому «фен-шуй» (дословно «ветер» и «вода») — названию даосской практики символического освоения (организации) пространства. С одной стороны, герой оправдывает свое имя, он действительно, как ветер или вода, не помещается ни в какие рамки современного мира. Однако, с другой, и в этом, конечно же, проявляется авторская ирония и игра, символически осваивая, организуя свое пространство, Феншо сокращает его до размеров запертой комнаты.

И такие примеры можно встретить практически во всех романах П. Остера. Однако герои появляются в повествовании не только чтобы реализовать потенциал своего имени. Они вызывают к жизни других персонажей, материализуют их. Материализация художественной реальности, создание виртуального пространства — задача героев-писателей. Именно им отдает Остер бразды правления виртуальными мирами практически во всех романах.

По мнению многих исследователей, «Нью-Йоркская трилогия» по праву является высшим достижением творческого наследия писателя. Этот текст и в зарубежном, и в отечественном литературоведении достаточно часто становится объектом изучения. Предметом изучения во многих статьях становится его жанровая природа или проблема самоидентификации личности в контексте современного общества (см. кандидатскую диссертацию Д. К. Карслиевой, а также зарубежные исследования, указанные в списке литературы). Еще одна часто возникающая в связи с трилогией тема исследования — особенности преломления постмодернистской эстетики в этом причудливом тексте. Поскольку степень изученности данного текста достаточно высока, мы не будем затрагивать уже изученных проблем. Остановимся лишь на вопросе национальной идентичности, на особенностях преломления национальной американской мифологии в данной трилогии. Хочется отметить, что этой трилогией Пол Остер начинает череду романов о жизни Америки, той Америки, которую он любит и за которую болеет душой.

В своем интервью Владимиру Иткину в августе 2004 г. Пол Остер отметил, что его очень беспокоит судьба Америки, проблема национальной мифологии, соотношение национальных идеалов и их воплощения: «Да, меня очень занимает эта проблема. Дело в том, что Америка — единственное государство в мире, полностью выдуманное. Выдуманное людьми, которые сюда приехали. Все остальные страны гораздо старше, их эволюция протекала гораздо медленнее. Америка — больше идея, нежели место. И меня занимает эта идея, которая воплотила Америку в жизнь. Многие мои книги посвящены исследованию этой проблемы.