Галина Синило - История мировой литературы. Древний Ближний Восток Страница 44

Однако Энлиль не может устоять перед красотой Нинлиль, его привлекают именно ее юность и девственная чистота. Он говорит своему везиру-советчику (или советнику) Нуску:

Эта дева… столь пленительна, столь прельстительна…Эта Нинлиль… столь пленительна, столь прельстительна…Не целована, не милована…[285] [62]

На ладье, доставленной Нуску, Энлиль плывет к Нинлиль и, «отыскав, за руку берет ее, // Нецелованную, немилованную. // В месте укромном с собою рядом кладет. // Целует ее, милует ее» [63]. Так был зачат сын Энлиля и Нинлиль – бог Нанна.

Несмотря на то что Энлиль – повелитель богов, остальные боги разгневаны его поступком. «Семь богов, вершителей судеб», хватают Энлиля, когда он проходит через Киур – большой открытый двор перед Экуром, святилищем Энлиля в Ниппуре. Боги грозно осуждают Энлиля как нарушителя запретов и приговаривают к изгнанию:

Энлиль, нарушитель запретов, покинь город!Нунамнир[286], нарушитель запретов, покинь город! [63]

По решению богов Энлиль должен отправиться в Кур (букв. «гора», «чужая страна») – шумерский ад (понятие, во многом сходное с древнееврейским Шеолом и древнегреческим Аидом). За Энлилем решила последовать и Нинлиль, под сердцем носившая его ребенка:

Энлиль – он сам вершитель судеб,Нунамнир – он сам вершитель судеб,Энлиль уходит. Нинлиль следует.Нунамнир уходит. Дева преследует [63].

Настойчивое повторение фразы «он сам вершитель судеб», возможно, подчеркивает, что поступок Энлиля на самом деле не подлежит осуждению, что верховный бог следует собственному закону и найдет выход из положения.

Обеспокоенный своей судьбой и в особенности судьбой своего еще не родившегося сына, который, вместо того, чтобы сиять в светлом мире, вынужден будет пребывать в темной его половине, Энлиль придумывает хитроумный план, чтобы они втроем – он, Нинлиль и еще нерожденный Нанна – вышли из подземного мира. По дороге в подземный мир им (точнее, поочередно – сначала Энлилю, а затем Нинлиль) встречаются три загадочных существа (вероятно, низшие божества): «привратник, хранитель засова» (страж адских врат), «страж реки подземного мира» и «Силуиги-перевозчик» (вероятно, перевозчик мертвых через подземную реку – некая шумерская аналогия эллинского Харона, перевозившего души умерших через Ахеронт). Принимая поочередно облик этих трех существ (одна из первых известных нам «божественных метаморфоз») и делая так, чтобы разыскивающая его Нинлиль не знала об этом, Энлиль трижды оплодотворяет ее, чтобы родились три подземных бога, которые заменят их и позволят им выйти на поверхность земли (текст демонстрирует действие закона «за голову – голову»). Так рождаются три бога подземного царства – Нергал, Ниназу и Энбилулу. Они и остаются как выкуп за троих богов, которые выйдут из подземного мира. В этом смысл магической формулы, трижды произносящейся Энлилем при оплодотворении Нинлиль в образе других существ: «Семя моего господина – к небу, семя мое – в землю воистину пусть идет!» [64, 65].

Поэма носит ярко выраженный этиологический характер – объясняет происхождение бога луны Нанны, а также богов подземного мира. Кроме того, в ней выражено весьма характерное для шумерского сознания представление о необходимости некоего гармонического равновесия между миром верхним и нижним, миром живых и мертвых (это находит подтверждение и в некоторых других текстах). Произведение наглядно демонстрирует антропоморфный характер шумерских богов: как и люди, они переживают неурядицы и невзгоды, обзаводятся семьями, выходят из трудных испытаний. Различие лишь в том, что они бессмертны (хотя по этому вопросу в шумерских текстах встречаются известные противоречия) и обладают сверхъестественными способностями. Сказание об Энлиле и Нинлиль заканчивается гимном Энлилю – воплощению плодородия и процветания, Энлилю, чье божественное слово нерушимо, чьи дела неизменны, чья сила всепобедна:

Ты властелин, ты господин, Энлиль!Ты властелин, ты господин, Нуамнир!Ты победитель, ты покоритель, воистину это ты!Ты хозяин льна, господин зерна, что им рост дает,воистину это ты!Властелин небес, плодородие, господин земли,воистину это ты!Властелин земли, плодородие, господин небес,воистину это ты!Энлиль небесный, Энлиль владычный!Слова, что он молвит, нельзя преступить,Дела, что творит он, нельзя изменить!Хвала за дела, за матерь Нинлиль,Отче Энлиль, хвала! [66]

Интересно, что в 1964 г. был обнаружен еще один, более поздний шумерский текст, рассказывающий, но уже совершенно по-другому, о женитьбе Энлиля на Нинлиль, которую в девичестве звали Суд. Только в 1983 г. американский шумеролог М. Сивиль сумел реконструировать целостное произведение из большого числа фрагментов, дошедших от разного времени (начало 2-го – начало 1-го тыс. до н. э.) и обнаруженных в Ниппуре, Сузах (столице Элама) и Ассирии (большое количество копий – только в Ниппуре их обнаружено около двадцати, а также широкий территориальный охват говорят о большой популярности этого текста). Американский исследователь условно назвал произведение «Энлиль и Нинлиль. Свадьба Суд»[287], В. К. Афанасьева в русском переводе – в соответствии с шумерской традицией, по первой строке – «Госпожа Сутей праведных…» («Женитьба Энлиля»)[288].

Поэма начинается с сообщения о том, что богиня растительности, мудрости и письма Нидаба (она же Нисаба, Нунбаршегуну, Нанибгаль), правившая в городе Эреш (местоположение неизвестно, но, возможно, город находился напротив Ниппура на другом берегу Евфрата) вместе со своим супругом – богом Хайей, родила и взрастила прекрасную деву Суд:

Хайя семя святое испустил в ее лоно.Нунбаршегуну благостно породила деву,Взрастила ее, взлелеяла,Молоком сладчайшим своей груди выкормила.Дева прелестью полна, статью дивна,На подворье Нидабы, в воротах Эзагина,Словно телка холеная, гладкая, всем на радость красуется. [66]

В то же время «Энлиль в Экуре живет без супруги. // Имя Нинлиль в Киуре не восходит в сиянии» [66]. Имеется в виду, что у одинокого Энлиля все еще нет достойной его супружеской половины – госпожи Лиль, ведь его имя – Эн-Лиль – означает «Господин ветра» (или «Господин-ветер», «Владыка-ветер»), а его жена должна, соответственно, величаться Нин-Лиль («Госпожа ветра», «Госпожа-ветер», т. е. госпожа Лиль). Обойдя всю вселенную и весь Шумер, Энлиль делает остановку в Эреше, встречает там Суд, стоящую в воротах своего дома, и мгновенно влюбляется в нее: «И взгляд его находит деву – ту, что сердце его избрало. // Полный радости, он приближается к ней, дабы с ней обменяться словами» [67]. Далее разворачивается весьма живая сцена знакомства, причем Энлиль действует как заправский ухажер, обещающий девушке богатство и знатность: «Одеяньем владычиц, тебя достойным, да одену тебя, // Почета и знатности ты достойна, ты, кто ничего не имеет!» [67]. По-видимому, Энлиль принимает Суд за девушку не очень знатного происхождения и, скорее всего, за жрицу богини любви и плодородия, занимающуюся культовой проституцией (отношение к ним в Шумере, как и в других языческих культурах, было почтительным). Это оскорбляет гордую и целомудренную Суд, и она дает достойную отповедь Энлилю:

В юном неведенье своем Суд гордо отвечает Энлилю:«Оттого что, блистая, стою я в воротах, скажет ли ктообо мне дурное?А ты кто таков? Что ты здесь делаешь?Каковы твои желанья?Юноша! Кончай разговоры! Уходи, не стой предо мною!С матушкой дела решают, дабы печень ее успокоить. [67]

Итак, Суд дает понять, что Энлиль, если у него серьезные намерения, должен прийти к ее родителям, обратиться в первую очередь к ее матери (таким образом, древний автор задает принципиально иную парадигму отношений, нежели в поэме «Энлиль и Нинлиль», и, вероятно, делает это в сознательном споре с предшествующим текстом). Энлиль же, воспылавший страстью, как будто ее и не слышит. Здесь его поведение в чем-то напоминает то, что описано в предыдущей поэме, хотя там бог не делал никакого предложения Нинлиль. Теперь же он предлагает Суд стать его супругой, но прямо сейчас, незамедлительно: «Дай-ка я скажу тебе, обменяемся словами, воистину будь мне супругой! // Поцелуй же меня, сестра прекрасноликая, в твоих руках дело!» [67] (здесь так же, как и в египетской любовной лирике, показательно обращение к возлюбленной как к сестре). Однако не успел Энлиль произнести эти слова, как рассерженная Суд захлопнула дверь у него под носом и скрылась в доме: «Он еще речи своей не кончил, а ее уже нет пред ним – она в доме! // Громогласно взревел владыка, желание сердца своего познавший» [67].