Рюрик Миньяр-Белоручев - Как стать переводчиком? Страница 23

В Женевский университет я попал в дни празднования 400-летия со дня его создания и сразу же был приглашен на торжественный вечер ректором университета г-ном Штеллинг-Мишо.

Зал университета переполнен. Студенты сидят с лентами через плечо и с шапочками на голове, цвета которых различаются в зависимости от корпораций, к которым они принадлежат. Профессура во главе с ректором облачена в черные халаты с цветными воротничками, белые манишки и черные шапочки, напоминающие прихлопнутые береты. Начинается торжество речью ректора и оркестровым исполнением Концертины композитора Перголезе. Ректор в своей речи сетует на трудности материального характера и на плохую подготовку студентов-иностранцев, прибывших, главным образом, из новых государств Африки. Его речь кратка и торжественна. Представитель женевских властей вручает ректору чек на 3 млн. франков, собранных по подписке в связи с 400-летием университета. Затем следует награждение ученых почетными дипломами в знак присуждения степени доктора Honoris Causa, получающих, кроме того, традиционные черные шапочки. Среди новых докторов и наша Лина Штерн, член Академии наук СССР, которой нет среди присутствующих, так как она числится у партократов среди диссидентов. Объявляются также именные стипендии студентам, после чего все поют студенческий гимн Gaudeamus. Закончился праздник приемом «а ля фуршет» для профессуры и почетных гостей, в число которых попал и я. Мне это было кстати, так как я смог в этот день прилично поужинать.

Так началось мое пребывание в Женевском университете. Начало было праздничным. Но меня еще более порадовало то, что я увидел и услышал в последующие дни. В школе переводчиков студенты постигали тайны скорописи, т. е. таких записей, которые дают возможность запомнить и воспроизвести речь оратора целиком, независимо от того, говорит ли он 3 или 30 минут. В нашей стране о переводческой скорописи в то время вряд ли знали что-либо существенное.

Итак, что такое переводческая скоропись или записи в последовательном переводе? Это наиболее эффективное вспомогательное средство памяти переводчика. Оно эффективно, поскольку стимулирует запоминание, активизируя мыслительные процессы в момент записи. Оно эффективно и потому, что сохраняет опорные пункты для памяти в момент воспроизведения текста оригинала.

Обычно задают вопрос, а для чего переводческая скоропись, если уже придумана стенография? Ответ на этот вопрос хорошо формулирует Анри ван Хооф в своей книге «Теория и практика устного перевода»: «Дословная запись повлекла бы за собой, естественно, дословное воспроизведение, т. е. отказ от основных принципов перевода. Вот почему мы не приемлем стенографию. Будучи системой записи, основанной на слове, она помешала бы переводчику сосредоточиться на основных мыслях, развиваемых в речи, и, следовательно, дать удовлетворительный перевод»[9].

Добавим к этому для неискушенного читателя, что стенографическая запись каждого слова прячет мысль, которая выражается не последовательностью слов вообще, а последовательностью значений «избранных», ключевых для смысла слов. А найти такие ключевые слова в стенографической записи — это кропотливая работа, требующая анализа записанного, на который в последовательном переводе нет времени.

Не подходят для переводческой скорописи ни конспект, который иногда ведут прилежные студенты, ни протокол — произведение бюрократов. Конспект или протокол фиксируют основное содержание сказанного, а переводчик не имеет права расставаться с не приглянувшимися ему фразами. Он обязан зафиксировать всю информацию, предназначенную для передачи, и создать себе экономные опорные пункты памяти. Это требование и породило свои собственные системы записи у ведущих парламентских переводчиков 20‑х — 30‑х годов. Более того, многие асы последовательного перевода утверждали, что записи — дело индивидуальное, и каждый переводчик должен сам придумывать себе те или иные правила, знаки и символы скорописи. Так продолжалось до 1959 года, когда вышла небольшая книжка Жан-Франсуа Розана, в которой он постарался суммировать все то, что лучшие переводчики Европы изобретали для облегчения своей участи в процессе последовательного перевода. А было к этому времени изобретено следующее:

— записывать следует не слова, а мысли;

— записывать слова, если это окажется неизбежным, придется сокращенно;

— в записях нужно показывать связь между записанными словами или символами;

— отрицание удобнее всего показывать перечеркиванием записанного;

— для качественной характеристики записанных опорных пунктов использовать различные виды подчеркивания;

— записи располагать вертикально;

— вертикальное расположение записей совмещать с их ступенчатостью.

Эти приемы и поспешил зафиксировать Ж.-Ф. Розан.

К символам, которые встречаются в записях, автор первой книги о переводческой скорописи относится весьма сдержанно и советует ими не злоупотреблять. Своим ученикам он предлагает запомнить всего десять символов.

Примеры записей в книге Ж.-Ф. Розана даны на английском языке, практически же он советует производить записи на том языке, на котором осуществляется перевод.

Все это богатство, которое у нас принято называть переводческой скорописью, свалилось на меня при первых контактах с переводчиками-профессионалами в женевском Дворце Наций, а также при посещении занятий в школе переводчиков. Называть же это богатством было достаточно оснований, поскольку у себя дома мы превращали последовательный перевод в абзацно-фразовый, при котором вынуждены были останавливать оратора после каждого высказывания, смазывая тем самым стилистические и эмоциональные особенности его речи. Предстояло, однако, осмыслить и переработать все виденное и слышанное для того, чтобы предложить нашим учащимся в Москве систему, опирающуюся на русский язык и доступную всякому переводчику. Именно систему, а не просто «идею», которую мог бы воплотить в практическую деятельность любой способный переводчик, именно систему, так как ее надо было изложить учащимся так, чтобы они способны были ее освоить.

Первым вопросом, требующим решения, был язык записей. Менять язык в зависимости от того, на какой язык осуществляется перевод, представлялось малоубедительным. Во-первых, потому что все переводчики-профессионалы, которых мне пришлось наблюдать, вели свои записи на одном языке, независимо от языка перевода. Во-вторых, потому что в Москве обучение записям можно было организовать только исходя из русского языка. Впрочем, вскоре мои сомнения развеял переводчик ООН и по совместительству преподаватель школы переводчиков г-н Чиликин. Вырос он в русской семье, жившей преимущественно во Франции, а изучать основы переводческой скорописи ему пришлось в Лондоне. По моей просьбе он показал записи, которые были им сделаны во время последовательного перевода с русского на французский. Записи были сделаны на основе английского языка. Значит, наиболее сильным фактором при усвоении переводческой скорописи оказался язык, на котором эти записи он изучал. Этот факт придал мне уверенности: в Москве будущим переводчикам необходима система записи, разработанная на базе русского языка, независимо от родного языка учащегося. Все остальное явилось результатом большой теоретической и практической работы, которая завершилась выпуском в свет в 1969 году моей книги «Пособие по устному переводу (записи в последовательном переводе)», по которой учились и учатся большинство студентов на переводческих факультетах нашей страны.

Изложить эту книгу здесь не представляется возможным, но рассказать об основах записи в последовательном переводе в ее русскоязычном варианте было бы, по-видимому, для пытливого читателя полезно. Тем более что вышеупомянутая книга стала уже библиографической редкостью. Итак, посвятим следующую главу записям в последовательном переводе и некоторым самостоятельным шагам, которые может предпринять в этом направлении юноша или девушка, жаждущие продолжать свой жизненный путь к вершинам переводческого искусства.

21. СИСТЕМА ЗАПИСЕЙ В ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОМ ПЕРЕВОДЕ

Человеку, хорошо понимающему иностранную речь, переводить мешает иностранный текст. Он видит или слышит знакомые слова, заменяет их на слова родного языка и получает косноязычную, а иногда и невразумительную фразу, которую и представляет как вариант перевода. Для того чтобы этого не получалось, необходимо семантическую информацию (значения слов), заключенную во фразе, сопоставить с ситуацией, в которой она произнесена или написана, и определить таким образом смысл сказанного. После этого — осознанный смысл выразить на языке перевода по законам, существующим для этого языка. В процессе восприятия на слух исходного текста можно выполнить только первое действие, а именно: определить смысл высказанного. Выразить письменно смысл воспринятого на другом языке сообразно норме этого языка в условиях острейшего дефицита времени — невозможно. Однако можно найти и поэкономней записать смысловые вехи высказывания, т. е. слова, словосочетания или их эквиваленты, в которых заключен смысл, заключена информация, предназначенная для передачи. Для этого и существует смысловой анализ как первое действие в последовательном переводе.