Гэбриэл Вайнер - Революционный метод быстрого изучения любого иностранного языка Страница 24

Ну вот мы и готовы. Откройте приложение 3, возьмите список слов и начинайте создавать флеш-карточки. Способы создания флеш-карточек вы найдете в галерее.

Для студент среднего уровня

Скорее всего, большинство слов из приложения 3 вам знакомо. Не нужно учить их снова, хотя, если в вашем языке есть грамматический род, то стоит повторить те слова, в роде которых вы не уверены.

Пройдитесь по списку из 625 слов и разделите их на три группы:

1. Слова, которые вы знаете. Вы сразу вспомнили это слово, знаете, как его произносить, знаете, какого оно рода, и вам не нужно тратить время на его повторение.

2. Слова, которые вы вроде бы знаете. Посмотрев их в словаре, вы восклицаете: «Ах да!» Может, вы не очень точно знаете произношение этих слов, их род или правописание, но они точно вам знакомы.

3. Новые слова. Наверное, вы с ними уже встречались, но не припоминаете их.

Все слова из первой группы пропустите. Не надо тратить на них время. Для слов второй группы воспользуйтесь режимом, освежающим память из галереи. Это поможет вам протереть пыль с ваших воспоминаний, не застревая на этих словах надолго. А для изучения слов третьей группы следуйте инструкциям Галереи, как будто вы новичок. В зависимости от ваших потребностей и сложности языка вы будете пользоваться обычным или интенсивным режимами.

Глава 5

Игры с предложениями

Сначала изучите инструмент, потом изучите музыку, а потом забудьте все это дерьмо и просто играйте.

Вы научились играть с простыми словами, а простые слова — это материал, из которого делаются простые истории. СПИ ЕШЬ РАБОТАЙ ЕШЬ РАБОТАЙ ЕШЬ СПИ — самая распространенная история на любом языке, и не нужно быть знатоком грамматики, чтобы ее понять или рассказать. Если вы добавите пару драматических пауз, бокал вина и хороший французский прононс (dormir… manger… travailler…), то кое-где вас могут принять за французского философа или поэта.

Но язык — это много больше, чем простые истории и, кроме того, мало кто будет долго выносить «Ты давать гамбургер! Я есть гамбургер! Ты быстро давать!»

Добавим грамматику.

В этой главе вы узнаете, как с помощью грамматики творить из слов волшебство. Вы откроете для себя, как снова разбудить те инстинкты, которые научили вас грамматике с помощью предложений и историй из учебников, когда вы были ребенком. Вы узнаете, как разбить самые сложные грамматические конструкции на небольшие легкие для понимания фрагменты информации и как запомнить их с помощью системы интервальных повторений.

И вы начнете сами рассказывать истории. И с помощью современных компьютерных приложений вы свяжетесь с носителями языка в реальном времени и превратите эти истории в индивидуальный языковой курс, который даст вам все необходимые знания, не тратя ни секунды зря.

В конце этого пути вы приобретете навык думать на иностранном языке и совершенно новым способом рассказывать на нем истории. Это захватывающий процесс.

Сила входной информации: ваш языковой механизм

Гениальность — не что иное, как детство, пережитое снова по собственному желанию.

Вы можете не осознавать этого, но внутри вашего мозга спрятан крошечный механизм. Он записывает услышанные предложения, впитывает шаблоны, по которым они строятся, и спустя некоторое время без единого усилия и задержки выплевывает грамматически правильную речь. Когда вы были ребенком, вы использовали эту машинку, чтобы учить родной язык, и теперь снова используете ее, чтобы выучить иностранный. Посмотрим, как она работает.

В своей жизни мы сталкиваемся с двумя видами грамматики: разговорной, которую слышим детьми, и письменной, которую учим в школе. У большинства слово «грамматика» все же ассоциируется с последним — школьными уроками, посвященными правильному употреблению запятых, проверке безударных гласных или роли местоимения «который». Многие правила могут расстраивать, потому что они основаны на огромной куче академической бессмыслицы. Например, английский запрет на употребление предлогов в конце предложения относительно недавно пришел из латыни. Этот запрет проскользнул в язык после того, как группа лондонских издателей выпустила серию справочников по литературным стилям и каким-то образом убедила общественность, что эти правила были всегда присущи «приличному» английскому языку. Письменный язык, по сути, — это наш первый иностранный язык, диалект разговорного, которым мы владеем с разной степенью успешности.

Дети учат грамматику до смешного легко. Настолько, что к шести годам они могут строить предложения, которых они раньше никогда не слышали, и каждое из них — это грамматический шедевр. Вы можете сами это проверить, если в пределах вашей досягаемости есть несколько детей и пара кукол. Покажите группе детей от трех до пяти лет кукольного монстра и сообщите им, что он любит есть грязь. Они вам скажут, что это грязеед. Если вы покажете другого и скажете, что он любит есть людей, они назовут его людоед. Но если вы скажете, что ваш монстр ест всякие травы, они никогда не назовут его травыед — только травоед.

Тут действует простое правило: при формировании составных существительных из двух частей существительные с неправильной формой множественного числа используются во множественном числе, а с правильной — в единственном. Это одно из тех необъяснимых правил, которые снятся в кошмарах моим студентам и которые с такой легкостью усваивают дети.

Так как же они это делают? Ясно, что они учат язык с помощью родных и близких, но они не просто повторяют услышанное. Они абсолютно точно никогда не слышали о травоедах и уж тем более о правиле формирования составных существительных, но очевидно, что эти слова не вызывают у них никаких затруднений. Каким-то образом они впитывают речь, которую слышат вокруг, и формируют из нее нечто большее. Они создают что-то вроде идеальной, автоматической грамматики, которая позволяет им строить новые слова и предложения.

Понятная входная информация

Будем точнее. Дети учат язык не с помощью всего, что слышат. Имеет значение только та информация, которую дети понимают. В лингвистических кругах это называется понятной входной информацией. Основная идея состоит вот в чем: чтобы учить язык на основе того, что они слышат, дети должны понимать суть услышанного.

Если вы показываете малышу печенье и произносите: «Хочешь печенье?», он без труда поймет вас, даже если раньше никогда не слышал это слово. Физические предметы, жесты и окружающая обстановка — все это, как универсальный переводчик, помогает ребенку понимать первые слова, превращая их в понятную входную информацию. Позже, когда он поймет значение слова «печенье», вы сможете спросить, хочет ли он печенья, при этом не держа печенья в руке, и он будет точно знать, о чем вы говорите.

И наоборот, вы не сможете научить ребенка японскому, если заставите его сотни часов подряд смотреть японские телешоу. В телевизоре мало смысла: в нем нет этого универсального переводчика — настоящего печенья и настоящего общения — и поэтому он не дает понятной входной информации. Пока мы не изобрели телевизоров, которые умеют печь печенье, единственный способ научить ребенка языку — это найти живого человека, который будет общаться с ним на этом языке. Позже, получив достаточно понятной входной информации от людей, дети научатся понимать телевизор, и в этот момент вы со своим печеньем станете для них не так интересны, как мультяшные монстры.

Если вы спросите лингвистов, как дети это делают, большинство скажет вам о языковом механизме, скрытом в мозге каждого ребенка[26]. Сущность этого механизма до сих пор является предметом споров — возможно, у детей есть языковой механизм, а может быть, это действует язык плюс общий механизм мышления — но все согласны с тем, что дети владеют потрясающей, поглощающей шаблоны и правила машиной. Каждый ребенок может слушать предложения, которые ему говорят родители, переваривать их и к шести годам выдавать абсолютно правильную грамматическую речь. И к счастью для нас, этот механизм в их головках никогда не прекращает работу. Если мы хотим выучить новый язык, нужно только понять, как его использовать.

Грамматический гений взрослых

Как узнать, сохранили ли взрослые этот механизм? Определенно, кажется, что это не так. Дети достигают успеха в 100 % случаев: к шести годам все умеют говорить на родном языке, в то время как взрослые могут годами учить иностранный без видимого успеха.