Татьяна Мюллер-Кочеткова - Стендаль. Встречи с прошлым и настоящим Страница 6

Вопрос о движении и восстании декабристов, чрезвычайно интересовавший и Стендаля, безусловно занимал важное место в его беседах с Вяземским, судя по записке, посланной им русскому поэту вместе со страницами французской газеты «le Temps».

«Не угодно ли моему соседу прочесть эти две страницы Tem[p]s и вернуть их мне завтра в 10 часов?

Там показана замечательная черта молодого казака. Какая [эта была бы] держава, если бы буржуазия пошла навстречу крестьянству!»[70]

Эта небольшая записка, в которой отсутствуют какие-либо даты, написана на листке почтовой бумаги с фирменной маркой Weynen[71]в одном углу и оттиском пушки в другом. Рукою П. А. Вяземского отмечено: «Записка ко мне Стендаля-Бейля». Впервые она была опубликована в 1937 году без комментариев и в неточном прочтении[72]. Почерк французского писателя доставлял немало головоломок не только исследователям, но даже близким друзьям Анри Бейля.

Вышеприведенные строчки Стендаля весьма загадочны: что за «замечательная черта молодого казака»? Или военного? Французы этой эпохи, да и сам Стендаль, нередко называли русскую армию – les Cosaques[73]. Какая связь между «молодым казаком» и последующей фразой записки, несомненно тоже относящейся к России?

Для того, чтобы найти ответ на эти вопросы, необходимо выяснить содержание страниц газеты «le Temps», посланных Стендалем Вяземскому вместе с запиской. Но как обнаружить эти страницы, не имея никаких дат?

Прежде всего надо установить, когда Вяземский жил по соседству со Стендалем.

Знакомство Вяземского с французским писателем началось задолго до их личной встречи. В предыдущем очерке этой книги мы уже рассказали о том, что в 1825 году Вяземский читал письмо Байрона к г. Бейлю, следовательно знал, кто такой – Стендаль; мы сообщили также о большом интересе русских журналов, в частности, «Московского Телеграфа», к публицистике французского писателя. То, что в этом издании в столь ранний период (20-е годы XIX века) появились фрагменты статей Стендаля, несомненно заслуга Вяземского, рано обратившего внимание на близкую ему по духу публицистику.

Исследователь творчества П. А. Вяземского М. И. Гиллельсон убежден в том, что поэт читал брошюру Стендаля «Расин и Шекспир» уже в 1823 году, когда вышла в свет первая часть этого памфлета[74]. Вторая часть вышла в 1825 году. В декабре того же года Вяземский писал А. И Тургеневу, находившемуся в Париже: «Сделай одолжение, пришли мне все, что писано было о споре классицизма с романтизмом […]»[75]. Думается, что Вяземский ознакомился и со второй частью памфлета «Расин и Шекспир».

П. А. Вяземский был также одним из первых русских читателей романа «Красное и черное». 24 августа 1831 года он писал Пушкину: «Читал ли ты le noir et le rouge? Замечательное творение»[76]. Ту же оценку «Красного и черного» Вяземский повторяет 9–10 мая 1833 года в письме к А. И. Тургеневу в Италию: «Недаром судьба свела тебя со Стендалем: в вас есть много сходства, но тебя не станет написать «Rouge et noir», один из замечательнейших романов, одно из замечательнейших произведений нашего времени. Того и смотри, что ты не читал его»[77]. Далее следуют слова, уже процитированные в первом очерке нашей книги: «Я Стендаля полюбил с «Жизни Россини» […]».

В это время, в 1833 году, Вяземский еще не был лично знаком со Стендалем, но уже хорошо знал писателя по его сочинениям. Впервые он познакомился с Анри Бейлем в Риме, в декабре 1834 – январе 1835 года, и тогда же оказался его соседом. Мне посчастливилось обнаружить черновик неизвестного письма Вяземского к Стендалю[78]. Вот перевод этого интересного документа, написанного на французском языке:

«Прибывший из России князь Вяземский узнал, что по воле счастливого случая он оказался в Риме под одной крышей с господином де Стендалем, его старым и хорошим знакомым, остроумное, живое и поучительное общество которого доставляло ему столько сладостных и сильных ощущений при чтении Красного и черного, Жизни Россини и Прогулок по Риму: на этом основании и в качестве скромного служителя муз своего Отечества он осмеливается просить господина де Стендаля о милости быть представленным господину де Бейлю.

16 декабря»[79].

К этому письму Вяземский уже в старости приписал, судя по почерку: «В Риме – Beyle, кажется, франц[узский] консул в Анконе[80], – известен в литературе под псевдонимом Stendhal».

В ноябре 1834 года Вяземский направился с женою и тремя дочерьми из Германии в Италию для лечения средней дочери Прасковьи (Пашеньки), заболевшей чахоткой. (Она умерла через несколько месяцев в Риме.) 30 ноября Вяземские приехали в Рим и поселились в покоях, приготовленных для них Зинаидой Александровной Волконской в доме, где она жила: палаццо Конти, пьяцца делла Минерва.

В этом же доме на площади Минервы, в центре «вечного города» и в двух шагах от Пантеона, жил и Стендаль.

Французский писатель знал 3. А. Волконскую, «царицу муз и красоты», как ее назвал Пушкин[81]. Еще в 1820 году Стендаль видел ее в Милане на костюмированном бале и рассказал о ней в письме к своему другу Адольфу де Маресту: «Все хорошее общество было там; среди прочих, русская княгиня, госпожа Волконская, замечательная женщина, без всякого притворства, поющая как ангел голосом контральто, воспитывающая своего сына в духе Траси[82][…]. Тридцати двух лет, некрасивая, но приятно безобразная под маской»[83].

По-видимому, Стендаль встречал 3. А. Волконскую не раз, судя по подробностям, которые он о ней знал. Он ознакомился также с ее историческим повествованием «Славянская картина V века» (Париж, 1824). Вскоре после выхода в свет книги 3. А. Волконской Стендаль написал весьма критический отзыв для английского журнала «New Monthly Magazine».

Надо думать, что и З. А. Волконская знала, кто такой Анри Бейль, тем более, что к нему часто заходил А. И. Тургенев, когда он бывал в Риме. Тургенев же был в приятельских отношениях с 3. А. Волконской и навещал ее. Весьма возможно, что именно она обратила внимание Вяземского на то, что по соседству с ним живет знаменитый Стендаль.

В письме к сыну и к друзьям в Петербурге Вяземский рассказывает, как он устроился в Риме, о своих первых впечатлениях: «Пишу к Вам у открытого окна, чтобы согреться, хоть и день не теплый, но все-таки на дворе теплее, нежели в комнате моей, в которой нет ни печи, ни камина. Вечером ставлю жаровню перед тем, чтобы лечь спать, а там зажигаю свечку […]». И тут же Вяземский сообщает: «Рядом со мною в нашем доме знаменитый Стендгаль. С виду толстый прикащик. Я еще не познакомился с ним, но хочу завострить французский мадригал и забрать его» (т. е. увлечь его)[84].

Можно себе представить, что и Стендаль, который в тот период работал над романом «Люсьен Левен», писал свою книгу у открытого окна, чтобы согреться…

Весьма подробное и очень интересное письмо Вяземского начато 16 декабря. Той же датой помечено и его письмо к Стендалю. Однако Вяземский мог познакомиться с Анри Бейлем не раньше, чем в конце месяца. 15 декабря консул Бейль уехал в Чивитавеккью и вернулся в Рим лишь 24 декабря, в канун Рождества.

Вяземский встречался со Стендалем не раз. 17 января 1835 года Петр Андреевич рассказал в письме к сыну[85], что Бейль-Стендаль всегда ему говорит: «mon général» («мой генерал»)[86].

Они встречались также в обществе, в частности, у римского князя Торлониа, где Вяземский был вместе с женою и старшей дочерью Марией[87]. (Банкир Торлониа часто устраивал званые вечера и балы.)

Стендаль посетил Вяземских и после отъезда Петра Андреевича.

После смерти Пашеньки в марте 1835 года убитому горем отцу не терпелось уехать из Рима. Он совершил поездку по южной Италии, а 22 апреля, после возвращения в Рим, один уехал в Германию, чтобы оттуда вернуться в Россию. Его семья еще оставалась в Риме.

Здесь в это время уже был А. И. Тургенев, который часто посещал Вяземских. 2 мая он застал у них ряд гостей, в том числе и Стендаля[88]. Как видно, французского писателя уже принимали у Вяземских на правах хорошего знакомого. Вера Федоровна, жена поэта, отличалась чертами и качествами, которые не могли не привлечь внимание Анри Бейля: у нее были лучистые темные глаза, ее движения были естественными и вместе с тем грациозными, она обладала острым и насмешливым умом. К тому же она была доброй и отзывчивой…

Вернемся теперь к записке Стендаля к Вяземскому, которую смело можно отнести к концу 1834 или к началу 1835 года, когда они жили по соседству.

Стендаль поселился в палаццо Конти в сентябре 1834 года. Естественно предполагать, что номер газеты «le Temps», страницы которой он послал Вяземскому вместе с запиской, издан не намного раньше. Так оно и оказалось: основанием для записки Стендаля к своему русскому соседу послужила рецензия французского публициста Феликса Пиа на роман Яна Чиньского «Великий князь Константин и польские якобинцы»[89], занимающая почти три подвала газеты «le Temps» за 7 сентября 1834 года[90].