Коллектив авторов - Современная зарубежная проза Страница 25

Однако ситуация, по мнению автора, настолько критическая, что он «разрешает» своему герою посягнуть на самое святое, дабы всколыхнуть Америку. После второго взрыва в газете появляется обращение террориста-философа к согражданам:

«Проснись, Америка. Хватит проповедовать одно, а делать другое. Если ты не хочешь, чтобы на воздух взлетали статуи, докажи, что ты порываешь с лицемерием. Сделай для своих граждан что-нибудь получше, чем бомбы. Иначе мои бомбы будут продолжать взрываться». И подпись: «Призрак Свободы» [2, 157].

После каждого взрыва Сакс обращается к американцам с очередным воззванием. Повествователь отмечает, что «всегда краткие, они раз от разу все лучше — точнее, поэтичнее, оригинальнее — выражали его разочарование страной. <…> В отличие от типичных террористов с их громогласной риторикой и воинственными требованиями, Призрак не просил невозможного. Все, чего он хотел, это чтобы Америка заглянула в себя и очистилась. В этом смысле в его призывах слышалось что-то библейское; то был не крик политического активиста, а скорее тихий голос измученного пророка (выделено нами. — В. Г.). В сущности, он просто говорил вслух то, о чем про себя думали многие» [2, 158].

Сакс как Дон Кихот бросается навстречу ветряным мельницам этого мира. После долгих лет в душном пространстве он словно глотнул свежего воздуха, вырвался из клетки прогнившей общественной системы на свободу. В кои-то веки в «анналах американского безумия» (выделено нами. — В. Г.) [2, 158] он нашел себе СТОЯЩЕЕ ДЕЛО. В задушевной беседе со своим другом Питером Сакс восклицает: «Не могу тебе передать, как я был счастлив. Я освободился, у меня словно выросли крылья. <…> Я очистился, воспрянул, восстал из пепла. Что-то вроде религиозного перерождения. Как будто я услышал глас Божий. Мои повседневные заботы канули в небытие. Мне предстояло нести миру слово святой истины» [2, 167]. Сакс чувствует себя пророком, даже миссией новой религии — религии Свободы. У него, как у настоящего «учителя» есть даже свой апостол — писатель-повествователь Петр Аарон. Имя данного героя также знаковое (Петр в пер. с арам. «камень» [16, 307], Аарон с евр. «осиянный») [15, 21]. С одной стороны, такое имя отражает благоговейное отношение автора к писательскому труду и осознание того спасительного значения и «апостольской» роли, которую играют деятели культуры вообще и писатели в частности в деле сохранения гармоничного состояния культуры и цивилизации. С другой стороны, поскольку герой не идеален, в имени заключена и ирония: если апостолы таковы, то какова же паства?

В заключение хочется сказать несколько слов о последнем романе П. Остера «Сансет парк», текст которого был опубликован в 2010 г. И здесь Остер остается верен себе: данное романное пространство представляет собой усложненное интертекстуальное повествование с элементами антиутопии, с упоминанием множества книг и культурных реалий Америки. Снова знаковое название. На этот раз (как и в «Нью-Йоркской трилогии») — топоним. Сансет парк (Sunset Park) — реальное место, район Западного Бруклина. В художественном пространстве романа Остера он превращается в парк «заката цивилизации», в место, где ломаются судьбы и умирают надежды. На этот раз романное пространство выстроено как мозаика личностных повествований, которые связаны между собой героем по имени Майлс Хеллер. Майлс не писатель (официально он не пишет книг и не издает их), однако в юности подавал большие надежды и его сочинения вызывали восхищение у искушенного в писательском мастерстве отца-издателя.

Майлс — молодой человек из хорошей семьи (отец — глава преуспевающего книжного издательства, мать — известная актриса, мачеха — профессор-филолог), окончивший престижную школу, подававший большие надежды, но внезапно оставивший колледж. Ему 28 лет, он умен, образован, красив, но давно махнул на себя рукой. Как пишет автор, он «безадресно плыл по течению в холодном отстранении от мира» [3, 7]. У него никакого представления о собственном будущем. Он работает в бригаде мусорщиков фотографом — фотографирует вещи, которыми в избытке завалены брошенные дома. Майлс понимает, что занимается пустым, никому не нужным делом, однако привязан к этому занятию. Фотографируя вещи, он словно пытается удержать этот рушащийся мир на плаву, продлить его агонию. У него нет никаких амбиций, «он доволен происходящим и никуда не спешит» [3, 3], «у него появилась способность жить настоящим, ограничить себя нахождением здесь и сейчас» [3, 3], «никаких планов на будущее, никаких желаний и надежд, лишь только то, что мир предлагает тебе между одним рассветом и другим — жить, уменьшив свои желания настолько, насколько возможно вообще для человеческого существа» [3, 3]. Он ведет аскетический образ жизни, ограничивая себя во всем: у него нет телевизора, радио и компьютера. Он с удовольствием отказался бы и от автомобиля (променял бы его на велосипед), но он нужен ему для работы. Та же история и с сотовым телефоном. Единственное исключение Майлс делает для цифровой камеры. Именно она помогает ему выживать в этом «королевстве несбывшихся желаний» [3, 2]. За свою работу герой получает сравнительно неплохую зарплату, которой хватает на еду, на то, чтобы оплатить небольшую квартирку в бедном районе и на книги. Покупка книг — это единственная роскошь, которую он оставил для себя из своей прошлой жизни — «книг в бумажных обложках, в основном романов. Американских авторов, британских, переводы с иностранных; в конце концов, книги для него не роскошь, а, скорее, необходимость, и чтение — привычка, от которой он и не хотел бы избавиться» [3, 3].

Майлс — фанат литературы. Девушка Пилар, в которую он фатально влюблен, которую он боготворит, также плод литературной страсти. Примечателен факт их знакомства: они совершенно «случайно» оказались рядом в парке за чтением одной и той же книги — романа Ф. С. Фицджеральда «Великий Гетсби». Пилар — единственное, что держит героя в этом худшем из миров, где даже солнце — враг. Автор отмечает, что Майлсу «кажется, что оно несет людям больше зла, чем добра. Это макиавеллевское солнце, считает он, лицемерное солнце; и свет от него не освещает вещи, а, наоборот, скрывает — ослепляет тебя постоянным сверхъярким сиянием, обрушивает на тебя волны влажного пара и выматывает тебя видениями будто-миражей и колеблющихся изображений пустоты. Все блестит и сверкает, но нет в этом ничего вещественного, ни спокойствия, ни отдыха» [3, 3]. Кстати, у Пилар Санчес имя также знаковое (Пилар — Pilar — с исп. «колонна», Санчес — Sanchez — с португ. — «святой») — «Святая Колонна». Именно на этой святой колонне и держится хрупкий мир Майлса Хеллера (Майлс — Miles — c лат. «солдат», Хеллер — heller — с нем. «светлый, умный, светловолосый, яркий») — «светлого солдата» жестокого мира Сансет-Парка.

Что же ценно в виртуальном мире «Сансет парка»? Его ценности — книги и знания, добываемые в процессе обучения, образования. Когда Майлс утверждает, что его ничего не привлекает в будущем, это не совсем так. Его мечта — дать образование Пилар, чей пытливый ум жаден до всякого рода информации. Автор пишет: «Он, молодой человек безо всяких амбиций, не окончивший колледж и отвергший прелести жизни для избранных, решил добиться чего-нибудь для нее и протолкнуть ее как можно дальше» [3, 5].

На страницах романа фигурирует множество книг: Беовулф, Данте, книги У. Шекспира, Милтона, Дж. Китса, Г. Ибсена, А. Стриндберга, А. П. Чехова, Т. Уильямса, Ф. С. Фицджеральда, Дж. Джойса, Т. Драйзера, Э. Олби, С. Беккета, Алена Робб-Грийе, Курта Воннегута, Нормана Мэйлера, Харолда Пинтера, Джона Апдайка и многих других авторов.

К текстовому блоку «Майлс Хеллер» примыкает история о его знакомом Бинге Нэйтане и его друзьях, живущих в заброшенном доме напротив кладбища Гринвуд. Бинг (Bing — «звонок») — знакомый Майлса еще со школьных лет. Остер пишет, что «он похож на большого ленивого медведя с коричневого цвета бородой и золотой сережкой в левом ухе — шесть футов ростом и покачивающейся походкой двухсот двадцати фунтов веса. Его обычная одежда состоит из черных провисших джинсов, желтых рабочих ботинок и клетчатой рубахи дровосека. <…> Изо всех занятий в его жизни, самое любимое — играть на ударных инструментах» [3, 33–34]. По авторскому замыслу он один из практиков протеста против цивилизации потребления, ученик Майлса, который научил его «ценностям противостояния, способам, коими возможно было уклониться от бессмысленного общества, втягивающего их в свою игру» [3, 108]. Бинг — «воин презренного племени, чемпион по вызыванию раздражения, добровольный отвергатель современной жизни и мечтатель о новой реальности, созданной на руинах прогнившего мира» [3, 31]. Он живет по своим законам в своем собственном мире и предлагает другим последовать за ним: «День за днем, он борется за возможность следовать главному правилу его ожидания будущего: не принимать обычность происходящего, сопротивляться любым устоявшимся мнениям» [3, 32].