Юрий Манн - Мировая художественная культура. XX век. Литература Страница 62

При жизни поэта вышел в свет только один сборник стихов, подписанный псевдонимом Никто, «Тихие песни» (1904), только после смерти в 1910 г. издана главная книга «Кипарисовый ларец».

Новизна поэтического стиля И. Ф. Анненского заключается прежде всего в приближении к жизни символистских абстракций, замене отвлеченных понятий их вещественными эквивалентами. Именно это обусловило положение поэта, ставшего посредником между поколениями символистов и акмеистов. А. А. Ахматова писала в своих воспоминаниях, что «Иннокентий Анненский не потому учитель Пастернака, Мандельштама и Гумилева, что они ему подражали, – нет. но названные поэты уже «содержались» в Анненском».[88]

«Симфония» слова (Андрей Белый)

Восхождение к душе читателя

Создатель новой литературной формы, новой музыкально-ритмической прозы Андрей Белый (настоящее имя Борис Николаевич Бугаев, (1880-1934)) родился и вырос в академической среде, в семье знаменитого математика, профессора Московского университета Николая Васильевича Бугаева. Его окружали интереснейшие люди эпохи: философ и поэт В. С. Соловьев, философ С. Н. Трубецкой, историк В. О. Ключевский, В. Я. Брюсов, Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус. Именно В. С. Соловьев помог Борису Бугаеву придумать псевдоним Андрей Белый: имя Андрей означает «мужественный», а белый цвет – священный, утешительный цвет, представляющий собою гармоническое сочетание всех цветов.

Четыре «симфонии» А. Белого («Северная симфония» (1900); «Симфония драматическая» (1902); повесть – «симфония» «Возврат» (1905); «Кубок метелей» (1907)) представляют единое произведение о разорванности человека и мира, быта и бытия. Поэт заменяет сюжет отдельными эпизодами, ассоциативно связанными друг с другом, отказывается от определяющей позиции автора, но главное, что в каждой «симфонии» присутствуют все элементы этого музыкального жанра. Короткие ритмические фразы, сквозные повторения создают своеобразный музыкальный строй.

Реалистический символизм

В произведениях А. Белого 1901-1904 г. отразились философские увлечения трудами А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, В. С. Соловьева, живописью К. А. Сомова, В. Э. Борисова-Мусатова, поэзией К. Д. Бальмонта, особенно его книгой «Будем как солнце».

А. Белый по праву считается теоретиком новаторского стихосложения, особенно в области ритма и строфики. Одним из лучших экспериментаторских стихотворений можно назвать «Маленький балаган на маленькой планете Земля» с эпиграфом: «Выкрикивается в форточку».

И —

– Я —

– Никогда не увижу Тебя —

– И —

– Себя

Ненавижу За

Это![89]

Современные критики называют творчество А. Белого «реалистическим символизмом», что свидетельствует о безграничности этого литературного направления. Живя в реальном мире, писатель ощущал свою связь с миром иным, находящимся вне обыденного человеческого понимания.

«Символы автобиографии»

Едва ли не все произведения А. Белого в определенной степени автобиографичны. В сюжетах узнаются события, сыгравшие прямую или косвенную роль в его жизни, а в образах литературных героев проглядывают черты самого писателя, его родных и друзей.

Сильный импульс к развитию мемуарно-биографической темы дала антропософия. С этим ученьем Р. Штайнера писатель познакомился в 1912-1923 гг., во время долгого пребывания за границей. Он стал уделять пристальное внимание проблеме человеческого самопознания, духовного становления и самоопределения личности, ощутил потребность по-новому осмыслить прожитую жизнь, постичь ее потаенный телеологический смысл.

Так родилась идея большого цикла автобиографических произведений «Моя жизнь». В полном объеме этот грандиозный замысел (семь частей) А. Белому осуществить не удалось. Кроме романа «Котик Летаев», посвященного детству, было написано произведение о годах отрочества «Крещеный китаец». Эти романы отличает не столько тщательная, сугубо художественная организация автобиографического материала, сколько то, что объектом описания становятся не внешние обстоятельства, а внутренняя жизнь индивида, начиная с подсознательных рефлексов и первых пульсаций сознания у младенца, открывающего мир.

Цикл воспоминаний А. Белого, создававшийся в конце 1920-х – начале 1930-х гг., стал высоко ценимым произведением русского символизма. Три книги «Нарубеже двух столетий» (1930), «Начало века» (1933) и «Между двух революций» (1934) значительны и как образец художественного слова, и как исторический источник. Они содержат богатый и выразительно интерпретированный материал об эпохе, охватывающей около тридцати лет исторической, культурной и бытовой жизни России.

В мемуарах А. Белый использует ассоциации, причудливые впечатления, метафорические сопоставления, мифотворчество. В результате возникает реальность, выстроенная по законам образного мышления и управляемая фантазией. Обладая избирательной, экстравагантной, но чрезвычайно острой и устойчивой памятью, писатель сумел создать из хроники своей жизни, своих исканий, литературных и нелитературных деяний картину пережитой исторической эпохи.

Разрушение мифа о Петербурге

На рубеже XIX-XX вв. большой интерес вызывала проблема исторической миссии России, ее дальнейшего пути. Пытаясь ответить на этот вопрос, А. Белый задумывает художественную трилогию «Восток или Запад», первой частью которой стал роман «Серебряный голубь» (1909), а второй – «Петербург» (1911-1913). Роман «Петербург» считается самым сильным и художественно выразительным произведением автора. Писатель стремился в нем разрушить миф о Петербурге, созданный в XIX в. отечественной литературой.

А. Белый пришел к выводу, что именно западная культура породила в России искаженное человеческое сознание, а реформы Петра I привели страну к духовному кризису, к пропасти. Роман «Петербург» строится на постоянных противопоставлениях «революция – эволюция», «разрушение – развитие», «индивидуальность – толпа», «столица – провинция», «линия – круг» и т. п. Петербург лишен столичного очарования и блеска, державного величия и великолепия.

В мистическом трактате «Эмблематика смысла» (1909), предваряющем «Петербург», А. Белый геометрически выстраивает пространство на основе своеобразной догматики треугольника, соединившей в себе исследования монад-треугольников Г. В. Лейбница, комбинаторику математика Н. В. Бугаева (отца А. Белого) и светски переосмысленного, вслед за Д. С. Мережковским, догмата о Троице. Впоследствии в «Петербурге» это трансформируется в объемные предметы в виде геометрических фигур: кубов, многогранников (например, карета, в которой едет Аполлон Аполлонович Аблеухов). Публика, циркулирующая по городу, предстает как тени, оживающие и превращающиеся в движущиеся силуэты.

Цветовая гамма столицы безрадостна и неприятна. Улицы окрашены в черные, серые, зеленые цвета. Время действия тоже выбрано соответствующее – осень. Слякоть, туман, серые потоки людей. Такой город не может существовать без миражей, фантастических видений и призраков. Бесконечность бегущих проспектов и толп людей переходит в бесконечность бегущих призраков.

Мистика столицы может перекинуться на русскую провинцию, что уже и происходит, подчеркивает А. Белый. Пахари, бросив бороны, направляются к барским домам и поджигают их, рабочие митингуют и бунтуют, и предотвратить эту болезнь можно лишь путем уничтожения ее источника – Петербурга.

Коренной москвич, А. Белый был своеобразно привязан к Петербургу, хотя глубоко не любил его и относился к городу с опаской и предубеждением. Бывать в столице писатель не стремился, хотя получилось так, что в его жизненной и творческой судьбе Петербургу суждено было сыграть решающую роль. Ощущение трагичности усиливалось и революционными событиями 1905 г. Петербург в романе символизирует утрату национальных особенностей, национального самосознания. Писатель верит в возрождение России только при условии возрождения исконно русских основ, в возвеличивании провинциальных русских городов, символизирующих, в отличие от Петербурга, патриархальный уклад.

Теоретик символизма

Активный участник символистского движения в России, А. Белый в многочисленных книгах и статьях излагает философские и эстетические основы символизма, подкрепляя теоретические заявления художественной практикой, в которой подчас уходит далеко за пределы символистской доктрины. В его произведениях отразился общий подъем, которым жило русское общество в годы перед и во время первой революции.